«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 92%

         Или вот Ветров пишет: "Первая группа будет освобождать "своих". Брать здесь местоимение в кавычки было совсем не нужно, ибо речь идет о том, что бандеровцы намерены освобождать бандеровцев, т.е. действительно своих - и по национальности, и по взглядам, и по судьбе. Почему же Ветров поставил кавычки? Да просто потому, что Солженицын так же чрезмерно привержен к ним, как и к запятым. Например, в третьем томе "Архипелага" на странице 254-й три выражения взяты в кавычки, на 286-й - четыре, на 257-й - пять и т.д.
         Иные совпадения точны до буквальности. Так, у Ветрова читаем: "Это предположение подтверждается и словами Мегеля "а полячишка-то, вроде умнее всех хочет быть...". Во-первых, запятая здесь, конечно, опять-таки ни к чему, но интереснее то, в какой простецкой манере вставлена прямая речь Мегеля: она даже начата не с большой буквы. Точно такую же упрощенность видим и у Солженицына. Ну, хотя бы: "Кто-то крикнул сзади: "а нам нужна - свобода!.." (3, 297). Или вот слово "краснопогонники". В доносе оно запросто вложено в уста Ивана Мегеля и в том именно месте, о котором сказано, что это "дословно". Но крайне сомнительно, чтобы такое словцо, построенное уж очень по старомодному давнелитературному образцу (золотопогонники, белоподкладочники и т.п.), было в ходу у заключенных, чтобы они называли им солдат охраны. Но в устах самого Солженицына, человека насквозь пролитературенного, оно, как и цитата из "Интернационала" ("Кто был никем..."), конечно, не удивительны. И действительно, мы неоднократно встречаем это слово и подобные им слова хотя бы в том же "Архипелаге": "Эти "краснопогонники", регулярные солдаты..." (3, 72), "Наверху краснопогонники спрашивают фамилию" (3, 194), "Командование ввело в женскую зону "чернопогонников" - солдат стройбата" (3, 311), "Этот солдат сопротивлялся голубым погонам" (3, 77) и т.д. А взять, допустим, обороты речи, вложенные опять- таки в уста Мегелю: "их кум... в штрафник затолкал", "вторая группа в это время давит службы". Подчеркнутые мной слова в подобных контекстах опять-таки часто встречаются в книгах Солженицына. Хотя бы: "Пришли хлопцы к паханам и сказали им так: "Если будете нас давить, мы вас перережем" (3, 306). Сам Солженицын признает, что доказательства могут быть и косвенные, и даже "лирические". А тут не лирика, а факты. Тут все убеждает. Книга жизни "Архипелаг" и донос на товарищей по неволе написаны одной рукой.
         Я не стал бы во всём этом копаться, если бы не всегдашняя наглая манера Солженицына при малейшей зацепке тотчас обвинять людей во всех смертных грехах, в том числе и в сексотстве, тогда как на самом негде печать поставить. Так, узнав из одной книги, что автору (имя которого я не стану называть) оперуполномоченный иногда помогал отправлять из заключения письма, минуя лагерную цензуру, а другой заключенный пользовался ещё каким-то не столь уж великим содействием лагерных властей, наш бдительный борец за справедливость тотчас вскинулся, уже готов обвинить: "А за что? А почему? А дружба такая - откуда?" Словом, явный намек на тайное сотрудничество этих людей с лагерным начальством. Если так, то тут и разгадка лагерного благополучия, даже успехов самого Солженицына. Так, в лагере на Большой Калужской его сделали завпроизводством, и он радостно воскликнул: "Прежде тут и должности не было такой!" Это было в самом начале срока, а в самом конце он по поводу одной печальной ситуации молвил: "Больше оперчасть не баловала меня своим расположением..." Значит, было время, когда баловала. Да не весь ли срок? А за что? А почему? А дружба такая откуда? И после этого он ещё лепечет, что да, был завербован, дал подписку, получил тайную кличку, но ни одного доноса за весь срок ни разу не написал. Поискал бы ты, нобелиат, дураков в другой деревне... Ветров работал по своей тайной специальности весь свой срок в поте лица.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»