Чужая жизнь. Книга V. Власть.



Глава 1
Солбери



К молодым и симпатичным вдовам я отношусь с сочувствием. Всегда готов утешить, если им это действительно требуется. Правда, ни разу в обеих жизнях мне этого делать еще не приходилось, чему я откровенно рад. Все-таки есть в этом что-то такое. Не этакое.
Правда, в случае с Габриэль назвать безвременную кончину ее мужа, как, собственно, и отца, да еще и от ее рук, трагедией, которую девушке нужно помочь пережить, язык не поворачивался. Дрянь были людишки. Так что ничего «не этакого» я по поводу предстоящей ночи не ощущал. А стоило, как выяснилось. Правда, совсем не в том смысле, какой я изначально в это сложное философское и морально-этическое понятие вкладывал.
Но до ночи еще предстояло дожить, а пока нужно было заняться делами куда более приземленными — фильтрацией, сиречь разделением на овец и козлищ, обслуживающего персонала дворца.
Руководить процессом вызвалась Габриэль.
— Вы позволите, ваше императорское величество, этим заняться мне, — спросила меня принцесса (Или она уже не принцесса? Надо будет над ее будущим статусом подумать, кстати). — Я здесь всех знаю. Много времени это не займет.
Возражений с моей стороны это предложение не вызвало. Я пока раздавал указания своим гвардейцам. Нужно было распределить их по постам в замке и вокруг него, выделить кого-то для охраны ворот, которые мы теперь будем держать запертыми, а также поручить самым внимательным образом осмотреть все помещения на предмет поиска тех приспешников Виллема, кто по какой-нибудь случайности не присутствовал на церемонии принесения мне присяги и мог уцелеть. Таковых, к слову, не нашлось. Пропустить зрелище моего обращения в лича никто не пожелал.
Габриэль в это время при помощи пяти слуг, которые, по ее словам, были вне подозрений, а двое из них (личная горничная и личный лакей) были даже в курсе ее притворства, сортировала обслугу дворца. Происходило это просто. Всех слуг, а их набралось больше сотни, выстроили в одну шеренгу, и Габриэль, проходя вдоль нее, сама или по подсказке кого-то из своей пятерки верных приказывала «Ты, направо!», «Ты — налево!». В результате больше половины слуг, поваров, служанок, горничных, лакеев, прачек, швей и прочих были признаны не замешанными ни в чем и возвращены на свои рабочие места. Три десятка отправились в камеры подземной тюрьмы, по сравнению с которой подвалы Роджера в моем замке просто пятизвездочный отель, а еще десяток украсили собой ветви ближайших деревьев.
— Отцовы наушники, — объяснила мне Габриэль. — Подслушивали, подглядывали. Житья от них не было.
Потом мы очень недурственно поужинали. Оказалось, что по поводу предстоящего пира Виллем меня не обманывал. Он действительно должен был состояться, и к нему даже почти все было уже приготовлено. Правда, праздновать собирались, конечно, не принесение мне присяги, а мое превращение в лича. И готовят повара в Солбери неплохо. Тут он тоже не врал.
А вот потом мне пришлось вспомнить давно уже забытый глагол «продинамить», а также то, что он означает.
Должен сказать, что в отличие от молодых вдов, которым необходимо утешение, и к которым Габриэль себя сама сегодня причислила, дав мне таким образом очень определенный аванс на предстоящую ночь, к девушкам, которые сначала флиртуют с тобой, а потом, как это называлось в моем прежнем мире, «крутят динамо», я по понятным каждому мужчине причинам отношусь с некоторым предубеждением.
Только если в бытность мою спортсменом и тренером в этих случаях мне оставалось только посмеяться над самим собой, восхититься изворотливостью улизнувшей в последний момент несостоявшейся партнерши, да завалиться спать в гордом одиночестве, то в статусе императора я такого мог и не допустить. Есть свои преимущества в монархическом строе. Если, конечно, ты сам высшей властью и являешься.
Габриэль попыталась как раз таки улизнуть. В самом конце пира она состроила скорбное лицо и попросила отпустить ее в ее покои, так как от всех треволнений прошедшего дня она себя не очень хорошо чувствует.
Учитывая, что на протяжении всего этого «полного треволнений дня» девушка оставалась совершенно спокойной, и ни один мускул на ее лице не дрогнул, ни когда из арбалета в собственного отца стреляла, ни когда своего мужа, как бабочку, к гобелену приколола, ни когда отдавала приказ повесить десяток слуг, да и еще мгновением раньше она сидела рядом со мной и с аппетитом ела, я позволил себе ей не поверить.
— Нет, дорогая моя возлюбленная, — ответил я Габриэль насмешливо. — Я слишком долго ухаживал за тобой, чтобы теперь, когда твой горячо любимый муж больше не стоит между нами, отказаться от того, на что ты мне неоднократно намекала, указывая то на красоту своей груди, то на стройность ног, то на все остальное прочее. Сегодня ты проведешь ночь в выделенных мне покоях. И никаких возражений император слышать не хочет.
— Мне надо послать за моей ночной сорочкой, — несколько затравленно глядя на меня, произнесла Габриэль, когда я завел ее в апартаменты, которые уже успели освободить от любых напоминающих о том, что раньше здесь размещался Виллем собственной персоной, вещей, и которые как самые просторные занял я.
Нет. Этого ужаса нам не надо. Помню я смирительную рубашку с асексуальным разрезом, в которую первое время каждую ночь пыталась облачиться Изабелла.
А вот то, что Габриэль уже убила своего мужа, мне было жаль. Я бы его, спустя первые полчаса, которые провел с его вдовой в постели, четвертовал бы или даже в медного быка бы определил. Это надо же так изуродовать психику молодой красивой женщины, что она от близости с мужчиной ждет только боли. Теперь понимаю, почему она, столь смелая и раскованная на словах, так упорно старалась избежать ее на деле.
С другой стороны, подозреваю, что тут она не одинока. Произвел же настоящий фурор мой подход к данному процессу в первые дни моего появления в этом мире в Турвальде. Там, когда Изабелла зачем-то поделилась с другими дамами тем, что я делал с ней в спальне, так на меня целую охоту устроили.
Конечно, тут муж заскочил в спальню жены на несколько минут, воспользовался, не снимая, наверное, даже штанов и сапог, прорезанным в рубашке у супруги отверстием. И все. Вопрос продолжения рода решен. Поэтому, уверен, и существует обычай, по которому женщина предоставляет мужу услуги смазливых служанок, которых для этого сама специально и отбирает. Так ей реже приходится своего ненаглядного по ночам лицезреть.
Вот и покойный муж Габриэль, похоже, совсем без ласк предварительных обходился. Надеюсь, хотя бы не с разбегу свой супружеский долг исполнял.
Впрочем, и в моем покинутом мире, вроде как очень продвинутом в этом аспекте жизни, анекдоты про женскую мигрень по вечерам тоже не на пустом месте, думается, родились. Наверное, дай такой жене законную возможность отгрузить своего мужа к соседке, чтобы это не выглядело для нее чем-то постыдным и оскорбительным, так не сомневалась бы ни минуты. А кто, спрашивается, в этом виноват? Кто не дорабатывает? Вот именно.
Но и исключения бывают, конечно. До сих пор помню, как мы общими усилиями пытались вытащить из спальни незабвенную Миру и ее мужа, брата Мелиссы. Да и до сих пор они, похоже, большую часть времени в постели проводят. Да и Вержина вполне продвинутая была.
Надо будет издать по этой проблеме какой-нибудь императорский указ, что-нибудь в этом процессе регламентирующий. Шутка.
— Это было совсем не больно, а очень приятно, — призналась, когда я уже просто прижал ее обнаженное тело к себе, Габриэль. — Но мне иногда было стыдно. И в начале, когда ты не дал мне надеть сорочку, и потом, когда я стояла на четвереньках, хотя это и было восхитительно, и особенно, когда ты посадил меня на себя сверху, — и девушка нежно провела язычком мне по плечу. — Спасибо.
То-то же. Мне здесь еще декады две, если не три, провести придется. А спать один я уже отвык, так что стыдно тебе еще неоднократно будет. Но приятно.
Гонца в Юмиле я вчера отправил, но отряд подготовленных воинов из Турвальда прибудет еще не скоро, а местные все-таки не совсем надежны. Да и с артефактами, которые должны границу с проклятыми землями прикрывать, разобраться надо, а потом их установить. Нашли их, к счастью. Не уничтожили их предки Габриэль, сложили в своей сокровищнице. Видимо, вначале еще надеялись, что сумеют от власти нежити избавиться. Не сразу стали ей добровольно служить.





Глава 2
Неожиданно, но вовремя



Следующие десять дней прошли в суете. Я возился с артефактами, которые предстояло установить на границе с проклятыми землями, и разбирался с казначеем, которого для этого ко мне приводили из камеры, куда его определила Габриэль, с финансами Солбери.
Казначей, быстро понявший, что власть в королевстве сменилась, старался быть полезен, как только мог. В целом, местная ситуация была вполне неплохой. Налоги с подданных были невысокие, так что народ, надо признать, отнюдь не бедствовал. Верхушка, в свою очередь, богатела на торговле с проклятыми землями. Древний маг оказался совсем не идиотом и вместо того, чтобы попросту грабить, по сути, захваченные владения, наладил с королевством выгодный для последнего и жизненно важный для себя товарообмен. Ну, у него и золота, и разных других ценностей, не говоря уже об измененных растениях, широко использующихся для приготовления большинства магических снадобий и стоящих очень дорого, еще на сотни лет хватит. Все замки и дворцы погибших магов ему достались, а там разного добра, подозреваю, было немерено. Что же касается измененных трав и прочих цветочков, то они там сами растут — только собирай.
Габриэль в это время занималась, как я это назвал про себя, «точечной зачисткой». В подземную тюрьму еженощно мои гвардейцы доставляли очередных родственников убиенных нами в день принесения присяги аристократов и торговцев, а также тех, кто, как она знала, был в курсе взаимоотношений с древним магом, но в тот день во дворце отсутствовал. В результате камеры быстренько пополнились еще тремя сотнями человек разного пола и возраста и начали напоминать этакую «общагу строгого режима».
Ночи мы проводили теперь вместе, и больше никаких попыток этого избежать девушка не предпринимала. Хотя, справедливости ради надо сказать, что и инициативы тоже не проявляла. Я относил это на последствия десяти лет жизни с мужем. Ага. Как бы не так!
На одиннадцатый день, когда я уже снова был готов углубиться в хозяйственные дела (с артефактами я уже разобрался), Далгиш ввел ко мне в комнату, которую я выбрал под рабочий кабинет (У Виллема такового в замке не было. А зачем, если все равно всем архилич управлял?), пожилого конюха.
— У него важная информация для вас, ваше императорское величество, — произнес мой капитан, подталкивая слугу в спину.
В результате расспросов, которые несколько затянулись, так как конюх постоянно порывался бухнуться на колени и начать оправдываться, что служил нежити, выяснилось, что на заднем дворе стоят три подготовленные к отправке в проклятые земли повозки с разными заказанными товарами. И их надо уже сегодня отправлять, так как завтра они должны быть переданы ожидающим их у границы посланцами древнего мага. А вот казначей об этом не упоминал. Пожалуй, вон тот дуб с раскидистыми ветвями по нему все-так плачет.
Осмотрел содержимое этих повозок. Разные травы, порошки, минералы, заготовки под артефакты и амулеты. Последние, между прочим, работы моих подданных гномов. Плюс провизия. Получается, что и моя империя тоже, пусть и опосредованно, и не подозревая об этом, сотрудничает с хозяином проклятых земель. Вот оно бабло, побеждающее зло. В данном случае, к сожалению, не побеждающее его, а помогающее ему.
Отобрал образцы всех подготовленных к отправке ингредиентов. Отошлю Элифасу и Диане. Пусть подумают, для каких ритуалов или чего-то еще магического они могут использоваться. Надежды, конечно, больше на Диану в данном случае. В народе дроу определенные знания о том, как и для чего использовали древние маги разные компоненты, сохранились. Но и Элифас по известным ему свойствам трав, минералов и порошков тоже сможет, надеюсь, что-то предположить.
А вот этот небольшой караван придется в проклятые земли отправить. Рано еще давать древнему понять, что Солбери больше ему не принадлежит.
К счастью, куда нужно ехать, пожилой конюх отлично знал. Он таких караванов за время службы во дворце не один десяток или даже сотню сопроводил по назначению.
Взял с собой десяток гвардейцев, которых пришлось переодеть в доспехи, принадлежавшие ранее кадаврам, еще двух кучеров, и мы отправились. Дорога к проклятым землям, надо сказать, была не просто наезженная, но и отличалась непривычной для этого мира, если не брать в расчет мой Юм, ровностью.
Это была настоящая застава, а не просто встречающие товар из Солбери слуги древнего мага. Крепкое каменное здание, обнесенное невысокой стеной, и добрых пять десятков кадавров во главе с личем.
— Держите! — бросил он мне, как изображавшему из себя начальника, мешочек с золотыми монетами. — И передайте господину, что армия уже в дне пути от вас. Зайдет в Солбери через северный проход и остановится, ожидая вестей, что с темным магом покончено, после чего сразу будет готова выступить в поход.
Я угодливо поклонился, подобрал с земли плату за доставленный товар и махнул своим спутникам, что нам можно возвращаться.
Все мои хитрые планы катились псу под хвост. Ни незаметно установить охранные артефакты было невозможно — сначала нужно было бы уничтожить эту заставу. Да и возле северного прохода наверняка такая же есть. Ни, даже если бы их не было, времени на установку не оставалось. Работы должны были занять как минимум дней пять, а армия нежити будет в Солбери уже завтра — послезавтра.
Потом, не дождавшись информации от «господина», которому я снес голову, что с темным магом (то есть, со мной) покончено, все эти твари обрушатся сначала на Солбери, а потом и на Турвальд. Эх, если бы мы тогда не перебили всех приспешников архилича. Тогда для меня нынешняя ситуация не стала бы неожиданностью. Но кто же мог предполагать, что после его гибели они не сдадутся, а нападут на меня? Ладно. Чего жалеть о случившемся. Что сделано, то сделано. Надо срочно возвращаться и объявлять общую эвакуацию, пока не поздно. Жители пусть прячутся в лесах, которых здесь мало, но все-таки они есть, а мы направимся в Турвальд, где постараемся успеть организовать армии древнего достойную встречу.
— Ричард! — услышал я, едва влетел во дворец. — Как я рада тебя видеть! Да еще и с развесистыми рогами! Вот уж никогда бы не подумала, что такое возможно! Но Габриэль доставила мне это удовольствие, за что я ей безмерно благодарна. Чуть ли не больше, чем за то, что она предупредила тебя о грозящей опасности.
Изабелла, стоя в дверях тронной залы, заливалась веселым смехом. За ее спиной маячили Габриэль и ее лакей. Марко его зовут. Вспомнил.
Есть такой анекдот.
«Мне кажется, что мне жена с водопроводчиком изменяет? — С чего ты это взял? — Да, прихожу домой, а жена в постели с водопроводчиком!»
У меня получилось немного по-другому. Габриэль мне не жена, так что по поводу рогов Изабелла погорячилась. Обнаружил ее за актом измены, которую таковой в данном случае считать тоже все-таки нельзя, не я, а Изабелла. И не в постели, а в мыльне. И не с водопроводчиком, а с ее лакеем. Который оказался вовсе не лакеем, как я думал, а приближенным «комнатным дворянином», как это здесь называлось. С Габриэль он с самого своего и ее детства, был приставлен к принцессе еще мальчиком, а потом не покинул, когда та сначала «резко поглупела», а потом была против своей воли выдана замуж и потеряла всякое влияние при дворе.
Предан и влюблен, в общем, был. И Габриэль, судя по всему, тоже. В смысле — влюблена. Просто, пока я не показал ей, какой может быть эта самая «влюбленность», до конца этого не осознавала. Считала, что это дружба. Ага. Между мужчиной и женщиной. Бывает. Но очень редко. И заканчивается, как и в данном случае, частенько также. Впрочем, все эти детали я узнал уже позднее. Сейчас мне было слегка не до такой ерунды, как выяснять, кто, кого и где.
— Думала, это ты там плещешься, — продолжала между тем Изабелла. — Захожу… А там… Габриэль я возьму в свою свиту. Она — единственная женщина, которая не только не пытается влезть в постель к моему мужу, но оказалась там только по его приказу, да еще и верность ему не сохранила, — тут Изабелла осеклась, увидев, насколько озабоченное выражение написано у меня на лице и что меня абсолютно не интересует ее рассказ.
— Сюда идет армия нежити, — произнес я. — Нужно срочно известить всех, чтобы покидали свои дома и прятались. Мы сегодня же выезжаем в Турвальд. И, Изабелла, как ты здесь оказалась? — до меня только сейчас дошло, что Изабелла каким-то образом очутилась в Солбери, хотя должна была быть в Юмиле.
— Мы с Элениэль, — сразу став серьезной, ответила Изабелла. — Выехали через два дня после тебя. Элениэль по дороге захватила три сотни эльфийских воительниц, а я в Турвальде две тысячи конницы. Кроме того, с нами три десятка боевых магов. Ричард, неужели ты, правда, мог подумать, что мы не последуем за тобой, хотя ты нам и запретил? А твоего гонца с известием, что все прошло хорошо, мы встретили по дороге. Но все равно решили продолжить путь.
— И, похоже, что мы вовремя? — добавила, выходя у меня из-за спины, Элениэль.





