«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 44%

         Восприятие Мятлевым внешности разных женщин дается едва ли не в одних и тех же словах: "он взглянул на женщину и даже зажмурился на мгновение, так она была хороша и так фантастична...", "графиня была очень хороша собой, а в полумраке вестибюля просто обворожительна...", "неожиданно он понял, что она неописуемо хороша, пленительна...", "она была очень хороша собой и грустна...", "вдруг он понял, что она замечательно хороша, просто чертовски хороша..." и т. д.
         Это не просто скудность воображения и изобразительное убожество, это, говоря словами Я. Гордина, "автору так надо". Зачем? Да затем, дорогой, но недогадливый читатель, чтобы на фоне такого портретного убожества эффектнее выглядели страницы, где герои романа ведут тонкие разговоры о портретном мастерстве Гейнсборо, Вермеера, Рокотова. Разве это не очевидно?
         Мятлев сторонится людей, живет уединенно, мечтает возвести вокруг дома кирпичную стену в два человеческих роста. Сам о себе он говорит: "У меня тотчас начинается дурнота, едва я пытаюсь коснуться политики". И случаев, когда бы он касался ее, в романе нет. Однако, говоря о Мятлеве, нельзя умолчать, что при всем этом он - непримиримый противник царя Николая. Прав критик Я. Гордин, говоря, что единственная сфера, в которой Мятлев считает возможным "идти до конца",- любовь. Да, он всегда шел именно до конца со всеми своими пассиями - от пышнотелой поповны до жены статского советника с ее острыми ключицами. А царь постоянно мешает ему идти до конца, стесняет его свободу, отбивая избранниц. Поэтому вражда Мятлева к Николаю выступает в своеобразной и увлекательной форме непримиримого сексуального тираноборчества.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»