  |
 |
Прочитано: 45% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 45% |
В своем повествовании, сосредотачивая интерес главным образом на самой личности Солженицына, я не ставил задачей дать разбор или хотя бы развернутую оценку всех его произведений. Из них наиболее полное представление читатель получил об "Архипелаге ГУЛаг", страницы которого здесь обильно цитировались, пересказывались, разбирались. Эти развороченные нами вороха анекдотических нелепостей, горы малограмотного вздора, бесконечные потоки маниакальной лжи, клеветы, злобы, болезненные фейерверки саморекламы и похвальбы - всё это "Архипелаг". Но в конце, возможно, есть необходимость сказать о данном сочинении ещё несколько слов, ведь оно - "главная книга" нашего героя! Он называл её "скосительной" для нас, он уверен, что её назначение - "менять историю", и не меньше.
Надо признать, что на некоторых читателей, у которых эмоциональность подавляет аналитические способности, "Архипелаг" производит известное впечатление. Особенно - то обстоятельство, что чуть ли не две тысячи его страниц обильно уснащены цитатами, ссылками, конкретными названиями, именами, датами, цифрами и т.п. "Да ведь это же все документально!" - восклицают помянутые читатели. На множестве примеров самого разнообразного характера мы показали подлинную цену этой документальности".
Что касается хотя бы имён и названий, то Солженицын весьма строг к этому в чужих произведениях и прямо-таки негодует, когда их там нет. В одной статье, например, рассказывалась драматическая судьба бывшего преступника, ставшего честным человеком, и по этическим соображениям, не всем понятно, фамилия его не называлась. Но наш правдолюб не желает с этим считаться, он возмущён: "Некий Алексей, повествуют "Известия", но почему-то фамилии его не называют, якобы бежал из лагеря на фронт - и там был взят в часть майором-политработником, фамилии майора тоже нет..." В итоге он объявляет рассказанную историю выдумкой, ложью. Но вот, например, на страницах 287-288 второго тома "Архипелага" читаем 13 леденящих кровь историй о беззаконии. В 9 из них нет ни имён, ни дат, ни места происшествия, а только атрибуции такого рода: "портной", "продавщица", "заведующий клубом", "матрос", "пастух", "плотник", "школьник", "бухгалтер", "двое детей". В остальных четырех историях есть кое-какие имена и названия, но они до того расплывчаты и неопределённы, что, в сущности, тоже ничего не дают. Так, в одном случае нам сообщается только то, что жертву беззакония, которая где-то когда-то распевала веселые частушки; звали Эллочка Свирская. Возможно, это одна из наперсных подружек самого автора, поэтому он и считает позволительным в суровой книге назвать её столь интимно-ласково, но от этого она не становится для нас личностью хоть сколько-нибудь более определенной и достоверной. Мы хорошо понимаем (да и все понимают не хуже нас), как легко убрать частушечницу Эллочку Свирскую и на её место поставить, допустим, сказительницу Аллочку Мирскую... В другой истории нам встречаются в неизвестном количестве "неграмотные старики Тульской, Калужской и Смоленской областей". И опять: ничего не стоит заменить их, скажем, грамотными старухами Рязанской, Брянской и Псковской областей или даже всего Нечерноземья... Одна из этих историй начинается так: "Тракторист Знаменской МТС..."
Нет имени тракториста, но зато точно названа МТС - это, кажется, уже немало. Но увы, действительно только кажется, ибо Знаменские районы есть в областях Смоленской, Омской, Тамбовской и Кировоградской, да ещё в Орловской области, в Донецкой, на Алтае есть поселки Знаменка, да в Калининградской области - поселок Знаменск... Вот и ищи ветра на просторах шести областей, равных по территории едва ли не половине Европы!
В великом большинстве случаев автор считает вполне достаточным ограничиться для своих персонажей одним признаком, допустим, как в приведенном выше случае, - профессиональным. То и дело в его историях безымянно фигурируют "один врач" (3, 468), "один офицер" (3, 525), "водительница трамвая" (1, 86), "водопроводчик" (1, 86), "учительница" (3, 65) и т.д. Иногда к профессии он, расщедрившись, добавляет психологический, физический или какой иной штришок: "один насмешливый сапожник" (3, 14), "глухонемой плотник" (2, 287), "полуграмотный печник" (2, 86), "известный кораблестроитель" (3, 393)... В других случаях указывается национальность и, скажем, возраст: "одна гречанка" (3, 400), "одна украинка" (3, 528), "молодой узбек" (3, 232), "чувашонок" (2, 288), "один из татар-извозчиков" (1, 64)... А встречается ещё и такое: "одна баба" (3, 377), "один парень" (25, 184), "один зэк" (3, 73), "один очевидец" (3, 560), "две девушки" (3, 246), "двое ссыльных" (3, 397), "три комсомолки" (3, 13), "шесть беглецов" (3, 212К "мужик с шестью детьми" (1, 87), "несколько десятков сектантов" (2, 63), "полсотни генералов" (1, 91), "730 офицеров" (3, 34), "свыше 1.000 человек" молодежи (3, 33), "5.000 пленных" (3, 32)... И даже из этих тысяч - ни одного живого имени!
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||