Глава 3
Планы меняются



Неожиданное, но крайне своевременное прибытие, пусть и небольшого, но хорошо подготовленного войска в корне меняло ситуацию и, соответственно, и мои планы. Ни о каком бегстве больше не могло идти и речи. Врагов нужно уничтожить. Именно уничтожить, а не просто разгромить. Чтобы весть о случившемся древнему магу подать некому было. Все равно узнает, конечно. Но чем позже это произойдет, тем лучше.
И для начала необходимо было определить то место, где встанут войска нежити, и подготовить им там ловушку. На рекогносцировку мы отправились с Элениэль, десятком ее воительниц и полусотней турвальдской конницы.
Изабелла с остальной армией, руководство которой Элениэль передала Галанэль, оставалась во дворце, парк вокруг которого превратился в настоящий военный лагерь — палатки, кухни, загоны для лошадей, шум, гам.
Что касается Габриэль и ее, хмм… «возлюбленного», с которым бывшую принцессу так удачно застала Изабелла, то вопрос с ними решился быстро. Я бы, может быть, и не сообразил бы, как правильнее поступить, но для Изабеллы, с ее знанием обычаев и пониманием местных нравов, это проблемы не составило.
Кстати, «изменщица» и «прелюбодейка» абсолютно не смущалась тем фактом, что была застигнута за весьма однозначным занятием в мыльне. Впрочем, со мной взглядом она все-таки старалась не встречаться, а «виновник торжества» так и вовсе где-то спрятался. Все-таки соперником самого императора выступил, да еще и удачливым. Зря. Меня вся эта ситуация совсем не задела. Ну, только самую малость, наверное.
— Габриэль, — обратилась Изабелла вечером, когда мы узким кругом собрались в моих покоях после ужина, к девушке. — Ты же понимаешь, что тебе нужно сделать выбор. И прямо сейчас. Или ты расстаешься со своим избранником, или ты не сможешь представлять мою власть в Солбери.
О том, что королевство войдет на правах герцогства (на большее оно по размерам никак не тянуло) в состав Турвальда, то есть распоряжаться здесь будет Изабелла, мы уже с женой решить успели. Да и выхода другого не было. Без торговли с проклятыми землями, которой, разумеется, больше не будет, Солбери, если останется, хотя бы частично, самостоятельным, просто не могло выжить чисто экономически. Другое дело — в составе процветающего Турвальда.
Габриэль вопросительно посмотрела на Изабеллу.
— Это мужчина может, сколько ему угодно, заводить любовниц из нетитулованных дворянок и валять по сеновалам простолюдинок, — пояснила Изабелла. — Никому даже в голову не придет его осудить. Нам, женщинам, сложнее. Стоит только просочиться слуху, что ты развлекаешься со своим «комнатным дворянином», по сути, хоть и благородным, но слугой, как твой авторитет, а, следовательно, и престиж моей власти, упадет так низко, что ни один указ не будет исполняться. Да еще и волнения кто-нибудь обязательно спровоцирует.
Габриэль на несколько секунд задумалась, кивнула и произнесла:
— Марко. Я выбираю Марко. У него и с сыном превосходные отношения. Он станет для него хорошим отцом. А власть? Что она? У меня ее и не было никогда.
— Хорошо, — было видно, что Изабелла довольна таким решением теперь уже точно бывшей принцессы. — Я передам тебе. Заметь, тебе, а не этому Марко, графство в Турвальде. Есть там одно выморочное. Его владелец, скажем так, был слишком близок к королеве Вержине. Там и будете жить. В Солбери вам делать больше нечего.
Тут Изабелла была абсолютно права, хотя этот момент мы с ней и не обсуждали. Оставлять в Солбери, как ни крути, а законного наследника трона было бы неразумно. С нашей стороны. И небезопасно для Габриэль, кстати. В королевстве еще оставались родственники уничтоженных нами аристократов, которые могут захотеть отомстить ей. Казнить же их всех, учитывая, что непосредственной их вины в том, что королевство верно служило хозяину проклятых земель, было невозможно, да и несправедливо.
Утром следующего дня мы с Элениэль уже объезжали местность невдалеке от так называемого северного прохода в проклятые земли. К слову, застава нежити была и здесь, так что держаться нам пришлось от нее подальше.
— Думаю, они остановятся здесь, — указала Элениэль на обширный луг, к которому с одной стороны примыкала роща. — Тут и места достаточно для лагеря, и дрова рядом. Если они собираются дожидаться в течение нескольких дней новостей, то лучше этого луга ничего не найти поблизости. А далеко вглубь Солбери они тоже не пойдут. Тогда слух об их появлении может и до Турвальда дойти. А они, как я понимаю, рассчитывают на внезапность нападения.
Я осмотрелся и признал, что предположение моей жены и по совместительству министра обороны, великой герцогини Юма и королевы-матери короля Эльфары (сколько же я на нее всего навалил, однако), судя по всему, совершенно верное. А к вечеру появилось и войско древнего мага, которое подтвердило это, начав разбивать большой лагерь именно на этом лугу.
Было врагов не слишком много. Где-то до пяти тысяч пеших кадавров при полусотне непосредственно командовавших ими личей. Последние были весьма средней силы. Десятков шесть измененных оборотней-волков. Это была самая опасная часть армии. И, наконец, предводитель всего этого войска — архилич. В балахоне с капюшоном.
Интересно, почему вся эта высшая нежить так одевается? Неужели они осознают, насколько уродливо выглядят со своими обтянутой кожей черепами, светящимися глазами и иссушенной плотью и поэтому скрывают свой облик? Или это древний маг им приказал носить такую одежду, чтобы не видеть лица своих «верных слуг»?
Встали они тремя лагерями. В одном кадавры, которым ничего особого было не нужно — где остановились, там по команде и сели на землю, во втором, ближе к роще, оборотни — им как раз дрова для приготовления пищи понадобятся, третий представлял собой ставку архилича, который почему-то решил держаться отдельно и от кадавров, и от оборотней. Это было нам на руку. Появлялась возможность бить противника по частям.
— Твари, — со злостью прошептала Элениэль, наблюдая, как под сотню рабов, среди которых были и люди, и эльфы, под ударами кнутов воинов-дроу начали устанавливать шатер для архилича, палатки для оборотней, таскать дрова и воду из протекавшего рядом ручья. Всю эту работу контролировали три погонщицы из числа девушек-дроу.
— Они все под заклятьем «Подчинения», Элениэль, — произнес я. — Не ведают, что творят.
— Все равно, — возразила она. — Посмотри, как тот дроу избивает эльфийку. Их всех надо уничтожить. Я взяла с собой Люсинду. Сидит в закрытой повозке, чтобы людей не пугать. Поручу ей.
— Нет, — остановил я Элениэль. — Для твоего лича (подозреваю, что бывшую архимагиню вполне можно было причислить и к архиличам, если бы она владела не только воздушной магией) будет другое задание. Она должна будет напасть на заставу. Ее сил как раз для этого хватит. Там шум сражения услышат обязательно. Надо, чтобы оттуда никто не мог сбежать.
Вообще, настрой Элениэль мне совсем не понравился. Чувствую, как ей не терпится кинуться в битву. А ведь она даже не представляет, насколько сильны наши противники. Ни с измененными волками-оборотнями, ни с архиличами из проклятых земель она ни разу еще не сталкивалась. Надо будет что-нибудь придумать, чтобы удержать ее в тылу.
— Пошли кого-нибудь за нашим войском, — дал я указание жене. — Пусть завтра к обеду расположится в двух — трех лигах отсюда. Если ближе, то могут заметить. И мне срочно нужны артефакты, которые раньше закрывали границу Солбери от проклятых земель.
— Когда мы нападем? — спросила Элениэль, направляясь к своему коню, стоявшему у подножия невысокого холма, с которого мы следили за армией архилича.
— На восходе солнца послезавтра, — ответил я, прикинув, сколько времени потребуется, чтобы реализовать все мои задумки. По-хорошему, нам бы побольше времени на подготовку, но есть риск, что враги могут двинуться на Турвальд раньше. Кто их знает, будут они ждать сигнала из Солбери о том, что меня удалось устранить, или нет.
— Тогда эту ночь, так как все равно ничего мы пока сделать с нежитью не можем, предлагаю провести по-эльфийски, — произнесла Элениэль и вскочила в седло. — Я скоро вернусь.
План предстоящего сражения у меня уже в основном созрел. Кроме одного момента, к сожалению. Я представления не имел, что делать с архиличем. Эту тварь уничтожить будет крайне сложно. И сделать это, видимо, по силам только мне. Да и то, если смогу подобраться поближе. С остальными было все-таки попроще.
Лагерь оборотней мы по периметру перекрываем охранными артефактами, в которых я завтра заблокирую потоки жизни, от чего они превратятся в оружие массового поражения как для нежити, так и для живых. В данном случае — для оборотней. В общем, поступлю так же, как уже было отработано мною и Сигрид.
Правда, полностью окружить лагерь измененных не получится, но это и не надо. Оставим для них проход к роще, где разместим эльфийских воительниц. Непосредственно в битву я их пускать не хочу. Это они сами себя воительницами считают, а для меня они красивые девушки, которым не место на поле сражения. Кроме того, они мне со своей природной магией нужны в качестве магических агрономов. Так что пусть приготовят для оборотней ловушки в роще и этим ограничатся. Если этот мой план сработает, то уничтожить опаснейших противников, какими являются не поддающиеся никакой магии, кроме темной, модифицированные древним оборотни, может получиться даже без потерь с нашей стороны.
Теперь кадавры и их хозяева личи. С ними пусть сначала разбираются мои боевые маги. Даже если не перебьют всех, а это вряд ли, то личи свой запас магии точно весь израсходуют. А потом в дело вступит конница, которая с седел порубит эту мертвую пехоту. Тут, конечно, потери будут, но на то приведенные Изабеллой турвальдцы и воины, чтобы своей жизнью рисковать.
Еще хорошо бы хотя бы полсотни всадников выделить в отряд, который зайдет в проклятые земли и там проконтролирует, чтобы ни отсюда, ни с заставы, которую будет громить Люсинда, никто не сбежал.
А я? А я, когда все это светопреставление начнется, буду пробираться к архиличу. Он расположился немного в стороне. Сразу на помощь к своим не придет. Да и сложно ему быстро сообразить будет, куда кидаться. С одной стороны уничтожают кадавров, с другой — оборотней. Пока выберет, кому помогать, я уже рядом со своим приобретенным умением блокировать магию буду. Даже если я просто свяжу его боем и не позволю применить свою мощную магию против моих воинов, уже хорошо будет. Потом все вместе мы его добьем.
И Элениэль. Как с ней все-таки быть? Она должна будет координировать все наши разрозненные действия и ни в коем случае сама в схватку не вступать. Только вот попробуй удержи эту красавицу. Но тут у меня тоже есть одна идейка. Элениэль, конечно, обидится, но это всяко лучше, чем если она необдуманно кинется мне помогать с архиличем.
— Все указания твои передала, — поднялась ко мне на холм Элениэль. — Пошли вон к тем деревьям. Я обещала тебя с эльфийской любовью познакомить.
На поляне между выбранными деревьями Элениэль что-то рассыпала из висевшего у нее на поясе мешочка, мне показалось, что какие-то семена, и из земли вырвались неизвестные мне цветы, издававшие сильное и очень возбуждающее благоухание, трава, которая стала необычайно мягкой и нежной, обволакивала мое тело, как тончайшая шелковая простыня, и зазвучала тихая мелодия. Откуда она шла, было абсолютно непонятно. Казалось, что и от деревьев, и от цветов, и от самой земли.
— Вот так мы любим друг друга, — сказала эльфийка, освобождаясь от одежды и нанося себе на кожу какую-то мазь, от чего она вся засветилась при свете звезд. — И нас за это считают распущенными.
С этими словами она грациозно опустилась рядом со мной на травяное ложе, и я провалился в нирвану. Сколько продолжалось это наслаждение, сказать не возьмусь. Мы были абсолютно не связаны никакими условностями и вели себя так, как, наверное, могли себе позволить только первобытные люди в первый день своего появления в этом мире. Никаких забот, никаких мыслей. Только Элениэль и я.
— Почему ты раньше мне никогда этого не показывала? — спросил я жену, когда уже под утро ночная магия начала исчезать и мы, наконец, смогли друг от друга оторваться.
— Ричард, — ответила мне Элениэль, склоняясь надо мной. — Такая ночь бывает только раз в году. И мы с тобой впервые оказались во время нее вместе и на природе.
— Понятно, — кивнул я и, обняв эльфийку, застегнул на ее шее ридитовый ошейник, который все это время лежал рядом со мной.
— За что⁉ — воскликнула пораженная девушка.
— Не за что, а зачем, — поправил я ее, вставая. — Чтобы ты не кинулась в битву. Чтобы ты на всем ее протяжении следила за ее ходом и вовремя подавала нужные команды. Оставаясь при этом в тылу. И если ошейника для этого мало, то я еще прикажу тебя связать.
К утру следующего дня все было готово. Артефакты тумана тления были установлены вокруг лагеря оборотней, и возле каждого притаились эльфийские воительницы (пришлось все-таки задействовать их для этого — больше у меня никто бесшумно перемещаться в войске не умел), ждавшие только сигнала Элениэль, чтобы включить их. В роще скрывалась Галанэль с остальными эльфийками. Они уже подготовили множество ловушек, но были готовы быстро создать их еще больше, если понадобится.
Тридцать моих боевых магов расположились полукругом вокруг становища кадавров, разбившись на пары — один прикрывает щитом, второй атакует. Потом меняются. Их задача — выбить или, по крайней мере, обессилить личей. Если те бросят вперед своих мертвых воинов, то за двумя ближайшими холмами расположилась конница Турвальда. С ней были наибольшие проблемы. Ни один конь не должен был раньше времени заржать. Впрочем, с последним помогли все те же эльфийки. Животные их понимают и слушаются.
Люсинда уже должна была быть возле заставы, на которую она, услышав шум начавшегося здесь сражения, обрушит всю мощь своих воздушных заклинаний. Кстати, вчера я решил проверить, на что она способна, и от души порадовался, что в свое время Элениэль смогла ее первой вывести из строя.
Воздушный щит бывшей архимагини был практически непробиваем для любой магии, кроме темной, и представлял из себя не сгустившийся воздух, как у других, да и у меня тоже, а окружавший ее вихрь, отбрасывавший в сторону любое направленное на нее заклинание. Ее воздушные лезвия легко перерубали толстые деревья, а смерч просто вырывал их с корнем.
Справится она с заставой нежити. Можно даже не сомневаться. А если что, так там еще пятьдесят конных воинов Турвальда есть. Никто не сбежит.
В общем, пришло время и мне выступать. В смысле — ползти к шатру архилича.





