«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 86%

Галина Вишневская и её бабушка разоблачают

         Теперь самое время вернуться ещё раз к тому, что о своем убийстве писал в "Телёнке" сам недоубитый: "Я летом 1971 года был лишен своего (?) Рождества..." Уточним: речь идет о даче в селе Рождество-на-Истре Наро-Фоминского района Московской области (её снимок, разумеется, в книге есть). Она принадлежала вовсе не ему, а Решетовской, которая после того, как он ещё в 1969 году сошелся со Н. Светловой, естественно, наконец, предложила ему очистить помещение.
         И хотя тут же после вышибона с дачи жены Солженицын проворно поселился на даче Ростроповича и Вишневской, но, говорит, "впервые за много лет мне плохо писалось, я нервничал - среди лета, как мне нельзя (!), решился ехать на юг, по местам моего детства, собирать материалы, а начать - с тети, у которой не был уже лет восемь" (с. 295).
         Почему нельзя было ехать среди лета на юг? Потому что лето стояло ужасно жаркое, а он, видимо, плохо переносит жару. Однако поехал.
         Галина Вишневская рассказывает об этом: "Однажды летом 1971 года Александр Исаевич объявил нам, что едет с приятелем под Ростов и на Дон собирать материалы для своей книги. Ехать они решили на его стареньком "Москвиче", и мы пришли в ужас от этой затеи.
         - Да как же вы поедете на нем? Он ведь развалится по дороге. Одно название, что машина, а путь-то дальний..."
         Действительно, от Москвы до Ростова более 1200 километров...
         "Невзирая ни на какие доводы, Саня уехал, обещая вернуться через две недели" (Г. Вишневская. Галина. М., 1996, с. 356-367).
         Но, как мы знаем, в Новочеркасске Солженицын стал жертвой операции "Укол в задницу", получил смертельную инъекцию ужасного яда рицинина. Руководитель операции - помните? - уверенно сказал: "Все, крышка. Теперь он долго не протянет".
         Но заднице хоть бы что. её обладатель не только дивным образом не почувствовал укола, но и лихо продолжал тянуть дальше, к любимой тетушке в Тихорецк. А это от Новочеркасска, поди, километров 250. Но, говорит, "меня в дороге опалило". ещё бы! Тем летом и в Москве дышать было нечем, а тут - в первых числах августа плохо переносящий жару человек, которому идет шестой десяток, едет полторы тысячи километров в маленьком, как консервная банка, раскаленном южным солнцем "Москвиче". Вот и опалило. И, "не доехав едва-едва" до тетушки, племянник повернул обратно.
         Вишневская: "Дня через три (если точно, 11 или 12 августа. - В.Б.) рано утром появляется Саня. Вернулся! Но что это? Он не идет, а еле бредет...
         - Боже мой, Саня! Что случилось?..
         Ноги и все тело его покрылось огромными пузырями, как после страшного ожога... Может, подсыпали в еду что-нибудь?.." (там же).
         Ростропович тотчас вызвал врача, и, конечно же, не какого-нибудь участкового из районной поликлиники, а "известного".
         "Спрашиваем доктора, что же с ним такое? Тот отвечает, что похоже на сильную аллергию. Я даже не представляла, - продолжает знаменитая певица, - что бывает такая аллергия". Но тут же вспомнила детство: "У моей покойной бабушки были такие пузыри, когда она обгорела у печки" (там же, с. 375).
         Итак, аллергия, бабушкина болезнь, а не злодейство КГБ. Что же дальше? "Лето в тот год стояло жаркое, душное, - вспоминает Галина Павловна. - Поставили мы для Сани раскладушку в тень, под кусты, там он и лежал несколько дней". Ну, надо полагать, дня три-четыре-пять. Солженицына это не устраивает: не три дня, а "три месяца пролежал я пластом в загадочных волдырях... в бинтах, беспомощный...". Почему же "в загадочных", если твердо уверен, что это дело рук КГБ? И выходит, что лежал он и разгадывал загадку до десятых чисел ноября. И все на раскладушке?, И все под кустиками? Однако там же, под кустиками, при всей беспомощности, уже 13 августа, т.е. сразу по прибытии, накатал письмо председателю КГБ Ю.В. Андропову и председателю Совета Министров А.Н. Косыгину. И в письмах этих - ни слова о злодейском покушении и загадочных волдырях, а о том, что "садовый домик", опять названный "моим", в его отсутствие (как некогда Ясная Поляна в отсутствие Льва Толстого) подвергся обыску. Да ещё из-под тех же кустиков вел переписку со Шведской академией и Нобелевским комитетом... Вот так "крышка"...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»