«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 72%

         После всего этого нельзя не изумиться: перед нами, можно сказать, с молодых лет неистовый книгочей, страстный меломан, эрудит, и вдруг - "вышибала", "душитель литературы", "дышло тебе в глотку! окочурься, гад!". Уж не говорю о том, что он употребляет слова, смысла коих не понимает. Вот классики пошли: надо "ничком", а он пишет "навзничь"... Впрочем, читайте об этом в книге выше. Объясняется сей феномен старинной поговоркой: не в коня корм.
         А к Н.Д. Светловой не будем так уж строги, ибо в биографии её мужа трудно разобраться даже родной жене: ведь он в рассказах о всей своей жизни, начиная с детства, то пускает нам пыль в глаза, то мозги пудрит, то вешает лапшу на уши. И все с одной целью: покошмарней размалевать советское время.
         Вот пишет: "В девять лет я шагал в школу, уже зная, что там всегда меня могут ждать допросы и притеснения. И в десять, при гоготе, пионеры срывали с моей шеи крестик. И в одиннадцать, и в двенадцать меня истязали на собраниях, почему я не вступаю в пионеры". Какая жуть!
         Срывали ли с бедняги крестик, принуждали ли вступить в пионеры, об этом прямых сведений нет, но неужто уже в зеленом детстве Саня был таким крутым диссидентом, что противостоял всему классу, всей школе - не вступал в пионеры? С другой стороны, известно, что, когда в школе ввели "бригадный метод" обучения, несчастный мальчик стал бригадиром, а после - старостой класса, о чем пишут и Решетовская, и школьный друг Симонян, и Жорж Нива.. Это как-то не вяжется и с его крестиком, и с его отвращением к пионерству.
         В то же время, несмотря на зверский террор одноклассников, вопреки их беспощадным истязаниям Саня не только был все годы старостой класса, но и вообще рос отнюдь не забитым да набожным ребенком, наоборот - весьма и весьма резвым. Однажды дорезвился вот до чего: "исключили из школы меня, Кагана и Мотьку Гена за систематический (!) срыв уроков математики, с которых мы убегали играть в фут бол". Тут не все понятно. С одной стороны, ведь Солженицын стал математиком, значит, видимо, любил математику. Чего ж убегал с её уроков? С другой, в классе, надо полагать, было человек 35-40. Если трое сбежали - какой же это срыв урока?! Но читаем дальше: "Я же - ещё и классный журнал похитил, где был записан дюжину раз". А стоял сентябрь, самое начала учебного года, и уже - дюжину раз! Никак это не вяжется ни с обликом забитого мальчика, ни с положением старосты класса.
         Конечно, вышибон из школы - это притеснение, но через несколько дней мятежников амнистировали, и Саня оказался в том же классе, в той же должности старосты.
         Разобраться во всём этом очень трудно. И потому не будем строги к Наталье Дмитриевне, ставшей жертвой буйного многоглаголания своего великого супруга. Не будем строги...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»