Глава 4
Битва



Элениэль, увидев со своего наблюдательного пункта на холме, что я готов, подала сигнал к началу сражения.
Накануне она торжественно поклялась мне, что ни при каком случае не примет сама участия в предстоящей битве, после чего я снял с нее ридитовый ошейник. Я бы и так его на жене, разумеется, не оставил. Вовсе не собирался я ее лишать сильной магии, которая может спасти девушке жизнь, если что-то пойдет не так. Но проучить Элениэль было необходимо. Надеюсь, что подействовало. Впрочем, охрану я к ней все равно приставил. Десяток эльфийских воительниц, которые получили приказ не только оберегать мою третью жену от всех опасностей, но и пресечь, если она все-таки нарушит свое обещание, любые ее попытки «помочь» мне.
Внезапность нашего нападения сразу принесла плоды. Поднимая иногда голову над травой, я видел, как запылали два десятка палаток, в которых проводили ночь личи. Так-то им ни спать не надо, ни ночную прохладу они не чувствуют, но сидеть на земле под открытым небом, как их подчиненные кадавры, они не захотели. Для каждого была разбита палатка. К сожалению, стояли они не кучно, а были разбросаны по всему лагерю. В противном случае мои огненные маги смогли бы одним ударом накрыть их все, но и так полтора десятка — очень неплохой результат для самого начала сражения. Хочется надеяться, что большинство этих личей не уцелело. Хотя нет, вон вижу, как несколько успело выскочить из огня, а двое или трое катаются по земле в попытках сбить с себя пламя. Горят они, кстати, очень хорошо. Их иссушенная плоть вспыхивает моментально, как факел.
Заволновались и измененные волки-оборотни. Их тени метались среди костров их лагеря. А вот не надо было полагаться на охранявших все это скопище кадавров. Лич, который должен был их контролировать, решил это делать, не выходя из своей палатки, а кадавры без непосредственного руководства просто уселись на землю и тупо пялились перед собой, не замечая ничего вокруг. И этим очень облегчили для нас проведение подготовки к утренней атаке. Сейчас на оборотней с трех сторон надвигался фиолетовый туман, и они, прекрасно понимая, что это означает, начали перекидываться в свой звериный облик и отступать в сторону рощи. Давайте, родные, давайте. Там вас уже с нетерпением ждут ловушки, которые разорвут вас на части.
Увы, но общее замешательство длилось не долго. Когда я в следующий раз приподнялся с земли, чтобы осмотреться, то увидел, что между моими боевыми магами и личами уже кипит магическое сражение. Воздушные лезвия, огненные стрелы и шары прочерчивали воздух в обе стороны. К счастью, все личи, судя по всему, были из тех обращенных в нежить магов, которые при жизни темной магией не владели. Естественно, не появилось у них этой способности и после смерти. Так что заклятия, против которых стихийные щиты бессильны, моим магам не грозили. Их было по-прежнему меньше, но зато действовали они более слаженно. Личи были каждый за себя, а мои работали парами.
Особенно доставалось кадаврам, которых, навскидку, стало уже на несколько сотен меньше. Личи, чтобы не тратить силы на поддержание щитов, а, может быть, просто не могли это делать и одновременно атаковать, использовали своих подчиненных в качестве прикрытия. Стоило моим магам сжечь или обезглавить стоявший перед личем десяток этих тварей, как его место тут же занимал другой. Такой возможности я, честно говоря, не предполагал. Тот наш с Мелиссой противник в проклятых землях своих кадавров наоборот своим щитом прикрывал. Ну, так он архилич был. Считал, что его энергии хватит и на это, и на то, чтобы с Мелиссой справиться. Этак, пожалуй, мои маги с задачей магически истощить личей могут и не справиться.
Хорошо, что, как минимум, у трех сотен турвальдцев есть хорошие амулеты от воздушной и огненной магии. Ударов по пять выдержат, а там, думаю, они до личей доберутся и решат исход сражения своими мечами. Хочется верить, что Элениэль догадается послать в атаку сначала именно их, а не всю массу нашей конницы.
У рощи, между тем, все идет не совсем так гладко, как хотелось бы. Два или три измененных оборотня сумели по границе деревьев, видимо, заподозрив какой-то подвох, вырваться из кольца фиолетового тумана и сейчас водят своими отвратными мордами из стороны в сторону, решая на кого напасть. Это очень плохо. Хоть их всего и три, как я теперь ясно вижу, но бед они могут принести много. Обычная магия их почти не берет, сталь тоже. Остается только надеяться, что мои воины не забыли, что я им говорил о слабом месте этих тварей. Лапы. Если их перерубить, то дальше с этим чудовищем справиться становиться проще. Ну, авось. Мне сейчас будет не до того, чтобы продолжать следить за развивающейся битвой. Я уже совсем рядом с шатром архилича.
А он в битву вступать не торопится что-то. Осматривается по сторонам, пытается понять, кто посмел на его войско напасть, откуда взялось столько темных магов (откуда ему знать, что туман, окружающий оборотней, исходит от артефактов, а не от магов) и где они прячутся. Понимаю, для создания тумана такой площади и плотности нужно не меньше десяти темных магов или трех архимагов. Их архиличу и нужно уничтожить в первую очередь, как самых опасных противников. А их и нет.
Наконец, этот факт доходит и до архилича, и он поворачивается в ту сторону, где мои маги сцепились с его личами. Эх, мне бы его одним ударом уничтожить. Но с сожалением осознаю, что это у меня не получится. Противник весь окутан фиолетовой дымкой, которая ни одно мое заклятье не пропустит. А высшая нежить тем временем начинает формировать в руке темно-зеленый поток. Хочет кого-то из моих магов достать. Больше ждать нельзя, а то получится, как у нас с Элениэль, когда она Люсинду превратила в лича и приказала ей напасть на своих же.
Вскакиваю на ноги и атакую фигуру в балахоне, капюшон снят, так что я вижу омерзительную рожу живого трупа, туманом тления. Вкладываю в него максимально возможную для меня мощь. И архилич с презрительной улыбкой поворачивается ко мне. Мое заклятье сквозь его защитный покров, как я и опасался, пробиться не смогло. Ко мне устремляется темно-зеленая змея и впивается в мой щит. Не растворяется в нем, к сожалению, но и преодолеть не может. Стоим друг напротив друга и напрягаем все свои магические силы. Я удерживаю свой щит и стараюсь продавить покров архилича, а тот по-прежнему пытается добраться до меня своим темно-зеленым потоком.
Нет, так я долго не продержусь. Правда, и у архилича силы не бесконечны, но выяснять, у кого они раньше иссякнут, мне совсем не хочется. Надо сокращать дистанцию, чтобы пустить в ход мои возможности по блокированию его магии. Отсюда слишком далеко, так что начинаю сближаться с врагом. Того это совсем не беспокоит, уверен в своем превосходстве. Как же — он же явно из древних магов. Проиграл только одну схватку в своей жизни. После чего и стал архиличем. А тут какой-то молодой недоучка ему смеет противостоять. Ну-ну, сейчас посмотрим, как ты запоешь, когда я поближе подойду.
И вот я уже на нужном расстоянии. Вопрос — какую его магию блокировать. Покров с него снимать или возможности управлять темно-зеленым потоком лишить? Не раздумывая долго, выбираю первый вариант. Мне главное его уничтожить, так что пытаюсь заблокировать магию тления.
Однако. Какой сообразительный мертвый архимаг мне попался. Едва я только коснулся его тончайшей ниточкой, блокирующей магию, как он сразу бросился ко мне, обхватил руками (знает, сволочь, что при соприкосновении ни одно из наших заклятий для другого опасности не представляет) и теперь тянется своим безгубым ртом к моему горлу. Ну и силища в этом иссушенном мертвом теле. А я ни кинжала заранее не вынул из ножен, ни шпагу. Совсем не ожидал, что с архиличем мне придется кататься по земле, отбиваясь от его попыток меня попросту загрызть. С огромным трудом освобождаю от его захвата одну руку и, по-прежнему отчаянно катаясь по траве, пытаюсь выхватить кинжал. Шпага тут будет бесполезной. А желтые зубы архилича все ближе и ближе к моему горлу. Он сумел впиться мне в воротник моего камзола и теперь, как бульдог, постепенно подбирается мне к сонной артерии.
Быть загрызенным живым трупом — это не совсем то, как мне хотелось бы закончить свою жизнь. К счастью, уже в самый последний момент я нащупываю рукоятку кинжала и одним движением выхватываю его и вонзаю в затылок архиличу. На того это не производит особого впечатления. Только застыл на мгновение, да глаза полыхнули более яркой вспышкой красного света. Начинаю кромсать его шейные позвонки, пытаясь отделить голову от тела. Архилич, рыча, продолжает тянуться к моему горлу. Теперь — кто быстрее.
Я. Сначала голова отвратительной нежити безвольно свисает на бок, держась только на высохшей коже, а следующим взмахом кинжала я ее полностью отделяю от тела.
Пошатываясь, встаю на ноги. Срываю с руки свою ридитовую наручь и посылаю вверх огнешар. Это — сигнал для Элениэль, что самый опасный наш враг уничтожен, а я жив. Пусть вздохнет с облегчением.
Ситуация на поле боя, между тем, складывается в нашу пользу. Правда, избежать потерь, как я очень надеялся, не удалось.
Вижу валяющийся на земле труп измененного волка-оборотня, а вокруг него больше десяти разорванных им в клочья лошадей и турвальдцев. Еще около двадцати человек явно получили серьезные ранения. Но молодцы! Сумели эту тварь окружить и, поочередно отвлекая на себя, сначала подсечь лапы, как я и советовал, а потом добить. Второй монстр еще катается по земле, но его песенка тоже уже спета. К сожалению, и вокруг него тоже множество убитых и раненых воинов.
Третьего сдерживает Галанэль, кружась вокруг него со своим мечом и постепенно отступая к деревьям. Измененный оборотень в пылу схватки этого не замечает и кидается на эльфийскую воительницу, пытаясь сбить ее с ног. При этом, как мне кажется отсюда, Галанэль уже сильно пострадала от его зубов и когтей. Видно, что она двигается с трудом, но пока держится.
В лагере кадавров и личей тем временем как раз сейчас началась резня. Как только я убил их предводителя, добрая половина этих живых трупов рассыпалась. Значит, это были лично им обращенные. Остальные смешались и теперь, их рубит конница. Увы, но и здесь с нашей стороны будут погибшие. То одного, то другого всадника кадавры, бросаясь под копыта коней, стаскивают с седла и, навалившись толпой, бьют своими мечами и копьями, душат, рвут зубами.
И все-таки это несомненная победа. Только бы и Люсинда с отрядом, который я послал в проклятые земли, чтобы перекрыть дорогу для возможных беглецов, справились со своей задачей и уничтожили заставу. Тогда уже завтра можно будет приступить к установке охранных артефактов здесь. Потом разгромить заставу на другом проходе и его тоже обезопасить. И все. На какое-то время границы Солбери, а, следовательно, и всей империи Юм от угрозы нападения нежити можно будет считать прикрытыми.
Через два часа все закончилось. Если кто-то из наших врагов и смог сбежать, то его перехватят в проклятых землях. Далеко не уйдет. Да и, похоже, что спастись с этого луга не удалось никому.
Наши потери составили на данный момент чуть более полутора сотен турвальдцев. К моей радости, никто из девушек эльфиек не пострадал. Признаюсь, что за тех, которые должны были включить артефакты вокруг лагеря измененных оборотней, я переживал. Раненым сейчас лекари оказывают помощь — бинтуют, зашивают, поят магическим зельями, но все равно десятка два, боюсь, до ночи не дотянут. Лечебная магия тоже не всесильна.
Мне удалось принять участие только еще в одном эпизоде сражения. Волк-оборотень, с которым сражалась Галанэль, в какой-то момент все-таки смог прихватить воительницу за левую руку и повалить на землю. Порвал бы, несомненно, но та двумя точными ударами своего меча умудрилась выколоть ему глаза, вырваться и откатиться в сторону. Монстр, завывая, бросился бежать по полю и встретился со мной. Вернее с моим фиолетовым туманом. Я как раз шел в сторону холма, с которого Элениэль руководила боем. Помочь в уничтожении остававшихся еще кадавров я уже не мог. Слишком выложился в схватке с архиличем.
Сейчас стою в центре луга (до Элениэль я пока так и не добрался) с Галанэль и выслушиваю доклад о том, что все измененные оборотни, кроме трех, нашли свою смерть в роще. В отряде эльфийки все живы. А вот она сама потеряла почти по локоть левую руку. Сейчас прижимает ее, уже перевязанную, к груди. Интересно, при помощи магии можно будет ее как-то восстановить? Насколько я знаю, нет. Ничего не поделаешь, придется Галанэль полностью уходить «на руководящую работу». Пусть готовит молодых воинов. Хватит уже самой мечом размахивать.
И все-таки где моя жена? Давно уже должна бы примчаться сюда. Поворачиваюсь к холму, на котором она была. Элениэль расхаживает вдоль строя вытянувшихся в струнку эльфийских девушек-воительниц и бурно жестикулирует. Наконец, она успокаивается и бегом направляется ко мне. Девушки продолжает неподвижно стоять на вершине. Странно.
— Что это было? — спрашиваю жену, когда та выпускает меня из своих объятий. — Я имею в виду твою пантомиму на холме и твою охрану, которая там так и стоит до сих пор?
— Э… — Элениэль смущена и явно пытается быстро придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение произошедшему.
Но в искусстве обманывать она не сильна. Глаза и легкий румянец сразу ее выдают, поэтому я машу рукой застывшим на холме эльфийкам, чтобы они приблизились ко мне.
— Они непочтительно повели себя со мной, — наконец, объясняет свое странное поведение Элениэль. — И я им приказала два часа не сходить с места.
У меня, когда это сказала, сразу появились подозрения, что приказала им это Элениэль, в первую очередь, для того, чтобы девушки не доложили мне что-то о ее поведении во время сражения. Например, о том, что она все-таки хотела нарушить свое обещание не ввязываться в драку. Только по своему простодушию моя красавица не учла, что я наоборот обращу на такую неподвижную композицию свое внимание и постараюсь выяснить ее причины. В общем, Элениэль — она такая Элениэль…
— Ваша супруга, ваше императорское величество, — говорит мне одна из наказанных моей женой эльфиек. — Когда вы подали сигнал, что уничтожили архилича, хотела броситься к вам. И мы… — тут девушка делает паузу и оборачивается к остальным, ища их поддержки. — Мы были вынуждены ее связать. Как вы и приказывали.
Ну, так я и думал.
— Галанэль, — обращаюсь я к командующей отрядом воительниц. — Награди охрану моей непослушной жены. И остальных, естественно, тоже. Но этих отметь особо. Может быть, оставить их в качестве постоянных телохранительниц Элениэль? В общем, подумай, как лучше поступить, — поворачиваюсь к жене. — Что делать с тобой, я решу позже.
— А ты не знал, — спрашивает меня Элениэль, когда мы с ней отходим в сторону. — Что эта Габриэль забавлялась со своим слугой днем все то время, что ты проводил с ней ночи? Точнее — с третьего дня?
Вот же язва эльфийская. И когда такой стала? Ведь никогда раньше слова поперек от нее не слышал. Не иначе, как от Изабеллы научилась колкости говорить.





