«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 4%

         Думаю, так оно и было. Тем более в другом месте Колодный, видимо, забыв о "долгих поисках", сам свидетельствует: "Мне удалось довольно быстро найти искомое". Еще бы! Ведь у Ю. Б. Лукина сохранился телефон вдовы Кудашева, помнил он и предвоенный адрес. А главное, у него была полная уверенность: рукопись - там. Чего еще надо? Так что весь поиск свелся к телефонным звонкам, к запросам в "Мосгорсправку" да к умению войти в доверие к старушке - и рукопись нашлась осенью 1983 года, а не в 1985-м, как думает Ф. Кузнецов. Л. Колодный не раз вспоминает, что писал Шолохову и получал от него ответ. Но странное дело! Казалось бы, такое письмо великого писателя должно украсить книгу, быть предметом гордости автора. Однако из своего письма и из ответа Шолохова автор привел лишь по две-три разрозненные фразы, причем одна даже не закавычена, а вот так: - Да, в Георгиевском переулке я жил... И нет ни обращений, ни дат. Судя по всему, автор хотел скрыть тот неблаговидный факт, что обращался к писателю уже после того, как получил доступ к рукописи.
         Я думал, есть основание полагать, что помянутым аспирантом мог быть Л. Г. Якименко. В своей фундаментальной монографии "Творчество М. А. Шолохова", вышедшей тремя изданиями, он упоминает и цитирует черновики "Тихого Дона". К тому же Ф. Ф. Кузнецов напомнил: бывший заместитель заведующего отделом культуры ЦК А. А. Беляев писал недавно: "Еще в 1974 году покойный шолоховед Л. Якименко рассказывал мне, что рукописи эти в Москве, что он держал их в руках, но у кого и где - не сказал. Возможно, что тут сокрыта какая-то тайна писателя". Нет, не писателя, а вдовы Кудашева, которая могла потребовать у Якименко хранить тайну так же, как позже потребовала этого у Колодного. Впрочем, Ю. П. Якименко, вдова шолоховеда, умершего в 1978 году, сказала мне недавно, что едва ли это был ее муж Лев Григорьевич (он окончил аспирантуру в 1951 году и в начале шестидесятых уже был доктором, профессором), но, возможно, это его аспирант А. Палшков, приехавший в Москву, кажется, из Белоруссии (М. Е. Кудашева называла Смоленск). Но как бы то ни было, а сомневаться, что Л. Г. Якименко держал рукопись в руках, оснований нет. Из статьи Беляева неясно, спрашивал ли он у него, где рукопись. Обратиться же к Лукину важному сановнику ЦК, подобно мудрецам ИМЛИ, тоже не пришло в голову, как сразу догадался сделать это сообразительный и расторопный Лев Ефимович Колодный...
         Ф. Кузнецов, отвергая для определения происшедшего слово "нашел", употребляет более точное: "Колодный обнаружил рукопись". Но, по-моему, еще точнее будет сказать, что он первый (если не считать Якименко или его аспиранта) получил доступ, пробрался к рукописи, используя для этого такие эффективные средства (о чем сам рассказывает), как выколачивание для семьи Кудашевых квартиры и телефона, на что она, впрочем, и так имела право как семья погибшего фронтовика.. А уж совсем точно будет сказать, если иметь в виду не Колодного и не ИМЛИ, а всю русскую литературу, что это поистине чудо обретения святыни, ибо за семьдесят с лишним лет с тех пор, как молодой Шолохов, не думая ни о чем плохом, передал ее другу, рукопись очень просто могла и погибнуть, и безнадежно затеряться, и за доллары уйти за цивилизованный бугор. Отнюдь не одинаково отношение Л. Колодного и Ф. Кузнецова и к М. Е. Кудашевой, у них даже разные даты ее смерти. Первый уверен, что "она совершила подвиг, сохранив миру "Тихий Дон". Второй доходит в ожесточении до того, что называет смерть от рака и ее и дочери "карой за совершенные в жизни тяжкие грехи",- за то, что они столько лет таили рукопись, а позже в сговоре с Колодным пятнадцать лет никого не подпускали к ней в расчете высмолить за нее 500 тысяч долларов. В. Кожемяко согласен с мыслью о каре небесной. Бог вам судья, собратья... Все же они были вдовой и дочерью святой смертью погибшего фронтовика... Но тут опять вопросы. Кузнецов, утверждает, что в 70-е годы, "когда на него началась атака, Шолохов, по свидетельству близких, будто бы попросил Матильду Емельяновну вернуть рукопись, но получил отказ". Такой же ответ на эту просьбу получила и его жена Мария Петровна - "об этом помнят в семье Шолоховых". Допустим, что так, но ведь отказ - это значит "рукопись у меня, но я вам ее не отдам".
         И тогда совершенно непонятно, каким образом после такого афронта могли сохраниться между семьями добрые отношения, о чем свидетельствует, например, рассказ Кудашевой, как в 1975 году она, получив приглашение, ездила к Шолоховым в Сивцев Вражек за билетами в Большой театр на юбилейный вечер писателя, а потом даже и на похороны ездила в Вешенскую. Ф. Кузнецов пишет также, что и шолоховеды не раз обращались к Кудашевой с той же просьбой, но приводит только один пример: ее посетил ленинградец В. Н. Запевалов, и она "ответила ему категорически: рукопись пропала во время многочисленных переездов семьи с квартиры на квартиру". Но ведь это совсем другой ответ, это не отказ, это "и рада бы, да не могу, нету!". А когда явился Запевалов? Оказывается, в 1988 году. Проснулся, милый! Уже пять лет, как Кудашева была в сговоре с Колодным. И между прочим, никаких "многочисленных" переездов у нее, кажется, не было. По книге Колодного получается, что до 1986 года только один: из проезда Художественного театра в Матвеевское.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»