«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 82%

         В увольнение за три с половиной года отпускали всего несколько раз. Тогда, правда, были другие страхи. Увольняемые солдатики и матросы больше всего боялись попасть на глаза многочисленных патрулей. Провести восемь-десять часов увольнения в комендатуре у Бармалея, как мы прозвали одного комендантского начальника, было вовсе не интересно. В увольнение пустили меня первый раз лишь через полтора года службы и - точно! На Невском проспекте нам с приятелем не повезло. Пока заходили в охотничий магазин, приблизился к этому месту морской патруль. Прямо на панели среди нарядных прохожих нас и сцапали. Велено было показывать сапожные каблуки, стоя то на одной ноге, то на второй. Всё остальное у нас было безукоризненно. Подковки же на каблуках оказались чуть сношенными, и мы загремели прямиком к Бармалею.
         Впрочем, солдатские впечатления здесь неуместны, я поберегу их для отдельной книги... А пока не худо бы разобраться, почему последнее время так невзлюбил я выражение: "Не повезло". Или: "Повезло". Иные добавляют ещё и словечко "дико".
         "Мне дико не повезло", - говорит какой-нибудь коммерсант. Что значит "повезло", "не повезло"? Выражения эти годятся только для атеистов либо для полуатеистов. Верующий человек говорит: "Господь послал". Атеисты долдонят одно: "Нам повезло".
         Женщина в справочной будке деньги взяла, но адрес Валаамского подворья на бумажке не указала. Написана была одна станция метро. И вот я спустился в питерское метро. Оно показалось мне глубже московского. В Вологде, к примеру, нищих почти нет, хотя вологодская жизнь отнюдь не легче московской и питерской. Впрочем, нищие и бомжи тянутся в Москву, им там легче прожить. Тема столичных и провинциальных нищих весьма интересна, только оставим и её для другого раза. Вспоминается моя тогдашняя растерянность: на Валаамском подворье, которое я, наконец, нашёл, никто ничего не знал. Шла служба в честь обретения мощей преподобного Серафима. Я положил чемоданчик к чьим-то рюкзакам и авоськам и затерялся в толпе молящихся. Служба кончилась. Что дальше? Я подошёл к группе монахов и решил поведать им о своих затруднениях.
         "Сейчас отец Панкратий из алтаря выйдет, - сказал один монах, приземистый и ещё не старый, хотя седина уже посеребрила его тёмную окладистую бороду. - Ты подойди к нему..." - "А кто такой отец Панкратий?" - "Наместник монастыря. Он и благословит на поездку..." - "А если не благословит?"
         Монах ничего не ответил. Мой вопрос был, вероятно, бестактным. Я стал ждать, но опять не утерпел и просил уже другого монаха, что же мне делать, поскольку я не знаю отца Панкратия. Хотя это и было не очень-то приятно, пришлось сказать, кто я такой, что за птица и чем занимаюсь. Монах вдруг оживился и назвал себя отцом Александром. Он подал мне ленинградскую газету "Вести". Статья Николая Коняева о возвращающейся в Россию иконе Тихвинской Богоматери заставила меня вспомнить свою историю, длящуюся около тридцати лет... Лет сорок тому назад, будучи атеистом, я, наконец, отслужил срочную службу. Четыре без мала года тянул под Ленинградом солдатскую лямку. Что такое солдатская лямка во время Лаврентия Павловича и под его непосредственным командованием? Долго рассказывать... Отравленным, вымотанным, но полным смутных надежд на будущее я приехал в Тимониху к материнскому крову.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»