«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 27%

         Симонян долгое время ничего не знал о той давней, первоначальной клевете на него. В 1952 году его вызвал следователь и предложил прочитать увесистую тетрадочку в пятьдесят две страницы, которые были исписаны так хорошо знакомым почерком его школьного друга Сани Солженицына. "Силы небесные! - воскликнул потрясенный Симонян, изучив сей не изданный пока фолиантик. - На этих пятидесяти двух страницах описывалась история моей семьи, нашей дружбы в школе и позднее. При этом на каждой странице доказывалось, что с детства я якобы был настроен антисоветски, духовно и политически разлагал своих друзей и особенно его, Саню Солженицына, подстрекал к антисоветской деятельности". Да, такая обстоятельность, такое многословие (начать издалека, с истории и накатать полсотни страниц) совершенно в духе нашего автора, и напористость (на каждой странице твердить одно) - тоже его, и манера сваливать свою вину на других - кто может с ним здесь сравниться!
         За этот-то донос Симонян и был "в претензии", о нем-то Ежерец и рассказала когда-то Решетовской, он-то и был причиной супружеской беседы, когда муж признался жене, что действительно кое-что наплел о школьном друге. Но и тогда в устном признании жене, и теперь в сочинении "Сквозь чад" Солженицын представляет дело так, словно была, мол, единственная оплошка по отношению к Симоняну лишь во время следствия в 45-м году, т.е. два своих доноса он как бы "слил" в один, очень давний, будто бы неизбежный и совершенно безвредный. Жене он говорил: "В общем-то, ничего страшного не было. Кирилла-то не посадили". Теперь, через двадцать с лишним лет, пишет: "Никого из вас не только не арестовали, но даже НИ РАЗУ НЕ ДОПРОСИЛИ!" (подчеркнуто им. - В.Б.)
         От доноса на Симоняна в 52-м году Солженицын открещивается как только может. Ему говорят: "Позвольте, а тетрадочка-то в пятьдесят две страницы?" В ответ он распускает целый павлиний хвост аргументов, где одно перышко краше другого. Во-первых, говорит, следователь и бумаги-то столько не даст - пятьдесят две страницы! У нас в стране с бумагой всегда ж было трудно. Во-вторых, "сажают по малому клочку", а тут - "по пятидесяти двум не посадили", по целой тетрадке. Мыслимое ли дело? Да кто же позволил бы опять-таки, чтоб столько бумаги пропало даром, без всякой пользы? В-третьих, при всем своеобразии моего почерка могли, мол, его подделать. Что им стоит! Атомную бомбу слепили, луноход смастачили, носки безразмерные освоили, а уж это-то - пустяк. В-четвертых, благородная прямая апелляция к самому Симоняну: "Кирилл! Неужели сердце твое, высота души не подсказали - что такой донос на своего школьного друга просто невозможен?".
         Это, конечно, самый веский довод: просто невозможен - и все тут! А ежели ты, Симонян, поверил, что возможен, "значит, тебе не хватило высоты души". Для убедительности нехватка души у школьного друга доказывается ещё и другими способами: хотел ты стать писателем и не стал - "это её же не хватило тебе"; не понравился мой роман "Раковый корпус" - "это её же не хватило тебе". А отсюда, между прочим, следует: я писателем стал - значит, высота моей души на должном уровне; мне мой роман "Раковый корпус" ух как, черт возьми, нравится - значит, моя душа - Казбек видал? - выше Казбека.
         Вообще-то Солженицын не отрицает, что в том далеком 1952 году имело место некоторое бумажно-чернильное событие, но дает этому свою версию, чрезвычайно благородную и героическую. Он пишет: "В апреле 1952 года в экибастузском лагере следователь предъявил мне бумажку районного (кажется, Щербаковского, но не ручаюсь) отделения КГБ Москвы - о том, что в связи со следствием, начатым против Кирилла Сймонянца (так в тексте. - В.Б.), поручается допросить меня". Тут есть отдельные несоответствия с истиной: Щербаковского района в Москве никогда не существовало, а против Симоняна за всю его жизнь никакого следствия никогда не возбуждалось.
         Но послушаем дальше: "И тогда, уже бронированный лагерник, я и послал их на..." Тут тоже маленькая неточность: послать-то он действительно послал, только не "на", а "в" - послал в КГБ те самые пятьдесят две страницы.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»