  |
 |
Прочитано: 92% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 92% |
В подлинном авторстве доноса, попавшего в руки Арнау, убеждает не только идентичность почерков, особенностей манеры письма и других характерных частностей, с одной стороны - в журнальной публикации, с другой - в книгах Солженицына, в его письмах. Но ещё больше - идентичность "почерков" иных - психологических, нравственных - при свершении им клеветнически-доносительских деяний на всём протяжении жизни.
Вспомним такую особенность "почерка" Ветрова, как обстоятельность и широта, с коими он давал показания против всех ближайших друзей юности. Никого не забыл! Даже случайного вагонного знакомого Власова. А на Симоняна не поленился накатать аж 52 страницы! Подобная обстоятельность и в его доносе: указал и срок бунта (22 января), и имена руководителей (Малкуш, Коверченко, Романович), и чем вооружились (ножи, металлические трубы, доски), и в каких бараках основные силы (во 2, 8 и 10), и каков план действий (разбиться на четыре группы и начать одновременно). И что предстоит делать каждой группе в отдельности, и не забыл даже такую частность, как отключение запасного движка. О, это его дотошная манера!
Но ещё важнее и выразительнее следующее сходство "почерков": все известные нам ранее "показания" Солженицына против знакомых, друзей и родных были ложью провокационного характера - такой же провокационной ложью был и тот донос. Журнал "Neue Politik" приводит заявление Ф. Арнау о том, что на самом деле в лагере "Песчаный", где орудовал Ветров, никакого восстания не замышлялось, просто небольшая группа заключенных решила пойти 22 января 1952 года к начальству лагеря с просьбой перевести своих товарищей, находившихся в карцере, в более сносные условия. Кроме того, они хотели добиться, чтобы и в этом лагере, особом, разрешили свидания с родственниками, более частую переписку и т.д. Гораздо позже, в третьем томе "Архипелага" писатель Солженицын даст совсем другую версию январских событий в лагере, но в противоположность доносчику Ветрову, своей лагерной ипостаси, он и сам не будет теперь говорить о их обдуманной запланированности, о ловком тайном замысле, - наоборот, станет энергично убеждать, что это был стихийный, внезапный, совершенно неожиданный для самих участников всплеск страстей. Читаем: "Ни к чему наши три тысячи не готовились, ни к чему готовы не были, а вечером пришли с работы - и вдруг..." В доносе говорилось о детально разработанном заговоре, о точном распределении ролей, о твердо назначенном сроке, а тут - "ни к чему не готовились", а тут - "вдруг"! Читаем дальше: "Ни топора, ни лома ни у кого не было, потому что в зоне их не бывает". А в доносе фигурировал чуть ли не арсенал: ножи, металлические трубы и т.п. ещё читаем: "А вся-то затея была ребят - не восстание поднимать, и даже не брать БУР, это нелегко... затея была: через окошко залить бензином камеру стукачей и бросить туда огонь". Прямо черным по белому и выводит: "затея была - не восстание". Так Солженицын-Ветров, автор "Архипелага", сам показывает провокационно-лживый характер действий Ветрова-Солженицына, автора доноса.
В 1945 году чрезмерная словоохотливость и легкость, с коими он закладывал друзей и даже собственную жену, вызвали у следствия недоверие, и от его клеветы, как мы знаем, никто, к счастью, не пострадал. То же самое произошло и в 1952 году при его 52-страничном навете на Симоняна (Кстати, как теперь ясно, доносы на Мегеля со товарищи и на Симоняна работяга Ветров строчил почти одновременно. На Симоняна скорее всего чуть позже, когда лежал после операции в больнице: ведь для 52 страниц времени свободного надо немало. Словом, поистине жил человек по девизу больших мастеров: "Ни дня без строчки!". Сейчас он негодует: "Да где эти 52 страницы? Покажите хоть одну!" Не соображает, что могут ответить: "А где эти письма антисоветского содержания, что писали тебе, как уверяешь, Виткевич и другие друзья-знакомые, отрицающие это? Покажи хоть одно! А где признание Симоняна, будто не ты его, а он тебя оклеветал?"). Вероятно, это объясняется не только тем, что в обоих случаях делом занимались достаточно осмотрительные и неглупые люди, но и тем ещё, что им некуда было торопиться, время терпело, они могли все взвесить и принять обдуманное решение.
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||