«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 43%

3

        Графиня была тепла, тонка и упруга... "Господибожемой,- пискнуло где-то в самой глубине,- что же это такое!.." "Путешествие дилетантов"

         В романе Б. Окуджавы великое множество всяких внезапностей и неожиданностей. Внезапно появляются и исчезают многие герои, неожиданно случаются разного рода события, меняется обстановка: "все было именно так, как вдруг...", "что-то такое вдруг произошло, что-то изменилось...", "дело принимало дурной оборот, но тут, откуда ни возьмись...", "удар был так внезапен...", "скорби нашей не было границ, как вдруг...", "внезапно он отпустил извозчика...", "внезапно, как снег на голову, свалилось письмо от Кассандры"...
         Внезапно, неожиданно героев охватывают те или иные мысли, чувства, ощущения: "внезапно Мятлев понял...", "совершенно неожиданно она обрадовалась...", она "внезапно охладела ко всему...", "16-летняя Александрина внезапно и пылко влюбилась в него...", "внезапно, черт знает с чего, ему сделалось легче"...
         Взять даже такое дело, как болезнь и выздоровление героев. Не только первое, против чего в другом контексте нельзя было бы и возражать, но и второе иногда ошарашивает своей неожиданностью: "у мадам Жаклин... вдруг начался жар, прямо с неба свалился...", "внезапно... проснувшись однажды утром, женщина почувствовала себя выздоравливающей..."
         Иной читатель, очевидно, полагает, что такой переизбыток впезапностей от осознанной или подспудной боязни трудностей реалистического письма. Нелегко, мол, показать, например, как мысль или чувство зреют в герое, или как он хворает, а потом выздоравливает. Тут нужны мотивировки, зримые картины, невозможные без жизненных знаний и литературного умения. Куда как проще и легче констатировать внезапности.
         Думается, дело обстоит не совсем так. Вернее, суть скрыта глубже. Она в том, что роман Б. Окуджавы крайне драматичен, он буквально нашпигован роковыми страстями, бурными событиями, взлетами и падениями; это мир хаоса, сумбура и произвола, и только герои, сфабрикованные из "вдруг", "внезапно" и "как снег на голову", могут выжить в этом специфическом мире, более того - судьбами, жизнями, поступками только таких героев автор может распоряжаться и руководить в этом мире. И Б. Окуджава делает это более чем успешно. С какой легкостью, например, он заставляет своих вдруг-героев встречать самые драматические события, с какой простотой сообщает даже об их смерти. Например: "графиня разрешилась от бремени худосочным младенцем", который тут же умер. А вот уже не одна смерть, а две - жены и ребенка главного героя, но и это не меняет тона романиста: "Инфлуэнца, прицепившаяся к Наталье... расширилась (!), углубилась (!!) и в четыре дня прикончила (!!!) княгиню с ребенком". Думается, только при очень уж самобытном и незаурядном таланте можно вот так, походя, в двух фразах, в трех строках "приканчивать" своих персонажей вместе с их детьми.
         О мастерстве Б. Окуджавы, о его художнической раскованности еще разительнее, пожалуй, свидетельствует то, что порой об одном и том же персонаже он говорит разные вещи, и это, однако, ничуть не нарушает цельности образа и не вредит нашему безразличию к нему. Даже главный герой Мятлев не избежал подобной участи. Автор много раз вспоминает о тяжелом ранении, полученном Мятлевым на Кавказе, но первый раз мы читаем, что это была рана в живот, второй - в бедро, третий - в бок... И каков же результат всего этого разнобоя? А никакой. Образы созданы столь мощной художнической дланью, что им не страшны подобные пустяки. Как слонам дробинки. Можно заметить, что даже Лев Толстой при всем его величии не обладал такой художнической свободой, такой творческой безоглядностью. Он не мог себе позволить, например, чтобы в первом томе "Войны и мира" говорилось, что Волконский был ранен на Праценских высотах в голову, а во втором,- допустим, в грудь, а в третьем - в ногу... Не мог. И в этом его сословно-классовая ограниченность, от которой свободен наш романист.
         Кстати говоря, не мы первыми сопоставляем Б. Окуджаву с титанами прошлого и делаем вывод не в пользу последних. До нас это мужественно предпринял критик "Литературный газеты" Я. Гордин. В его статье "Любовь и драма Мятлева" роман "Путешествие дилетантов" сопоставляется с такими орлиными взлетами русской классической прозы, как "Повести Белкина" Пушкина, "Герой нашего времени" Лермонтова, "Хаджи-Мурат" и кавказские рассказы "Набег", "Рубка леса" Толстого.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»