«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 37%

         Когда же Штрассер возразил, что в таком случае название партии "национал-социалистическая" может ввести в заблуждение народные массы, Гитлер заметил:
         - Название "социалистическая" неудачно. Во всяком случае, оно означает не то, что мы должны социализировать предприятие, а только то, что мы можем это сделать, если их владельцы будут действовать во вред интересам нации. В настоящее время они этого не делают, а потому было бы преступлением разрушать народное хозяйство".
         Учтем, что это - пересказ Штрассера. Вспомним, что Гитлер говорил о социализме в своем понимании, а заодно - склонность Штрассера к марксистской трактовке социализма.
         Таким образом, по смыслу последний абзац означает вовсе не "да уж, облажались с названием, никакие мы не социалисты, признаю". Я бы перефразировал приблизительно так:
         "Название" социалистический" не совсем удачно, так как порождает ассоциации с марксистской трактовкой социализма. Национал-социализм же не подразумевает социализации всех предприятий (как в СССР), а только то, что мы можем это сделать, если их владельцы будут действовать во вред интересам нации. В настоящее время они этого не делают, а потому было бы преступлением разрушать народное хозяйство".
         При этом со временем процент прибыли был ограничен до 6%, налоги повышены, предприниматели должны были улучшать условия труда для рабочих и так далее. При государственной необходимости Гитлер отнюдь не стеснялся - так, к 1937 году все кинокомпании в Рейхе были национализированы.
         Пишет Герман Рычков:
         "Уже в 1923 году сразу же после первого съезда национал-социалистической партии Германии её лидер Адольф Гитлер, понимая, что мелкие лавочники и рабочие едва ли приведут его к власти, начинает искать поддержку у крупного капитала и промышленников. И находит её. К его идеям проявляет интерес не кто иной, как хозяин Стального треста Фриц Тиссен. Он выделяет на партийное строительство 100 тыс. золотых марок - сумма по тем временам в условиях инфляции огромная.
         Играя на недовольстве крупных капиталистов экспортными ограничениями, фюрер добивается, что к 1927 году среди его спонсоров числятся уже такие воротилы, как Эмиль Кирдорф - глава Рейнско-Вестфальского угольного синдиката, Ялмар Шахт - президент Рейхсбанка, Эмиль Георг фон Штаусс - директор "Дойче банка", Георг фон Шницлер - директор "ИГ Фарбениндустри" и многие другие.
         Расчет промышленников был прост: придя к власти и начав осуществлять свои захватнические планы, Гитлер обеспечит их военными заказами, которые принесут им миллиардные прибыли.
         Однако фюрер оказался значительно умнее, чем думали его спонсоры. Придя к власти и собираясь разжечь в Европе большую войну, он сообразил, что крах Германской империи в первую мировую был связан с тем, что круппы и тиссены попросту перекачали через военные заказы её казну в свой карман. Проще говоря, бюджет не вынес военных расходов, и поражение Германии в значительной степени произошло от этого, а не от разгрома армии. Подобное развитие событий совершенно не устраивало Гитлера. В его планы крах не входил.
         К концу 30-х годов германские магнаты обнаружили, что контрольные пакеты большинства их предприятий принадлежат государству и они лишь наёмные, пусть и высокооплачиваемые, управленцы, а отнюдь не хозяева. Многие фирмы, работающие по военной тематике, попросту были национализированы. Например, уже в середине 30-х годов известная авиационная фирма "Юнкерс" была государственной. Та же судьба постигла компании Дорнье, Гота, Хенкеля, Фокке-Вульфа. Зачастую национализация проходила через банкротство, если её хозяева сильно упирались. Так произошло и с Юнкерсом и с Фокке-Вульфом. Как правило, бывшие владельцы становились наёмными директорами и крупными акционерами, не более того. Иными словами, на рубеже 30-х- 40-х годов в Германии сложился государственный капитализм со строгим планированием. Самым крупным собственником стало само государство, сконцентрировавшее подспудно через акции в своих руках около 75% промышленного потенциала страны. В частных руках остались лишь небольшие предприятия невоенного характера: ателье, парикмахерские, прачечные, рестораны и т.д. В ходе второй мировой концентрация производственных мощностей в государственной собственности ещё более увеличилась за счет оккупированных территорий. Все предприятия Польши, Франции, Норвегии и других завоеванных стран перешли непосредственно под контроль министерства экономики".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»