«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 46%

         С течением времени дело это вовсе не захирело, а, наоборот, развивалось все основательнее и шире. 7 июня 1849 года, может быть, именно в тот день, когда наш друг Амилахвари обличал Россию за перлюстрацию, Маркс писал Энгельсу из Парижа в Кайзерслаутерн (Пфальц): "Прежде всего ты должен мне ответить, пришло ли это письмо неповрежденным. Я полагаю, что письма опять любовно вскрываются" И сколько подобных замечаний в их переписке на всем ее протяжении за десятки лет! В лучшем случае только по невежеству можно этот порок приписывать одной России Но нет, это не невежество, а целенаправленная работа по созданию образа русского монстра.
         Такую работу мы видим даже и там, где речь идет о гонке вооружений. Обличительные сентенции вначале адресуются как бы ко всему "роду человеческому", всему "племени людей", но вот один-два словесных поворота - и "человечество" уже забыто, оно ни при чем, объект обличения опять лишь один - все та же Россия, все те же русские. После напоминания о великих научно-технических достижениях века, о том, что "мысль человечества устремляется в небеса", герой-повествователь уже от лица русских произносит следующий монолог: "Мы не ленимся ковать стальное смертоносное оружие и мы с восторгом изучаем искусство владения им, и поощряем себя в этом, с восхитительной наглостью утверждая, что это якобы в целях самозащиты. Когда же нам удается использовать его, мы используем его с легкостью и торжествуем, видя себя еще на шаг продвинувшимися к заветной цели. Но этого нам кажется мало, и рядом со стальным оружием мы носим при себе набор прекрасных и испытанных средств: ложь, клевету, угодничество, которые пострашнее кинжала. И так всегда".
         Здесь уместно напомнить, что Россия времен Николая Первого была по сравнению с Западом отсталой и в общетехническом, и в военно-техническом отношении страной; это со всей трагической очевидностью и обнаружилось в кровавых событиях Крымской войны. Поэтому обвинять ее в том, что она кует "смертоносное оружие", совершенствует его и изучает "искусство владения им", иначе говоря, если не возглавляет мировую гонку вооружений, то, уж во всяком случае, участвует в ней одной из первых,- по меньшей мере великая натяжка.
         Кстати говоря, Крымская война занимает важное место в последних главах книги. Но и здесь, как во многих других вопросах, Б. Окуджава обнаруживает поразительное верхоглядство, обходясь с фактами истории так, словно это его личное достояние, вроде "Жигулей". Прежде всего, он просто не знает, когда, где и что происходило во время этой войны. Например, главный герой романа 18 февраля 1854 года делает в дневнике такую запись: "Говорят, что в Бессарабии дела совсем плохи". Крымская война началась не "в Бессарабии", т. е. не на земле между Днестром и Прутом, а за Прутом, на территории Дунайских княжеств. Ничего "плохого", тем более "совсем плохого", для нас там долго не было. Совсем наоборот. В июне 1853 года наши войска по приказу царя вступили в Дунайские княжества. Турция ультимативно потребовала их вывода. Но мы продолжали там оставаться. 4 октября султан объявил России войну, однако никаких активных военных действий противника на этом театре не последовало. Прошло почти полгода, минул и февраль 1854-го, отмеченный в дневнике Мятлева, но на этом фронте продолжало царить затишье. На других же участках войны дело шло к явной выгоде для нас. 18 ноября 1853 года наша эскадра под командованием адмирала Нахимова разгромила основные силы турецкого флота в его собственной базе у Синопа, уничтожив за четыре с половиной часа все корабли противника, участвовавшие в сражении, кроме одного, спасшегося бегством, и взяв в плен самого командующего Осман-пашу В это же время, точнее, на другой день наш отряд под командованием генерала Бебутова в бою у Башкадыркляра (Армения) разбил превосходящие силы турок, пытавшихся вторгнуться в Закавказье. Известны эти непустячные факты романисту и его герою? Есть все основания думать, что неизвестны, иначе в дневнике не могла бы появиться столь мрачная запись от 18 февраля 1854 года.
         Активные действия на Дунайском театре начались только в марте 1854 года, причем не турецким, а нашим наступлением: отбросив турок, угрожавших Бухаресту, русские войска вступили в Болгарию и 6 мая осадили Силистрию. Энгельс писал 10 июня 1854 года, что "нападение на Силистрию является первой действительно наступательной операцией русских с тех пор, как они закончили оккупацию устья Дуная", и что это "не только смелая, но и в высшей степени правильно рассчитанная операция".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»