«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 58%

         А это Твардовский, так много сделавший для Солженицына: "Если бы печатание "Ракового корпуса" зависело целиком от одного меня - я бы не напечатал. Там - неприятие советской власти. У вас нет подлинной заботы о народе" (Телёнок", с. 163-164). О каком народе? Разумеется, прежде всего о русском. "Такое впечатление, что вы не хотите, чтобы в колхозах стало лучше" (там же). В каких колхозах? Разумеется, прежде всего в русских. И наконец: "У вас нет ничего святого" (там же). Это уже гораздо шире русофобии, но и её включает.
         Отношение Солженицына к русскому народу возмущало не только нас, русских. Народный поэт Грузии Григол Абашидзе негодовал: "Послушать его, так русский человек готов продать отца и мать за пайку хлеба. Он облил грязью все, что дорого советскому человеку" ("Слово пробивает себе дорогу", с. 442. Но примечательно, что угодливые составители книги выбросили здесь первую фразу из публикации "Литгазеты" 23 января 1974 года, будто о русском человеке и речи не было у Абашидзе).
         А недавно почивший Петр Проскурин, тоже не из последних, судил не только об "Архипелаге" или "Как обустроить", а обо всём этом нутряном явлении в целом ещё суровей: "В самой основе творчества Солженицына заложено зерно национального предательства... Он гнусно оклеветал русского человека, того пахаря и солдата, который не однажды пронес по странам Европы с великим достоинством меч освободителя... Нет нужды защищать русский народ от писателя, душа которого полна злобы к этому народу. Вполне закономерно, что человек, патологически ненавидящий наш народ, пришел к оправданию фашизма. И вполне естественно, что народ, спасший мир от фашизма, с отвращением и брезгливостью отторгнул от себя прислужника империализма" (там же, с. 478). Так говорил Петр Лукич, царство ему небесное...
         Обратившись к именам ныне здравствующих, нельзя не вспомнить драматурга Виктора Розова, который признавался: "Очень мне нравились его ранние вещи... Но когда он стал политизироваться, я начал холоднее к нему относиться. А когда прочитал "Как нам обустроить Россию", я ахнул... Он первым призвал разрушить великую единую и неделимую Россию!" ("Завтра", N21, 1994).
         А ещё раньше вот что читали мы об этом у Юрия Бондарева, тоже не последнего писателя и минувшего столетия, и наших дней: "Не могу пройти мимо некоторых обобщений, что делает Солженицын в "Архипелаге" по поводу русского народа. Откуда этот антиславянизм? Право, ответ наводит на очень мрачные воспоминания, и в памяти встают зловещие параграфы плана "Ost"... Чувство злой неприязни, как будто он сводит счеты с целой нацией, обидевшей его, клокочет в Солженицыне, словно в вулкане. Он подозревает каждого русского в косности, беспринципности, в стремлении к легкой жизни, к власти... Солженицын, несмотря на свой возраст и опыт, не знает "до дна" русский характер..." ("Слово пробивает себе дорогу", М., 1998, с. 451).
         Кому же верить - этим многоопытным большим писателям или вездесущему Евтушенке в критике?
         Ещё в 1986 году Юрий Кублановский уверял в "Литературном курьере" (США), что авторы суждений о Солженицыне, подобных приведенным выше, просто "по недостатку интеллектуального уровня не способны слышать и понимать великого писателя современности". А вот он со своим уровнем все понимает! Как уютно жить с таким убеждением! Но ведь как это и старо, замызгано, банально... Между тем у Бондаренко с его интеллектуальным уровнем то и дело натыкаешься на полное непонимание Солженицына по очень многим, даже частным вопросам. Вот он твердит о гордости писателя, величает его "горделивым старцем". Да вовсе не гордый он, а сатанински высокомерный, спесивый, самовлюблённый, однако и тут любит прикинуться ангелом. И в день юбилея уверял телесобеседника, что ему просто неведомо чувство гордости. "Как! - воскликнул изумленный журналист. - Вот получили вы Нобелевскую премию. Неужели не гордились?" - "Ничуть, - ответил старый лицедей. - Поехал и получил, только и всего". Можете себе представить, как негодовал он, прочитав назойливую хвалу критика своей "горделивости". А разве Бондаренко хотел огорчить старца? Наоборот...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»