Глава 5
Жены



Я въезжал в Юмиле. Триумфально. В полном соответствии с разработанным в свое время Изабеллой порядком. Ровные шпалеры гвардейцев на поле у ворот столицы, залп из бомбард, подъем над башнями моих штандартов, лучшие люди города на площади перед ратушей, приветственные речи от различных гильдий. Потом, естественно, бочки с элем и столы с едой на улицах для восторженно радовавшегося возращению своего императора домой простонародья. Но мне было грустно. И даже лучащееся неподдельным счастьем лицо Элениэль, ехавшей рядом со мной, настроения мне улучшить не могло.
То, что что-то в моей жизни скоро изменится, я почувствовал, еще когда мы вернулись во дворец Солбери после уничтожения армии нежити. Как и почему я ощутил, что грядут перемены, объяснить не могу. Просто вот взял, и почувствовал. Но тогда разбираться в этих своих ощущениях было некогда. Уже на следующий день мы разгромили вторую заставу кадавров во главе с личем на, так называемом, торговом тракте. Потом в течение декады я настраивал, а мои маги устанавливали охранные артефакты на границах с проклятыми землями. В общем, работы хватало.
И Изабелла. Она была все эти дни особенно нежна. Как она договорилась с Элениэль, не знаю, но каждую ночь именно моя старшая жена встречала меня на пороге спальни. Мы как будто снова вернулись в то время, когда она была у меня единственной. И все-таки все это было с каким-то налетом легкой грусти, причину которой я понял, когда мы, покинув Солбери, по словам Изабеллы, «в относительном порядке», добрались до Турвальда.
— Ричард, — сказала мне Изабелла на утро после ночи, которую мы провели в той спальне, где впервые стали близки. — Разреши, пожалуйста, мне остаться здесь. Я теперь не только императрица, но еще и королева Турвальда. И ты знаешь, — она погладила меня по плечу. — Мне здесь лучше. Я долго убеждала себя, что Юм стал для меня родным. И это так. Но все-таки Турвальд мне ближе. Мне тяжело дышится в твоем мрачном замке, в этом каменном мешке на скале, где нет ни парка, ни лужаек, ни даже маленького прудика. Ничего из того, к чему я привыкла с самого детства, и что я люблю.
Признаюсь, я не знал, что ответить. Мне почему-то казалось, что Изабелла всегда будет, если и не рядом, то дома. То есть, у меня дома. И да. Турвальдский дворец, конечно, был и шикарнее и гораздо комфортабельнее замка в Юмиле, но именно последний я считал своим настоящим домом. Хотя и мне он по множеству причин не очень нравился. Но вот такой вот парадокс. Видимо, какая-то генетическая память доставшегося мне тела заставляла меня так к этой мрачной каменной громаде относиться.
— А как же твоя мечта получить возможность управлять магическими потоками? — поинтересовался я, не найдя пока других аргументов, чтобы убедить Изабеллу отказаться от ее плана остаться в Турвальде. — Мало того, что для этого нужно провести сложный ритуал, к которому еще и подготовиться надо, так ведь потом тебе нужно будет отправиться в академию к Элифасу, чтобы тебя научили магией пользоваться?
Последнее я сказал зря. Потому что Изабелла посмотрела на меня так, будто я только что предложил ей самой пешком сходить в лавку зеленщика за овощами. Или проехаться обнаженной по городу. Причем, последнее, уверен, вызвало бы у нее меньшее отторжение.
— Ричард! — тут же подтвердила мою догадку о неуместности моего аргумента Изабелла. — Мне ехать в академию? Как какой-нибудь одаренной простолюдинке или юной Амельде? Я все-таки императрица и мать уже двоих детей. Я была уверена, что ты сможешь приказать, — «сможешь приказать» она произнесла с особым нажимом. — Чтобы учителя из академии сами прибыли ко мне. Можно это сделать на летних каникулах. Нечего им прохлаждаться. Да и Элифаса с его женой я с удовольствием приму здесь. Тем более, что мне будет спокойнее, если он будет присутствовать при проведении ритуала.
— И вообще, — продолжила Изабелла. — Мне кажется, что столицу империи лучше перенести в Турвальд. При всем уважении к Юмиле, но этот городок подходит только на роль зимней резиденции императорской четы. Как ты на это смотришь?
Откровенно говоря, я об этом еще даже не думал. Наверное, в чем-то Изабелла права. Столица империи должна будет потом быть перемещена в другое место. Но пока задумываться о переносе моей постоянной резиденции еще рано. И уж Турвальд для нее точно не годится. Скорее, потом у Кордобуса будет больше шансов на это. Единственное достоинство Турвальда — это красивый дворец, хотя после тех, что я видел в проклятых землях, он мне совсем не кажется достаточно большим, парк, да расположение на пути из Блазии в мой Юм. А так, не при Изабелле будь сказано, сельская дыра.
В результате ни до чего договориться так и не удалось. Изабелла продолжала просить позволить ей остаться в Турвальде и убеждала меня тоже переехать сюда. Хотя бы на лето и начало осени. Я не хотел ей приказывать сопровождать меня против ее воли, но и сам переселяться в Турвальд согласиться не мог. Все-таки именно Юм сейчас обеспечивает меня основными силами — продукцией гномов, воинами-горцами, свободолюбивыми, но полностью верными мне и воинственными, магами, которых каждый год выпускает расположенная там академия. Плюс через Юм поддерживается связь с лесом оборотней, на лосиную конницу которых я очень рассчитывал в предстоящем столкновении с Блазией.
— Хорошо, — сказал я после трех дней непрекращающихся споров. — Ты можешь остаться здесь, раз так хочешь. Заодно наведешь порядок, посмотришь, что из созданного Вержиной и твоим дядей Гастоном можно оставить без изменений, а что отменить или улучшить. В начале лета, если раньше ничего не случится, я прибуду сюда с Руфусом. Пока ты не владеешь магией, оставлять его с тобой нельзя. Тут, надеюсь, у тебя возражений не будет. Изольду пришлю к тебе, как только вернусь в Юмиле. Для ритуала я все подготовлю. Элифаса и его преподавателей с собой захвачу.
Изабелла меня радостно расцеловала, чем, не буду скрывать, изрядно огорчила.
Второй удар мне уже по дороге в Юмиле нанесла Диана. Правда, тут причина была другая. Во многом мною самим и созданная. Сколько раз просила меня моя вторая жена, чтобы я освободил ее от обязанностей королевы Нового Драура и позволил спокойно копошиться в старинных манускриптах и пробовать создавать новые магические эликсиры, а я каждый раз ей отказывал.
И она в итоге свыклась. Новый Драур стал для нее не только моим временным заданием, а делом ее жизни. Создать новый народ дроу и обеспечить ему процветание — так она теперь видела свою задачу и смотрела, как выяснилось, далеко в будущее.
Дела у нее, надо сказать, шли просто отлично. Вместе с Элифасом моя вторая жена сумела создать артефакт (на основе все тех же охранных), который дозировано и тонким потоком выдавал фиолетовую энергию. Добавив к нему еще накопитель, сделанный по образцу моего золотого эльфийского карандашика с энергией жизни, здесь ее считают лекарской и владеют ею целители, ей удалось без необходимости моего участия организовать проведение операций по уничтожению заложенных древними в представительниц прекрасного пола дроу закладок. Конечно, времени на каждую уходило больше, но зато сам процесс был поставлен буквально на поток. Представительницы старшего поколения пока не спешили рушить свои семьи с несколькими мужьями, а вот молодежь шла, можно сказать, валом.
И вот, успешно решив эту проблему, Диана встретила меня на дороге в Юм и несколько огорошила своей просьбой.
— Ричард, — заявила она мне, когда мы уединились в разбитом для меня огромном шатре. — У Рианы проснулась магия. Нет, темной нет пока. Не пугайся. И думаю, что и не будет. Но полный набор стихийной и очень сильная лекарская. Это так прекрасно! Я боялась, что моя, наша, дочка будет темной магиней, — тут Диана смутилась. — Не обижайся, Ричард, ты — это особый случай, но в целом в нашем народе к темной магии отношение отрицательное. Прошлое, пусть и далекое, не дает о себе забыть. Но сейчас я не об этом. У меня к тебе просьба будет. Не отказывайся, пожалуйста.
Я с интересом посмотрел на Диану, ожидая продолжения.
— Я хочу сына! Давай сегодня же ты мне его подаришь! — выпалила она. — Надеюсь, он потом станет королем Нового Драура. Мы ведь благодаря тому, что многомужие у нас постепенно уходит в прошлое, не всегда будем придерживаться правил матриархата. Поэтому мне нужен сын. Он должен будет продолжить нашу династию на троне Нового Драура.
Не стоит, наверное, говорить, что я просьбу моей второй жены выполнил. И она дальше со мной в Юмиле не поехала.
— Очень много еще дел в Новом Драуре, — виновато глядя на меня, сказала Диана. — Я обязательно в ближайшее время приеду в Юмиле. К тебе. А еще лучше будет, если ты выберешь время для посещения своих подданных дроу.
Зато Элениэль, как говорится, просто «цвела и пахла». Никогда прежде не замечал, чтобы ее как-то угнетало присутствие рядом других моих жен. Наверное, если бы Изабелла не осталась в Турвальде, а Диана не вернулась в Новый Драур, при том, что Амельда находилась в академии, она бы и сейчас даже не думала об этом. Но, тем не менее, эльфийка просто порхала от счастья, что осталась одна со мной. Каждый день, каждую ночь. Безраздельно.
— Я никогда тебя не оставлю, Ричард, — прижималась ко мне красавица. — И они к тебе тоже вернутся. Не переживай. Да и Амельда скоро приедет уже. Так что если я тебе надоела, сможешь переключиться на нее, — произнесла она и тут же начала мне истово доказывать, что надоесть она не может.
И это было чистой правдой, но покинуть Элениэль в ближайшее время мне все-таки предстояло. Из Кордобуса пришло очередное донесение кардинала Гилберта, что ситуация в Блазии еще далека от разрешения. Ни один из членов Совета магов не может единолично захватить всю власть, и договориться они тоже не в состоянии. В то же время и развязывать междоусобную войну опасаются. Боятся, что тогда их всех сможет захватить Кортия. В общем, все зависло в шатком равновесии, и в этом положении должно было, по мнению Гилберта, балансировать еще минимум год. Кстати, на мой захват Солбери никто в связи с общими неурядицами даже внимания не обратил. Это значило, что война с Блазией пока откладывается, как и попытка ее захвата, и развязывало мне руки на другом направлении.
Собственно, с этого другого направления, а именно из Кортии, из Саэкса и поступило второе сообщение. Там, исходя из письма Элантры, Мелисса развила столь бурную деятельность, что ее герцогство уже вполне могло претендовать на статус небольшого королевства, но при этом закусила удила и начала вести себя настолько дерзко с новыми соседями, что пришлось прибегнуть к ридитовым браслетам, чтобы ее успокоить.
Вот туда мне и нужно было отправляться. И ситуация этого требовала, да и, не буду скрывать, соскучился я по одной слегка сумасшедшей темной магине. С удовольствием ее опять увижу.





