«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 33%

         16 ноября "Литгазета" выступает со статьёй "Контрабандирован в Англию". Но - поздно. Момент упущен. Паника среди руководящих джеймсов бондов улеглась. Договорились: "добычу" ни под каким видом не отдавать. 18 ноября "человек, принимающий решения", вызывает меня из Йоркшира и предъявляет ультиматум.
         Так, может, и выступать не стоило? Я же этих выступлений, кроме самого первого, не читал, и редакция вряд ли могла надеяться, что прочту. В сущности, редакция, вплоть до 25 октября, ставила десять против одного, что меня давно нет в живых. Но если бы выступлений не было, то не осталось бы и этого одного шанса. Да, с каждым новым выступлением давление на меня нарастало, петля на шее затягивалась всё туже. Да, если бы не выступления, то не было бы ни йоркширской ссылки с "мрачным Питером" за спиной, ни беспощадного контрудара - "заявления для печати". Но не было бы и дальнейших событий, цепь которых замкнулась возвращением на Родину и этой книгой.
         Ведь даже "кавершемский вариант", если уж вспоминать о нём, ничего хорошего не сулил. При всей своей относительной нейтральности - его и предложили оттого, что он внешне нейтрален, - он был, в силу своей нейтральности, попросту никому не нужен. Не только Родине, об этом и говорить смешно. Он был не нужен и спецслужбам, его предложившим. И завершился бы неизбежно тем, что меня тихо-мирно убрали бы. Ну помер в каком-то Кавершеме какой-то безвестный Дэвид Лок, и чёрт с ним...
         Однако дело не только в этом. И не только в том, что гласность предпочтительнее молчания даже тогда, когда огласка вроде бы прямых выгод не обещает. Гласность - не торг на базаре, в котором голосят погромче ради того, чтоб побольше урвать. Гласность - принцип, и принцип высокий, оправданный независимо от обстоятельств. Нет прямых выигрышей - есть косвенные, отдалённые, постепенные, и не последний из них- доверие к печатному слову, в недавнем прошлом в значительной мере утраченное.
         А что касается конкретно осени 83-го и конкретно моей судьбы - гласность была и осталась оправданной и в этом адском, растянувшемся на год кошмаре. Пусть я ничегошеньки не знал и не догадывался о ней - но тюремщики-то мои знали! И опять-таки дело не в том, что гласность вынудила их пощадить меня физически. Она заставила их нервничать и ошибаться. Беспрерывно нервничать, а оттого и нанизывать ошибки одну на другую. Ведь сама идея захвата и психотропной обработки пленников - если можно назвать идеей нечто столь злобное и бесчеловечное - зиждилась на уверенности, что огласить происшествие не посмеют. Его же легче лёгкого списать как единичное и нетипичное, а не спишешь - бог весть чем кончится, ещё и отвечай... И списывали. И внушали спецслужбам убеждение, что идея беспроигрышная и пребудет таковой во веки веков.
         Да, коллеги пошли на риск, в условиях того времени - риск огромный. И я даже, если честно, диву даюсь порой, как же это дерзнули. Но дерзнули - и выиграли. Вернее, создали, начали создавать условия для того, чтобы я затеял против спецслужб свою игру и в конце концов выиграл. Я ещё и не понял, что способен на игру и поведу её, ещё не видел ни собственных ходов, ни просветов во мраке. А условия для того, чтобы мне, именно мне, подфартило, чтобы я нашёл свою игру и довёл её до конца, уже начали формироваться. Благодаря гласности.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»