«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 70%

         Горбачёв, как мне казалось, не слишком тяжело переживал обвинения своих соратников, пока это не касалось его самого. Он принимал Гдляна и внимательно слушал его. Но, как я уже отмечал, генсека беспокоили не узбекские дела, а то, что Гдляну и кому-то ещё понадобилось покопаться в ставропольском прошлом Горбачёва. Что касается "узбекского дела", то оно часто обсуждалось на закрытых заседаниях Политбюро, давались соответствующие поручения, и не без согласия М. С. Горбачёва были привлечены к ответственности некоторые члены ЦК, правда, затем освобождённые за недоказанностью нарушений законов. Как выяснилось, применялись к ним запрещённые методы допросов.
         Поездка моя в Узбекистан завершилась тогда довольно своеобразно. Когда я вернулся, то не успел ещё закрыть за собой дверь, как раздался звонок из Ташкента. Звонил Рашидов. Он спрашивал, как я долетел, как самочувствие. Сообщил, что нового в республике произошло за сутки. Я понял, что Рашидов предпочитает иметь друзей, а не устранять, используя свой вес кандидата в члены Политбюро, кого-то со своего пути. Затем он ещё несколько раз звонил без всякого повода и говорил о положении дел в республике, что ставило меня в несколько щекотливое положение, и всё же газета продолжала публикации критических материалов, и едва ли кто-то мог подумать, что я после поездки стал ручным. Однако больше обид в республике не было. Во всяком случае, на меня никто не жаловался, а все статьи из "Правды", в том числе критические, аккуратно перепечатывались в местной печати.
         Из Узбекистана продолжали поступать десятки и сотни писем о нарушении сдачи и приёма хлопка, комбинациях, происходивших вокруг этого. Что нельзя было опубликовать из-за сложности проверки, я направлял в ЦК КПСС или КГБ СССР, тогда ещё Ю. В. Андропову. Правда, ответов я никогда не получал, хотя очевидно, что Андропов всё знал и, когда пришёл в ЦК, начал усиленно проверять все дела, что привело в конечном счёте к инфаркту и смерти Рашидова.
         Размышляя сегодня о том времени и о Рашидове, я прихожу к выводу, что это был, несомненно, незаурядный человек, достаточно мудрый, чтобы не дать волне национализма разгуляться в такой республике, где проживали сотни тысяч русских, украинцев, представителей других народов, но властный и жёсткий. Сам журналист и писатель, Рашидов ценил пишущих людей, издавна имел друзей в газетах и часто, уже будучи кандидатом в члены Политбюро, приходил к редактору отдела науки "Правды", своему старому товарищу и, как он говорил "учителю". Рашидов пользовался популярностью среди лидеров Азии, Африки и Южной Америки. Он много сделал для республики. Строительство каналов и сети орошения, увеличение производства хлопка, развитие науки, литературы и искусства в республике, широкое строительство, в том числе возрождение Ташкента после разрушительного землетрясения, - это и его заслуга.
         Но он не мог не быть детищем своего времени, тех нравов, что царили тогда в стране. Как и Брежневу, ему были присущи многие пороки, он закрывал глаза на чудовищные негативные процессы, о которых не мог не знать. Именно при нём в республике процветали все формы чинопочитания, мздоимство, приписки, коррупция. Думаю, он многое знал, многое делалось с его явного или молчаливого согласия. И оправданием этому не может служить то, что он вынужден был действовать по сложившимся в ту пору в стране правилам игры. Московское начальство во многом способствовало созданию условий для различных злоупотреблений уже тем, что не проверяло положение дел на местах и пресекало сигналы о нарушениях в республике или направляло их для проверки тем, на кого жаловались люди.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»