Глава 6
Интерлюдия
Мелисса



Это было уже невыносимо. Мелисса прикоснулась рукой к своей напряженной до такого состояния, что, казалось, сейчас просто лопнет, груди, а второй рукой невольно потянулась к низу живота. Вчера ночью ей это сначала помогло. Она представила, что это не ее руки ласкают ее, а Ричарда. Но потом стало настолько хуже, что она чуть не завыла.
Нет, нельзя, одернула девушка себя. Надо сдерживаться. Ведь предупреждал ее Ричард, что добавление от него еще трех магических энергий в ее каналы приведет именно к таким последствиям. Но она настояла на своем. И первое время, пока она находилась в академии, где училась пользоваться своими новыми возможностями, ощущения были вполне терпимыми. Даже, она не могла себе в этом не признаться, приятными.
Потом была довольно долгая и опасная поездка из Юма в Саэкс. Там было не до ощущений. Дважды, когда она со своим небольшим отрядом пересекала проклятые земли, пришлось отбиваться от нечисти. Один воин из ее свиты погиб, а она сама уничтожила лича. На этот раз полностью самостоятельно. Без помощи Ричарда, которого с ней не было. Конечно, это был не архилич, но все же. Магией он владел отменно. И воздушной, и огненной. После этой победы подчиненные начали смотреть на нее с куда большим уважением, чем когда они отправлялись в путь.
В Саэксе Мелисса сразу передала ожидавшей ее воздушнице Элантре письмо императора и ридитовый ошейник. Было искушение скрыть его указание, но девушка быстро сообразила, что не очень доверявший ей Ричард наверняка продублирует отдельным сообщением Элантре все то, что поручил ей сделать. По лицу воздушницы, когда та взяла у нее ошейник, а потом, покрутив в руках вернула со словами: «Пусть пока побудет у тебя. Если понадобится, отдашь мне еще раз», поняла, что не ошибалась.
Дела в герцогстве за время ее отсутствия шли под руководством присланных императором представителей хорошо. Городок возле замка бурно развивался и уже действительно напоминал городок, а не простое поселение. От него вглубь горных долин, где проживало основное население, тянулась вполне неплохая дорога (не такая, конечно, как делали в Юме, но все же), торг вырос более чем в пять раз. Как и производство, добыча металлов и драгоценных камней, а также торговля.
— О непосредственном управлении герцогством можешь не беспокоиться, — сказала ей за первым же совместным ужином Элантра. — С этим отлично справляется мой муж со своими управляющими. Тебе, насколько я знаю, император дал другое задание?
Да, Мелиссе было не до хозяйства все последнее время. Она расширяла владения Саэкса, одно за другим захватывая соседние баронства и графства. С небольшим отрядом воинов и огневиком Гораном, пару раз к ним присоединилась и Элантра, она подходила к очередному замку и предлагала его владельцу выбор — или сдаться и принести ей вассальную присягу, или с семьей и одной телегой вещей, но оставив всю казну, покинуть свой дом.
Сначала никто покориться без боя не соглашался, но когда она сожгла два замка вместе с их владельцами, а еще один обратила в прах туманом тления, желающих сопротивляться больше не находилось. Большинство феодалов, которые в Кортии все владели магией, впечатленные ее могуществом, выбирали возможность стать ее вассалами. Один граф и барон отказались и отправились к императору Кортии Ортису, чтобы принести ему жалобы на незаконный захват их владений.
Наивные. А как, вообще, захват может быть законным? Да и принято здесь так, усмехалась Мелисса, слушая их угрозы. Если не можешь защититься, то значит — слабак, и не достоин ни своего домена, ни жалости или уважения.
Все эти походы со стычками и переговорами отвлекали Мелиссу от тяжелых ночей, когда она долго ворочалась не в состоянии заснуть. Ричард, Ричард, опять этот личев Ричард, злилась девушка, после очередной ночи, когда вместо освежающего сна она не могла перестать постоянно фантазировать о том, как и что император будет с ней делать, когда, наконец, прибудет в Саэкс. А чтобы он прибыл скорее, надо было как можно быстрее расширять свои владения.
Или, может быть, мне уже сейчас объявить Саэкс независимым королевством, пришла в голову Мелиссе опасная мысль. Этого Ортис не стерпит и обязательно объявит против нахальной выскочки карательный поход. На свары между феодалами он никогда особого внимания не обращал. Ну, перейдет какой-нибудь домен из-под власти одного его вассала под руку другого. И что? А вот попытку отделиться от империи он допустить не сможет. И тогда у Мелиссы будет повод послать к Ричарду срочное сообщение, что его приезд жизненно необходим.
Правда, Мелисса помнила, что император предупредил ее, что, если ему придется ее спасать и ради этого жертвовать другими важными делами, то ридитовый ошейник станет ее неизменным украшением на всю оставшуюся жизнь. Но девушка уже дошла до такой стадии, что была готова рискнуть и этим.
К счастью, этот ее замысел сразу раскусила и пресекла Элантра.
— Мелисса, ты зарвалась. Угомонись, — жестко сказала воздушница, заходя в покои девушки. — Саэкс начал привлекать слишком большое внимание к себе. А император приказал действовать осторожно. Ты уже присоединила к герцогству двенадцать разных владений. Пора остановиться.
Мелисса лишь отрицательно покачала головой. Постоянные разъезды и усталость после них хоть как-то позволяли ей не чувствовать побочных эффектов от полученной магической силы. А тут еще в замок приехала инквизиторша Гортензия, которая, собственно, и сообщила, что при дворе уже многие открыто выражают обеспокоенность разрастающимся, как на дрожжах, и столь же стремительно богатеющим герцогством. А потом эта распущенная тварь попросила пригласить в замок Горана, который, как она была уверена, сразу прилетит к ней «на крыльях любви».
На крыльях похоти, старая развратница, чуть было не ответила ей Мелисса, но противиться приезду огненного мага не стала. И вот уже третий день эти двое, будто издеваясь над ней, постоянно попадаются ей на глаза — то страстно обнимаясь на вершине башни, то предаваясь любви в единственной беседке под деревьями. Спальни что ли им не хватает, негодовала Мелисса, но сделать с этим ничего не могла. Договоренность с инквизиторшей о том, что за информацию из дворца Ортиса ей будут оказываться определенные услуги, заключил сам Ричард.
— Тогда извини, — произнесла Элантра, протягивая руку.
Требует, чтобы я отдала ей ошейник, поняла девушка, и достала это сомнительное украшение из стоявшего на столе ларца.
— Ладно, — отмахнулась Элантра. — Не надо. Все-таки ошейник это слишком унизительно. У меня есть браслеты. Сейчас принесу.
Вечером, уже почти ночью, когда Мелисса, как и всегда, ворочалась без сна в своей постели, Элантра пришла еще раз.
— Я отправила императору сообщение, что его присутствие в Саэксе очень желательно в ближайшее время, — сказала она, глядя на Мелиссу с нескрываемой жалостью. — Но раньше, чем через два, а то и три месяца он здесь не появится. Если хочешь, можешь отправиться в какой-нибудь дальний замок, благо — их у нас теперь много, и там… С кем-нибудь. Нут, ты понимаешь? Я не стану об этом докладывать императору.
Нет, на это Мелисса пойти не могла. Во-первых, не поможет, тут дело в магии императора, которая теперь циркулирует по ее каналам и требует своего, во-вторых, Элантра не доложит, так кто-нибудь другой проговорится. А в-третьих, ей никто, кроме Ричарда не нужен. Хоть из-за магии, хоть без нее.





Глава 7
Нападение



Если пообещал, то слово нужно держать. Даже если не хочется. Вот я и готовлюсь к проведению ритуала передачи магии от Огюста Изабелле. А для этого взял у Родрика тот манускрипт, с которого он срисовывал узоры, чтобы предок мог вселиться в тело моего предшественника.
Дядюшка умудрился «забыть» вернуть его в библиотеку замка. Как он объяснил, чтобы больше никто и никогда не смог воспользоваться ритуалом «Призыва», как он правильно называется, хотел даже его уничтожить, но все-таки сохранил. Когда узнал, зачем он мне понадобился, так чуть чувств не лишился.
— Ричард, — попытался убедить меня отказаться от задуманного Родрик. — Подумай хорошенько. Я вижу сразу несколько опасностей в том, чтобы Огюст поделился своей магией с твоей женой. Не говоря уже о том, что это просто может привести к ее смерти. Если помнишь, то я сначала тебя, то есть, конечно, того, прежнего Ричарда сам отравил и только потом приступил к нанесению рун. Весь ритуал проходил уже над мертвым телом. Выдержит ли его живой человек? Никто и никогда не проверял.
Об этом я и сам думал, но рассчитывал на мой оживляющий эльфийский артефакт, который сразу применю к Изабелле, если что-то пойдет не так.
— Во-вторых, — продолжил дядя. — Темная магия, она, знаешь ли, сильно влияет на характер. Вряд ли ты в твоей прежней жизни так без тени сомнений убивал своих врагов, как ты это делаешь сейчас. А твоя Изабелла и без всякой темной магии, извини уж, особым милосердием не отличается. Что может из нее получиться после ритуала? А ее силы могут оказаться не уступающим твоим. Один раз она уже власть в империи пыталась захватить. И хотя ты и приказал всем об этом забыть, но и я, и Диана с Элениэль прекрасно помним об этом.
Это спорный момент. Я, честно говоря, не чувствую, что мой характер в этом мире как-то отличается от того, что был в прошлом. Здесь меня иногда быть жестоким обстоятельства вынуждают, но ни малейшего удовольствия я от этого не получаю. Как говорится, не мы такие — жизнь такая. Да и Изабелла вовсе ничем не выделяется на фоне остальных. Я был даже сказал, что отличается умением прощать ошибки и даже преступления другим. И те же Элениэль с Дианой этому живые доказательства. А что казни любит, так их все здесь любят. Кинотеатров нет, а зрелища хочется.
— И последнее, — добавил Родрик, заметив, что пока его аргументы не производят на меня особого впечатления. — Ты же не забыл, какая зависимость образуется у девушек от тебя, если ты делишься с ними своей магией? Мне Элифас это рассказал. А что если Изабелла в результате вынуждена будет подчиняться по каким-то причинам Огюсту? Хоть сейчас он и не опасен в своем кристалле, но коварства ему не занимать.
Тут я едва сдержался, чтобы не рассмеяться, представив, как Изабелла воспылает нежной страстью к призрачному предку размером с небольшого хомячка, как в свое время пошутила сама Изабелла, да еще и запертому в кристалле.
Впрочем, связь ведь не обязательно должна быть чувственная, поправил я сам себя. Может быть, возможна и какая-то другая, и то, что я не знаю, как ее вызвать, вовсе не означает, что таким знанием не обладает Огюст. С другой стороны, если после проведения ритуала, что-то подобное замечу, то просто разобью убежище предка и позволю ему развоплотиться. О том, что без колебаний его уничтожу, если попробует еще раз как-нибудь меня обмануть, я его уже предупредил.
В любом случае деваться некуда, ритуал нужно проводить. Да и Элифас с несколькими своими наиболее талантливыми учениками, которые потом останутся в Турвальде, чтобы обучить Изабеллу использовать стихийную магию, уже едет ко мне. Как управлять темными потоками, показать Изабелле придется мне самому. Или Элениэль это поручу.
Последняя, к слову, когда узнала о том, что Изабелла, может быть, тоже станет магиней, только порадовалась. Ну, у нее на это свои причины. Связанные с возможностью не расставаться со мной.
— Ричард, — в очередной раз подсекая мне ноги учебным копьем и садясь мне на бедра, сказала она (я рассказал эльфийке о предстоящем ритуале во время наших занятий фехтованием). — Это же прекрасно! Если Изабелла получит возможность владеть всеми видами магии, тебе не обязательно будет оставлять меня в Юме, когда ты отправишься в Саэкс! Возьмешь меня тогда с собой?
Ну да. То, что моей третьей жене как наиболее сильной магине придется остаться на всякий случай дома, пока я буду разбираться с тем, чего сумела добиться в Кортии Мелисса, я ей уже объявил. И Элениэль, конечно, была этим очень огорчена. Но понимала, что я прав. Оставлять Юм без надежной защиты было нельзя.
— Посмотрим, — ответил я, поднимая девушку на руки и направляясь к мыльне. — Решу по результатам ритуала.
На самом деле, брать Элениэль с собой я не собирался ни в каком случае. Во-первых, даже если все пройдет успешно и Изабелла получит от Огюста его магию, управлять уверенно она ею все равно сразу не сможет, во-вторых, она ни разу не воительница, так что толку от нее на любой войне будет ноль, только сама глупо погибнет. Ей магия нужна только для защиты самой себя, если в этом возникнет необходимость, а главное — чтобы получить возможность без опасений общаться с собственным сыном, который пока еще не осознает, что может, заигравшись, обратить в прах окружающих. И, наконец, в третьих, — неприязнь Элениэль к Мелиссе, которую она в силу своей прямолинейности и откровенности скрывать не умела, будет в Саэксе абсолютно лишней.
Но говорить всего этого я Элениэль сейчас не стал, предпочтя возможному спору куда более интересное и захватывающее занятие.
Которое было прервано самым неприятным образом.
Никогда не видели, вылетающего из мыльни императора, на ходу натягивающего сначала штаны, что делать крайне неудобно, если подмышками сапоги приходится держать, а потом еще и эти самые сапоги, прыгая поочередно на одной ноге? А за ним первую красавицу этого мира, великую герцогиню, эльфийскую принцессу и почти королеву Эльфары в одной только рубашке? Не самой длинной, кстати. А мои гвардейцы и слуги свидетелями такого зрелища стали.
Впрочем, в тот момент их это не занимало. Потому что с возвышавшейся над замком горы, от нашего «горного курорта» в сторону замка неслись один за другим огненные шары, которые пока благодаря защитным артефактам особых разрушений не причиняли, но взрывались с таким грохотом, что из бассейна, в котором мы с Элениэль занимались вполне определенным делом, мы выскочили за долю секунды.





