«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 94%

         Жена комкора открыла дверь. "Комната немедленно заполнилась чекистами, вошло не менее семи человек". Всех от Достоевского до Солженицына арестовывали два-три человека, а тут не менее, а, может, и более семи: учитывая характер всей трилогии, есть основание думать, что в квартиру вломилась лишь часть наряда, но не меньше осталось в подъезде или на улице. Ну, как недавно в Краснодаре путинские наемники арестовывали председателя городской Думы коммуниста Александра Кирюшина: нагрянула целая рота спецназа в масках!
         А там "старшой (!) подошел к комкору с нехорошей улыбкой: "Пойдете с нами, Градов. Вот ордер на арест"... Никита держал в руке гнусную бумажонку ордера. "Какова причина ареста, майор?" Это совершенно в духе солженицынской фантазии: "За что?" Еще бы Градов спросил, какую статью ему шьют и какой срок грозит.
         Не надо быть знатоком дела или семи пядей во лбу, чтобы понимать, что арест - чисто техническая операция, исполнители которой и не должны знать ее причину. Их дело арестовать гражданина А и доставить его в полной сохранности в пункт В - все. Вот еще почему так тупоумно лжив эпизод ареста у антисоветчика Волжского, где сотрудники НКВД, разумеется, и не знают, виноват или нет арестованный, но они представят его начальству избитым до полусмерти как врага народа.
         У Аксенова такая же чушь: "Градова начали избивать уже в фургоне. Один ударил в челюсть, другой в глаз, третий в ухо". Зачем? Да почему же не один кто-то? Ведь это нетрудно. Но если били все, то интересно, как - по очереди или одновременно? И тогда почему только трое? Ведь их было не менее семи. Так что для полноты картины закономерно предположить, что четвертый (глазник) ударил в другой глаз, пятый (ушник) - в другое ухо, шестой - в поддых, седьмой - в нос и т. д. Словом, точно по Михалкову... Впрочем, стоп! Ведь роман-то появился раньше, чем фильм. Так что, скорее Никита копировал Васю, чем наоборот. Но это не существенно: два сапога - пара.
         А вот арест Вероники, жены Градова.
         "Звонили в дверь один раз, другой, третий. Потом послышался резкий наглый стук кулаком и сапогом: "Открывайте! Открывайте немедленно!" Опять знакомая живопись.
         Но что касается количества пришельцев, то тут, правда, выдержана классическая форма: пришли только три человека. Кто? "Ночная команда: мужчина в военной фуражке и в штатском пальто, надетом на форму (Для маскировки, что ли? - В. Б.), женщина в кожаном пальто и в мужской кепке (явная маскировка!), младший командир со служебной овчаркой на поводке". Собака здесь, надо полагать, как символ идиотизма.
         "Мы из НКВД, - сказал старшой (!) в пальто. - У нас ордер на арест". Известный нам своим тупоумием профессор Градов думает, что пришли за ним, но оказалось, за его невесткой. И "старшой" объясняет ему: "Ваша невестка проходит как соучастница по делу вашего сына Никиты Борисовича". Да не мог он этого не только сказать, но и знать. Не мог!
         В фильме сцену решили "утеплить". Во-первых, с целью полноты картины обыска Веронику раздели догола и заставили принять несколько поз, удобных для обозрения всего, что есть у женщины. Во-вторых, Мэри (И. Чурикова), свекровь арестованной, бешено орет своим проснувшимся внукам: "Смотрите! И запомните, если вы не научитесь их ненавидеть, эта власть не кончится никогда!"
         По всему духу и романа и фильма ее тут же должны бы за такие слова увести вместе с невесткой, но никто из пришедших и ухом не ведет. Естественно, это в прах разрушает весь эпизод да и весь фильм, впрочем, уже разрушенный ранее.
         И хотелось бы здесь сказать: "Мадам Чурикова, советскую власть давно предали и убили. Но почему вы лично и ваши кинодружки пятнадцать лет не можете успокоиться, не радуетесь, а все беснуетесь, задыхаясь от ненависти к ней? Народ бедствует, а вы жрете в три горла и душит вас злоба. Или это в такой форме прорывается ваш сучий страх перед неизбежной расплатой за предательство родины, за ограбление народа? Пожалуй, это испепелит вас всех изнутри еще до дня Страшного суда. А если доживете и будете мямлить - "я ничего не знала, не понимала", - ни вам, ни Соломину никто не поверит"...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»