Глава 8
Интерлюдия
Изабелла



Никогда еще Изабелла не чувствовала себя такой разочарованной и одновременно… спокойной. В свое время она ощутила что-то подобное, когда убедилась, что ее мечта стать полновластной императрицей неосуществима. И не потому, что Ричард, к счастью, не сгинул в проклятых землях, а потому, что она оказалась не способна править по-настоящему большим государством. И, вообще, самостоятельно у нее это не получится никогда. Тогда она сначала испытала настолько сильное разочарование, что даже готова была умереть, но потом успокоилась и смирилась с реальностью. И это поселило в ее душе такое умиротворение, что она теперь была даже рада, что ее попытка захватить власть в Юме так позорно провалилась.
Сейчас у девушки было схожее состояние. К счастью, у нее не получилось осуществить задуманное. И теперь она его больше и не хочет. Наваждение прошло. Изабелла чуть пришпорила свою белоснежную лошадь, и следовавшая за ней небольшая свита была вынуждена последовать ее примеру. К обеду они будут уже в турвальдском дворце, где ее ждет дочка Изольда и множество дел по управлению доверенным ей мужем королевством Турвальд, к которому теперь еще и Солбери присоединили.
Причиной всех действий Изабеллы за последний месяц была Габриэль. Когда она увидела принцессу Солбери и, несомненно, любовницу ее мужа, в этом Изабелла была уверена, изгибающейся в объятиях другого мужчины, она сначала испытала шок. Как это возможно? Изменить неподражаемому Ричарду? Сильнейшему магу, что давало ему дополнительные возможности, в том числе, и в любовных утехах, и императору?
А потом задумалась. У того же Ричарда было множество женщин. И после нее, и до нее (В этом Изабелла не сомневалась — откуда он мог уже в их первую ночь столько знать и уметь?), и одновременно с ней. И еще будет не меньше. И ему это можно. И не только можно, она сама когда-то настаивала, чтобы у ее мужа появилось еще несколько жен, сама пыталась подобрать для него красивых служанок, как это полагалось в аристократических домах. Но тогда она это делала в расчете на то, что с помощью выгодных браков им вместе удастся добиться поставленной ею целью, ее мечты — сначала стать королевой, а потом и императрицей. Что же касается служанок, то обычай есть обычай, и ему надо следовать. Так она считала тогда.
Ей же самой все тем же обычаем предписывалось хранить нерушимую верность своему мужу. Изабелла прекрасно помнила, что она сказала Габриэль, когда объясняла той, почему ей не быть ее представительницей в Солбери. Наличие любовника, что для благородной дамы предосудительно. Да еще и недостаточно знатного любовника, который из-за этого никогда не сможет стать ее законным супругом.
Стоявшая перед глазами картина с изогнувшейся от наслаждения Габриэль не отпускала. Чтобы от нее избавиться, Изабелла упросила Элениэль уступить ей все ближайшие ночи с мужем. Помогало, но ненадолго. И причина была не в позе принцессы, а в том, что она позволила себе быть с другим мужчиной.
Почему так, задумывалась все чаще и чаще Изабелла, — мужчинам можно, а нам, женщинам, нельзя? Хорошо какой-нибудь Элениэль — она еще до встречи с Ричардом, как это у эльфов принято, имела, наверное, не одного партнера. А она? Никого и никогда, кроме Ричарда? А ведь гвардейские офицеры и молодые дворяне смотрели на Изабеллу отнюдь не только с почтением, но и с плохо скрытым вожделением, когда она единолично заняла трон Юма. Это девушка помнила отлично. Но тогда ей даже в голову не пришло кого-то к себе излишне приблизить. Сейчас, вспоминая об этом, Изабелла каждый раз испытывала какое-то волнительное томление.
Если она только один раз попробует с кем-нибудь другим? Один раз. Просто, чтобы понять, как это будет? Попыталась остановить себя, вызвав в памяти поведение Вержины, которую от всего сердца за ее похождения всегда презирала. Но та не знала меры. А если только один раз?
И Изабелла решилась. Действовала, будто была под каким-нибудь заклятьем. Не задумываясь больше ни о возможных последствиях, ни о том, хочет ли она этого в действительности, или это просто какой-то временный морок, который сам пройдет.
С небольшой свитой она отправилась в загородный дворец. Якобы, чтобы проверить, насколько его привели в порядок после того, как там проводила время Вержина. В качестве счастливой жертвы, как про себя Изабелла называла своего избранника, наметила Генриха. Молодого, высокого, мускулистого и красивого дворянина из незнатных и небогатых. Последние два условия были обязательными. Пожалую ему потом какое-нибудь баронство на отшибе и прикажу сидеть там безвылазно, забыв все, что сегодня ночью произойдет, как страшный сон, думала девушка.
Загородный дворец оказался в полном порядке и готов к приему императрицы и королевы. Даже небольшой пир для нее и ее свиты подготовить успели. Посидев со всеми за столом и оказав этим им честь, Изабелла приказала Генриху сопроводить ее в ее покои, а потом занять пост у ее дверей. Это был знак высокого доверия, так что молодой дворянин под завистливые взгляды остальных гордо последовал за ней.
— Зайди, Генрих! — позвала Изабелла, зайдя в свои покои и скрывшись за ширмой. — Мне надо дать тебе еще несколько указаний на завтра.
Когда мужчина вошел и закрутил головой в поисках своей госпожи, Изабелла вышла из своего укрытия. В одной коротенькой шелковой сорочке из тех, носить которые ее приучил Ричард. Генрих, вместо того, чтобы сразу броситься ней, чего Изабелла ожидала и о чем мечтала, застыл, как соляной столб. Старательно опуская глаза и стараясь не смотреть на нее. Изабелла подошла ближе. Нежно провела ладонью своему избраннику по щеке.
Ну же, сообрази, наконец, чего я от тебя жду, мысленно едва не закричала она. Что ты стоишь? Перед тобой красивая, полураздетая девушка!
И тут у ее «любовника» подогнулись колени, и он рухнул на пол.
— Все, что прикажете, ваше императорское величество, — еле слышно произнес он и еще раз и еще тише, жалобно, будто моля о пощаде, стоя на ступенях эшафота, повторил. — Все, что прикажете…
Изабелле только оставалось развернуться и быстрым шагом направиться к дверям спальни.
— Свободен, Генрих, — произнесла она, уже скрываясь за ними. — За указаниями зайдешь завтра утром.
Лежа в постели и заливаясь беззвучным смехом, Изабелла представляла, как она сначала «приказывает» Генриху раздеться, потом лечь с ней в постель, а потом так же руководит каждым его действием. А баронство все-таки он заработал, еще больше развеселилась девушка. Придется завтра же несостоявшегося любовника им наградить, когда он утром «за указаниями придет», да и отправить туда хотя бы на годик — другой под предлогом необходимости разобраться с полученными владениями. За это время он и сам забудет про ту сцену, свидетелем которой стал вчера.
Это будет самое оригинальное в истории Турвальда, да и других королевств с империей пожалование, не могла унять свой смех Изабелла. Хотя в летописи этот случай, конечно, не попадет. Награда за то, что ничего не сделал. Повезло этому Генриху! На ровном месте бароном стал!
Как же хорошо, что ничего не получилось, с облегчением думала она, еще сильнее пришпоривая свою лошадь, — я настолько выше по положению всех остальных, а мой муж настолько могущественнее и несоизмеримо выше по своему статусу, что никто даже предположить не осмеливается, что может вызвать мой интерес. А если появляется хоть малейший намек на это, как накануне вечером, то просто пугаются и теряются. Прикоснуться ко мне можно, удовлетворенно подвела итог Изабелла, только к краю платья и только с великим почтением. Я — не Габриэль, которая умудрилась допустить до себя мелкого дворянчика, и не Вержина, не вызывавшая никакого пиетета у своих подданных аристократов, которые только соревновались за право залезть к ней в постель, я — императрица Юма, жена самого сильного мага этого мира, мать наследника престола.
И, вообще, начала мечтать о другом Изабелла, после проведения ритуала, для чего в Турвальд скоро прибудет Ричард с Элифасом и еще несколькими магами, она станет самой могущественной магиней этого мира, превзойдя и Диану, и Элениэль с Мелиссой. И затем она… вернется в Юмиле к Ричарду. Нечего ей тут в Турвальде в одиночестве сидеть. В королевстве и простой управляющий прекрасно со всем справится.





Глава 9
Племянница Жорика



— Вернись назад и оденься! — рыкнул я на Элениэль, заметив, в каком виде она последовала за мной. — И захвати мой камзол и шпагу.
Эльфийка смущенно оглядела себя и опрометью кинулась назад в мыльню. Так-то лучше. Нечего свои прелести, которые предназначаются только для меня, демонстрировать всем и каждому. И обстрел моего замка огнешарами недостаточный повод, чтобы этим пренебречь. Тем более, что артефакты защиты в стены вмонтированы мощные и я только вчера проверил, что все они заряжены под завязку.
— Родрик! — окликнул я дядюшку тоже выскочившего во внутренний двор. — Отключи блокиратор магии. Только сначала проверь, чтобы на Руфусе был надет ридитовый амулет.
Поднялся на стену. Плохо дело. На вершинах и склонах гор по периметру трех сторон замка, обращенных к ним, расположились где-то под сто пятьдесят магов. Все они сейчас посылали в защитный купол огненные стрелы, шары и воздушные лезвия. По легкому дрожанию стены под ногами можно было сделать вывод, что среди них присутствуют и маги земли, которые сейчас пытаются эту самую стену обрушить. В общем, хорошо подготовились. Пожалуй, такую магическую мощь в этом мире еще никто никогда на практике не собирал. Пятьдесят магов уже считалось огромной силой, а тут раза в три больше.
И это еще не все. В отдалении, вне пределов действия магии, я заметил группу из четырех человек. По аурам сразу распознал, что трое из них не меньше, чем архимаги, а вот у четвертого аура отсутствовала. Неодаренный. Но чтобы его узнать, мне никаких дополнительных данных было не нужно. Красная сутана кардинала выделялась ярким пятном на фоне традиционно неброских хламид архимагов Совета. Неужели это Гилберт? Но как это возможно? Ведь он под заклятьем «Подчинения» у Дианы? С другой стороны, моей второй жены-дроу здесь сейчас нет, а только ей он не может причинить никакого вреда ни делом, ни словом, ни даже мыслью, чтобы не испытать мучительную боль, которая, если он будет упорствовать, должна завершиться неминуемой смертью.
А вот меня и, желательно, вместе со всем замком Гилберт по вполне понятным причинам уничтожить хочет. Слишком много компромата на него у меня скопилось. Каждое его донесение из Кордобуса грозит ему мучительной казнью. Так что его цель понятна. Освободиться от меня. И последнее его донесение, что в Блазии еще минимум год будет царить неразбериха, и мне нечего опасаться, было, как я теперь понимаю, ложью и должно было просто усыпить мою бдительность. Должен со стыдом признать, что своей цели оно достигло.
И все-таки не понимаю, как он собирается с заклятьем «Подчинения» Диане быть? Она же, как только узнает о произошедшем, немедленно пошлет ему приказ совершить самоубийство. Ладно, потом выясню. Может быть, он решил «для общего блага» пожертвовать собой? Бывает же такое. Хотя поверить в то, что Гилберт на подобное способен, не могу, хоть режьте меня.
Элениэль принесла мне камзол и шпагу, и я, наконец, смог привести себя в надлежащий вид.
— Стена долго не выдержит, — озабоченно произнесла эльфийка, тоже ощутив дрожь каменной кладки под ногами. — У нас мало накопителей, которые ты приказал отправить Элифасу в академию, а с магией земли так и вовсе только три штуки. На сегодня их еще хватит, а завтра тебе придется их подпитывать, или стена рухнет.
— Значит, — ответил я. — Завтра вон тех магов на горах здесь быть уже не должно.
Произнес я это уверенно, но, откровенно говоря, на самом деле довольно смутно представлял, как это можно сделать. То есть, если быть совсем откровенным, то у меня пока вообще ни одной мысли, как победить такое количество магов, не было. Да еще эти архимаги, которые стоят в сторонке и явно ждут, когда я вступлю в сражение с их подчиненными, истощусь, а потом они уже меня раскатают в тонкий блин.
Иными словами, в первую очередь, было необходимо избавиться именно от архимагов. С остальными после этого справиться будет уже гораздо проще. К сожалению, противники это прекрасно понимали и подставляться под мои потоки темной магии отнюдь не спешили. Судьба Люсинды была им известна, и становиться личами они совсем не торопились.
Эх, будь еще Люсинда в замке, было бы легче дышать. Но Элениэль после нашего возвращения из Солбери опять отправила ее в башню в нескольких лигах от Юмиле, где та и до этого находилась. Надо посмотреть, что у нас происходит со стороны города, кстати. Там тишина пока. Может быть, Элениэль сможет за личем-воздушницей и съездить. Никого другого послать за бывшей архимагиней не получится — та послушается только прямого приказа моей жены, своей хозяйки.
Перешли по стенам на противоположную сторону. В Юмиле все было спокойно. То есть, жители, конечно, видели, что на замок императора произошло нападение, но сам город никаким атакам не подвергался, и чужих войск ни в нем, ни рядом с ним видно не было.
Логично. Незаметно провести к моей столице целую армию у Гилберта, или архимагов из Совета никогда не получилось бы. А вот полторы сотни магов проникнуть, не вызывая подозрений, могли. Наверное, с торговыми караванами постепенно проходили через заставы.
— Когда сюда должен прибыть Элифас со своими учениками? — спросила Элениэль, тоже осматривая Юмиле и его окрестности.
— Через декаду, — ответил я. — Так что рассчитывать мы можем только на себя. Других магов в замке нет.
Интересно, можно ли выйти из замка сейчас, прикидывал я. Если да, то Элениэль отправится за Люсиндой, а гонец все-таки помчится в академию. Пусть дорога туда и займет у него не меньше двух дней, а потом еще дня три потребуется на то, чтобы Элифас с группой магов, сейчас их в академии должно быть не меньше полусотни, прибыл сюда, попытаться сделать это имеет смысл. Трудно предсказать, сколько еще вся эта осада продлится. Это я рассчитываю, что все решится за пару суток, но на самом деле все может и затянуться. Помощь не помешает тогда.
Но уж больно мирно выглядит все с этой стороны. Очень похоже на специально оставленный для меня путь к бегству, на котором просто так и просится устроить засаду. И как же мне не хватает моей Рагнхильды. Без нее контрразведка умудрилась проворонить подготовку к нападению на мой собственный замок! И какое нападение! Сто пятьдесят вражеских магов смогли незаметно проникнуть в столицу, а никто ни сном, ни духом. Как только все закончится, сразу отзову новоявленную графиню из ее затянувшихся отпусков — сначала «декретного», а потом и по «по уходу за ребенком». Тем более что здесь таких и не предусмотрено.
— Давай я попробую, — тут же вызвалась Элениэль, когда я изложил свой план посмотреть, сможет ли посланный мною из замка гонец добраться хотя бы до Юмиле.
— Нет, — покачал я головой, уже решив, что рискнуть жизнью придется кому-то из сотрудников контрразведки.
Кто ошибку допустил, тот пусть за нее и отвечает теперь. Как и опасался, едва посланник выехал за ворота замка и отдалился от него метров на триста, как с обеих сторон, с двух скал справа и слева от дороги на него обрушился добрый десяток огненных стрел и воздушных лезвий. Защитные амулеты гонца первые несколько атак выдержали, а потом он одновременно и загорелся, и головы лишился. Мда… Путь из замка перекрыт надежно. Пожалуй, такой шквал заклинаний и мой туманный щит не выдержит долго. До Юмиле точно не доберусь. Ни о ком другом, даже говорить не приходится.
К обеду обстрел замка начал потихоньку стихать. Выманить меня сразу за его пределы нападавшим не удалось, и они, видимо, решили взять тайм-аут, чтобы восстановить силы перед завтрашним днем. Не сомневаюсь, что предпримут главный штурм. Затягивать дело не в их интересах.
Поздно вечером собрались в моих покоях. Родрик, Далгиш, Элениэль и я. Плюс Огюст в своем кристалле на моем столе. Я пока видел только одно возможное решение — ночью мне каким-то образом все-таки выбраться из замка, можно даже спуститься со стены, если за воротами, как выяснилось, следят так бдительно, и к утру подобраться к тому месту, где сегодня располагались три архимага с Гилбертом. И надеяться, что завтра они встанут там же. Ну, а потом внезапно ударить по ним туманом тления. Дальше по обстановке. Например, Элениэль начнет атаковать оставшихся без своих старших товарищей магов из замка, а я с тыла. Если и не перебьем всех, то, по крайней мере, заставим отступить.
Проблема была только в том, как незаметно из замка выбраться. Вражеские маги огня устроили такое освещение всех стен, что возможность спуститься с них, не будучи обнаруженным, была под большим вопросом.
— Подземный ход, — произнес вдруг Огюст. — Почему ты не хочешь воспользоваться им?
— Какой еще подземный ход? — уставился я на кристалл. — Мне никто никогда не говорил, что он здесь есть.
— Так его и нет. И не было никогда, — поняв, что я отвечаю предку, отмахнулся Родрик.
— Передай своему дяде, что он тупица, — спокойно парировал Огюст. — Если он чего-то не знает, то это не значит, что этого нет. Ход ведет из подвала, где сейчас камеры и пыточная, в горы. Мне его гномы устроили. Правда, он не доделан до конца. Не успели. Но там чуть-чуть осталось. Выход должен быть по ту стороны горы, на которой твои враги расположились.
Кинулись все в подвал, прихватив с собой и кристалл с Огюстом, чтобы тот показал, где находится скрытая дверь. Она и правда была. Замаскированная под каменную кладку настолько искусно, что, не зная, где искать, обнаружить ее было невозможно. Узкий и темный проход вел на сотни и сотни метров под гору. Только вот заканчивался он не выходом, а ровной скалой. И сколько этой скалы нужно пробить, чтобы выйти, сказать было сложно.
— Тут метров двадцать — тридцать оставалось, когда я в последний раз принимал у гномов работу, — подсказал Огюст. — Маг земли за несколько часов сможет пробить проход. Если маг сильный, конечно.
Увы, но Элениэль магией земли не владела, а если этим займусь я, то растрачу все силы, которые мне потом понадобятся в схватке. Да и сильным магом земли меня назвать было нельзя.
— Пленница! — вдруг встрепенулся Далгиш. — Ну, та магиня, которую захватили тогда в Достере вместе с моей будущей женой. Она все еще здесь в камере сидит. И она была сильной магиней земли. Помните, ваше императорское величество, как она не дала вам разрушить стены замка? Надо ее заставить доделать ход.
Оу! А я, признаться, за всеми заботами и забыл совсем о девушке, которую мы без сил захватили в замке герцога Вийро. Она потом отказалась отвечать на любые вопросы. Даже имя свое не назвала. Мы ее привезли сюда, поместили в камере. Я хотел ее допросить как следует, но так и не собрался, а потом и запамятовал о ней совсем. Вот чем забывчивость императора может обернуться. Если бы не нынешняя ситуация могла бы провести магиня в камере всю свою оставшуюся жизнь. Впрочем, думаю, что Роджер мне о ней все-таки нашел бы возможность напомнить.
— Как⁉ — воскликнула пленная, когда я объяснил ей, что ее верность присяге Георгу Восьмому и его наследнику больше не имеет смысла в связи с преждевременной и, судя по всему, произошедшей в результате заговора архимагов кончиной вышеозначенных персонажей. — Дядю и моего двоюродного брата убили⁉
Вот те раз! Так мы, оказывается, в Достере захватили в плен какую-то неучтенную племянницу Жорика? Откуда она взялась? Никогда не слышал, чтобы у покойного были братья или сестры. Но, пожалуй, так даже лучше. Вряд ли члены Совета архимагов вызывают теперь у девушки какие-нибудь дружеские чувства, кроме желания отомстить. Исходя из ее восклицания, своих не очень симпатичных родственников (про наследника ничего сказать не могу, а вот Георг был порядочной гнидой) она любила.





Глава 10
Интерлюдия
Диана


По сути, она своего мужа предала. С другой стороны, Диана была уверена, что в той ситуации, в которую она попала, он бы сам ей посоветовал поступить так же. При возвращении домой после встречи с Ричардом ее небольшой отряд подвергся неожиданному нападению.
И такому, от которого никакая охрана уберечь не могла. Ей навстречу в сопровождении полусотни воинов и своих трех мужей выехала Алаисса. Ее двоюродная сестра, после того как Диана отправила ее на окраину Нового Драура, так и не прошло процедуру снятия закладок древних магов и осталась верна традициям дроу. Увидев Диану, Алаисса спешилась и вежливо поклонилась, а ее отряд смешался с людьми Дианы, обмениваясь дружескими рукопожатиями. Когда же Диана свесилась с седла, чтобы обнять сестру, там одним рывком сдернула ее на землю, сразу защелкивая у нее на руке ридитовый браслет. Это было сигналом и для ее воинов, каждый из которых моментально выхватил кинжал и вонзил в грудь ближайшего к нему телохранителя Дианы.
И ведь говорила ей Изабелла, когда узнала, что Диана простила Алаиссу, чтобы была теперь с ней крайне осторожна.
— Прощенный, но не смирившийся враг бывает очень опасен. Учти это, Диана, — сказала она тогда. — Пусть за Алаиссой постоянно следят. Не доверяй ей.
А она не послушала.
Потом ее связанную доставили в какой-то скрытый в лесу дом, где она провела двое суток, пытаясь предугадать, что будет дальше. А на третий день к ней пришла Алаисса.
— Что, сестренка, не ожидала такого? — глумливо усмехнулась Алаисса. — Больше я не допущу такой ошибки, как тогда, когда шавкам твоего мужа удалось меня захватить и держать в той омерзительной каменной башне вместе с личем. Теперь все будет по-другому. Дроу вернутся к своим древним традициям. Всех эльфийских шлюшек, которым ты позволила поселиться у нас и плодить омерзительных полукровок, мы истребим. И твой муж нам в этом не помешает. Знаешь почему? Потому что он очень скоро сдохнет! — и она радостно засмеялась.
— А сейчас, — продолжила Алаисса, наклоняясь с высоты своего роста к лежавшей на полу связанной Диане. — Ты освободишь кардинала Гилберта от заклятья «Подчинения». Сейчас я разрежу эти веревки, и ты это сделаешь.
— Нет, — покачала головой Диана. — Не сделаю. И ты очень пожалеешь, что снова решила выступить против Ричарда. На этот раз он тебя не простит. Даже ради твоей матери.
— Сделае-ешь, — растягивая последний слог, возразила Алаисса и крикнула, поворачиваясь к двери. — Занесите!
В комнату вошел один из мужей Алаиссы. У него на руках была Риана.
— Сейчас я у тебя на глазах сверну твоей дочке шею, — угрожающе произнесла Алаисса. — Она родилась порченной. Без метки нашей расы. Она никогда не сможет удовлетворить нескольких мужчин подряд. Но я, так и быть, сохраню ей жизнь. Если ты сейчас же не освободишь кардинала Гилберта. Ну?
И Диана сняла заклятье. Риану после этого оставили с ней. И вот уже добрую декаду они сидят в этом лесном домике под стражей. Алаисса с тех пор зашла только один раз.
— Я бы тебя с удовольствием убила, сестричка, за все, что ты сделала с дроу, — сказала она.– Но я пообещала отдать тебя целой и невредимой Гилберту. Он сейчас с армией магов уничтожает Юмиле, твоего мужа и его мерзкий замок. А потом приедет за тобой. У него к тебе большой счет. Видела бы ты, как его корчило, когда он пытался написать мне, что надлежит сделать с тобой. Говорить он от боли не мог. Чуть не умер. Но справился. И теперь горит желанием причинить тебе такие же страдания. Так что сиди здесь и жди расплаты.




Глава 11
Победа



Думаю. То есть, план на завтра есть и изменениям не подлежит. Надо срочно отправляться спасать Диану. Меня еле-еле все дружными усилиями убедили не помчаться в Новый Драур сразу же, как только я узнал о том, что моя вторая жена была захвачена Алаиссой, и та принудила ее снять заклятье «Подчинения» с Гилберта. Так что выдвигаемся рано утром, но заснуть я, понятное дело, не могу, так что вот сижу и думаю.
Главный вопрос — что мне делать со ста тридцатью девятью пленными боевыми магами? Всего в напавшем на мой замок отряде их было сто пятьдесят три человека, но остальные погибли в сегодняшней схватке. На всех даже ридитовых браслетов и ошейников в замке не хватило бы. Не говоря уже о камерах в моем подвале. Поэтому пока разместили их всех в трех каменных сараях, для чего убрали оттуда разный нужный и ненужный хлам, и включили в замке блокиратор магии. У ворот и дверей импровизированных тюрем дежурят мои гвардейцы, так что никуда эти маги не денутся. Но вот что дальше с ними делать?
Проблема в том, что эти придурки (я имею в виду трех архимагов и Гилберта, руководивших всей этой оравой), чтобы собрать такую подавляющую, как они считали, силу, призвали всех боевиков с границы и с проклятыми землями, и с Кортией. Не всех, конечно, но больше половины оттуда отозвали. Да еще и самых сильных. И, по уму, их необходимо туда вернуть.
Безопасность Блазии, как это ни забавно, это и моя безопасность тоже. Прорвутся измененные твари и куда они кинутся? Да всюду. И до моих земель тоже без труда доберутся. А у меня тут и деревенек, и городков беззащитных в том же Турвальде десятки и сотни. До Достера им далековато, но через территорию империи могут и там объявиться.
А если еще и кортийцы в это время в наступление перейдут? Что мне тогда от Блазии, которую я уже считаю почти своей, останется?
Но и отпускать их просто так нельзя. Усилят они отряды трех оставшихся архимагов Совета, и мне с ними же и придется в ближайшем будущем опять воевать. Трое их теперь только. А было семеро. Но одного, самого сильного, остальные сами из-за страха перед ним дружно извели. А еще троим я сегодня в мир иной проездные документы выписал.
Похоже, что придется мне все-таки становиться в полном смысле этого слова темным магом. И поступать так же, как в таких случаях и древние действовали. Нет, не в личей я этих магов, конечно, собираюсь обратить, а вот привязать их через девушек-дроу ритуалами «Подчинения», видимо, придется. Хотя и с ними, как продемонстрировал мне Гилберт, стопроцентной гарантии лояльности добиться нельзя.
Его сейчас в допросной как раз лекари в относительный порядок приводят. Пострадал внешний вид кардинала слегка в процессе моей с ним задушевной беседы, активное участие в которой принимал Роджер. Подкинул он работенки целителям. Ничего, к утру будет выглядеть вполне презентабельно. Ему сейчас замковые швеи даже новую красную сутану подготовят. Старая пришла в негодность, когда я его высокопреосвященство по камням с горы за шиворот волочил.
Да, мы вчера отбились. И не просто отбились, а одержали, как говорится, «решительную победу». Виола, так зовут племяшку Жорика, оказалась действительно очень сильной магиней земли. Подземный ход она, когда узнала, что он поможет мне уничтожить архимагов, доделала часа за три. И у нее после этого еще даже силы остались. Теперь понимаю, почему мы стены замка Вийро никак обвалить не могли.
Георг Восьмой, кстати, и на самом деле ей дядей приходился. Только с одним нюансом. Незаконным дядей. То есть, о их родственной связи все были прекрасно осведомлены, но официально ее не было. Виола — дочка незаконнорожденной сестры Георга. Ну, не был особо разборчив в связях папаша Жорика. Заделал дочурку на стороне. Потом выдал ее замуж за мага то ли второй, то ли третьей женой, а там и Виола появилась. И магию унаследовала. Сильную, с перспективой до уровня архимагини дорасти со временем.
Тут уж Георг вспомнил, что она ему племянницей приходится. Заполучить для себя или своего наследника родственницу в Совете магов ему показалось не самой плохой идеей. В общем, поддерживал, помогал. В Достер Виола попала не по его воле. Ее туда Совет отправил. Вот там, похоже, от преданной императорской семье сильной магини да еще и с королевской кровью в жилах решили в преддверии готовившегося заговора избавиться. Что архимагам и удалось. С моей помощью.
Вообще, особой симпатии у меня эта Виола, хотя и помогла, чего скрывать, и внешне вполне симпатична, не вызывает. Впрочем, об этом чуть позже.
Утром я прошел через доделанный племянницей покойного императора Блазии проход, и началось самое сложное для меня — восхождение на гору без помощи моих разведчиков и без магических подъемников, которыми гномы оснастили наш горный курорт. Но справился. Зато дальше все развивалось, как по маслу.
Архимаги и Гилберт опять устроились на той же площадке, что и накануне. С комфортом, надо сказать, — установили им четыре кресла и столик, позаимствованные в одном из заботливо устроенных Изабеллой для наших гостей шале, оттуда же, подозреваю, вытащили пару кувшинов вина и разной снеди. А я, между прочим, не завтракал. Сидят, выпивают и закусывают. Ждут, пока остальные маги распределятся по тройкам вокруг моего замка.
Виола, кстати, рассказала мне, что это обычно для имперских магов — сражаться тройками. Один воздушник и два огневика. Тогда они могут тот самый, нанесший нам порядочный урон в Достере, огненный смерч сформировать. У меня маги парами работают. Надо обсудить с Элифасом — может быть, и стоит взять методу Блазии на вооружение.
Наконец, все было готово к решительному штурму, и один из архимагов дал отмашку начинать. На этот раз уже первый удар по моему замку был значительно сильнее, чем то, что я видел накануне. Прав я был — вчера они просто меня выманить пытались, скрывая свои настоящие возможности, а теперь их цель — разрушить стены. Опоздали, ребята. Сегодня у меня для вас неприятный сюрприз припасен в моем лице за вашими спинами.
Осторожно, скрываясь за валунами, начал приближаться к тройке архимагов. Чем ближе к ним окажусь, тем меньше у них шансов вовремя заметить мою атаку и постараться от моего тумана тления ускользнуть. Остановить они его не смогут, а вот отскочить в сторону могут и успеть.
И тут мне дважды повезло. Во-первых, архимаги настолько увлечены были зрелищем заклинаний, обрушившихся на щиты моего замка, что назад они ни разу не оглянулись, а во-вторых, кардинал Гилберт, чтобы лучше видеть, как сейчас будет уничтожен его злейший враг, то есть — я, встал и отошел на другое место. В тот момент меня это даже огорчило — очень уж хотелось мне этого дважды предателя уничтожить, но потом я чуть холодным потом не покрылся, когда понял, чего бы я не узнал, убей я его сразу.
Фиолетовый туман, подгоняемый воздушным потоком, достиг архимагов как раз, когда они подняли кубки, чтобы отпраздновать появление в защитном щите замка первой бреши. Видно было, как один из огненных шаров не разорвался, столкнувшись с невидимой преградой, а пролетел внутрь и врезался в главное здание моей резиденции.
Выпить члены Совета уже не успели. А я, отправив вверх огненную стрелу (наш с Элениэль уже отработанный сигнал, что все идет хорошо), бросился к Гилберту, который, увидев, что на месте, где еще какие-то мгновения назад гордо восседали три сильнейших архимага Блазии, только легкий ветерок разносит их прах, а к нему приближаюсь я, сначала в ужасе опустился на карачки, а потом, быстро перебирая руками и ногами, пополз к обрыву. Нет, милейший, свалиться вниз и так бездарно закончить свою жизнь, я тебе не дам. Ты у меня теперь, раз избежал общей участи с архимагами, на дыбе еще нависишься.
Дальше было уже дело техники. Из пробитого в щите отверстия, которому вражеские маги только что так радовались, вырвалась фиолетовая дымка и, быстро увеличиваясь по площади, понеслась в сторону одной из групп нападавших. Те решили благоразумно отступить за вершину горы, но обнаружили, что вместо трех архимагов сзади их ждет сплошная стена фиолетового тумана. Через пару минут дымка и туман сошлись.
Остальные маги в оцепенении следили за тем, что разворачивалось на их глазах. Вот были еще несколько секунд назад четыре тройки их коллег, и вот их уже нет. А туман тления двинулся уже к следующим. Так же, как и в предыдущий раз, окружая их со всех сторон. Двое, решив не дожидаться неминуемой смерти, спрыгнули со скалы вниз. Остальные встали на колени, сдаваясь. Мы с Элениэль сразу остановили дальнейшее продвижение наших заклинаний, а из-за моей спины показались два десятка моих гвардейцев с ридитовыми браслетами, которые они на магов и надели.
Увидев, что убивать всех мы не собираемся. Примеру этой группы последовали и оставшиеся маги. На них на всех ридитовых блокираторов уже не хватило, но они и не думали сопротивляться. После гибели архимагов рассчитывать им было не на что — впереди обрыв и стена замка, на которой стоит Элениэль, готовая снова пустить в ход фиолетовую дымку, сзади я и стена моего тумана. Так что покорно прошли в замок, где и были водворены в три сарая.
Я, не теряя времени даром, поволок Гилберта на встречу с Роджером. И там-то я едва и не покрылся тем самым холодным потом, о котором уже говорил. Моя жена Диана захвачена своей двоюродной сестрой Алаиссой.
— Но она ей ничего не сделает, — стонал подвешенный за вывернутые руки Гилберт. — Она должна ее мне передать в целости и сохранности. Такой у нас договор.
— Что⁉ Мою Диану передать Гилберту? Даже представлять не хочу, что бы он с ней делал, — даю знак Роджеру, и на Гилберта обрушиваются удары кнута.
Умеет Роджер пользоваться этим инструментом. Клочья кожи и брызги крови так и летят во все стороны. А Гилберт в промежутках между истошными криками продолжает пытаться выторговать себе жизнь.
— Я знаю, где Алаисса ее держит! — вопит он. — Сохраните мне жизнь, император, и я проведу вас туда. Алаисса, увидев меня, ничего не заподозрит, и вы сможете и ее схватить, и освободить вашу жену! Я все сделаю!
Что ж. План не самый плохой. И действительно Гилберт мне пока нужен живым. Если явимся к заимке, где держат Диану, без него, Алаисса или кто там сейчас ее сторожит, могут в последний момент предпочесть убить мою жену, только бы не отдавать ее мне. Вряд ли они не понимают, что их ждет, если нападение на мой замок провалится, и я явлюсь к ним, что рассчитаться за предательство. Сделаем вид, что замысел кардинала уничтожить меня удался, пустим его вперед, а потом… Потом у Роджера будет много интересной работы.
Больших трудов Элениэль и остальным стоило удержать меня, чтобы я тут же не помчался выручать Диану.
— Ричард, — взывала к моему разуму эльфийка. — Подумай сам. Ты доберешься до того места, где держат Диану только под утро. Всю ночь придется продираться через лес. Гилберт и так дорогу туда знает не очень хорошо, и в темноте точно заблудится. Да даже если и нет. Его появление рано утром может вызвать подозрения у Алаиссы. Если целый кардинал мчится к ней ночью, то это явно свидетельствует о том, что нападение на тебя не получилось, и он теперь сам спасается бегством. Что тогда Алаисса сделает? Отдаст она Гилберту свою заложницу? Да и Гилберт сейчас в таком состоянии, что просто не выдержит эту поездку. Роджер над ним хорошо поработал.
В общем, отложили спасение Дианы и месть Алаиссе на утро. С трудом впихнул в себя ужин. А потом ко мне подошла Виола.
— Ваше императорское величество, — обратилась она ко мне. — В одном из сараев сейчас содержится очень близкий мне человек. У нас любовь, и мы очень давно не виделись. Не могли бы вы его выпустить? Под мою ответственность. И, конечно, в ридитовых браслетах.
Почему бы и нет. Попросил Элениэль пройти вместе с Виолой и помочь ей найти ее избранника. Заслужила.
Какого же было мое удивление, когда я в окно увидел, что Виола ведет, обнимая и целуя, рядом с собой… девушку!
— Что это сейчас было? — спросил я Элениэль, когда она поднялась ко мне в покои.
— Эльфийская любовь, — чуть скривила губы жена и тут же начала покрываться румянцем, поняв, что сказала что-то не то. — Ну, в наших лагерях, где воительниц готовят, иногда такое бывает. Две сотни юных, полных сил девушек и ни одного мужчины-эльфа на несколько лиг вокруг… Вот так и назвали.
— И ты тоже⁈ — не выдержал я.
— Нет! — возмутилась Элениэль. — Я же принцессой была. Да мне по щелчку пальцев самых красивых молодых гвардейцев отца привозили… — и опять осеклась, теперь уже просто залившись красной краской. — Я не то хотела сказать, — окончательно смешавшись, закончила она.
Мда… И знал я, конечно, что не первый у Элениэль, но вот эта информация была, пожалуй, все-таки лишней. А все Виола. Племянница Жорика. Хотел я ее даже в Юме оставить на службе, но теперь не стану.
Ладно. Проехали. Завтра мне предстоит вырвать Диану из рук Алаиссы, а потом насладиться тем, что с дочкой Алиры Роджер сделает.





Глава 12
Алаисса



Выехали мы с первыми лучами солнца. Гилберта успели более или менее привести в порядок, и он, слегка кривясь от боли в боку (Роджер все-таки умудрился ему сломать пару ребер, и они, несмотря на все усилия лекарей, еще не до конца зажили), вполне уверенно сидел в седле.
— Когда вы успели таким опытным наездником стать, ваше высокопреосвященство? — не удержался я от насмешливого вопроса.
— Я, ваше императорское величество, — в тон мне ответил кардинал. — Не всегда священнослужителем был. Пришлось в молодости и повоевать.
Да, своих врагов нужно лучше изучать. Тут я промашку дал. Помня, как пресмыкался Гилберт перед Дианой во время коронации, никак не мог предположить, что он обладает достаточной силой воли, чтобы, терпя жуткую боль, найти в себе силы задумать что-то против нее, да еще и привести в исполнение. А он смог. Да и я, если бы не тот забытый уже несколько столетий назад подземный ход из замка, не уверен, что сумел бы столь успешно выкрутиться из приготовленной мне им ловушки.
И еще если бы не Виола, которой я все-таки нашел применение. По наитию получилось. Уже сидел в седле, когда девушка подошла ко мне с вопросом о своей дальнейшей судьбе.
— Что будет со мной, ваше императорское величество? — глядя на меня снизу вверх, спросила меня эта любительница некоторых не одобряемых обществом эльфийских любовных «изысков». — В империю мне возвращаться нельзя. Хотя ни малейших прав на трон я и не имею, но вряд ли мне там простят родство с моим дядей и братом.
Это верно. Даже с учетом того, что о ее участии в разгроме посланного по мою душу отряда и уничтожении трех архимагов Совета никто в ближайшее время не узнает, на родине Виоле грозит смерть.
— Родрик! — подозвал я тоже вышедшего нас проводить дядю. — Вот тебе сильная магиня земли. Ты же искал того, кто сможет ускорить строительство дорог? Возьми ее к себе. Вместе с ее подругой.
В конце концов, какая мне разница, что за отношения между этим двумя девушками? Будут работать на благо Юма, и хорошо. Не знаю, какой там магией владеет подруга Виолы, но Родрик в любом случае найдет и ей применение.
— И не забудь передать Элифасу, когда он сюда прибудет, те записи, что я для него оставил, — добавил я дяде еще одно распоряжение.
Ночью, чтобы как-то скоротать медленно тянувшее время, составил для моего архимага и ректора академии подробное описание того ритуала, который нам предстоит провести над Изабеллой. Пусть изучит. Он в значениях различных рун и узоров, их связывающих, разбирается куда лучше меня. Вдруг, обнаружит что-то такое, что может нанести вред моей старшей жене.
Наконец, тронулись. Со мной десяток, незаменимых в лесу, разведчиков, сотня гвардейцев во главе с Далгишем, Гилберт, выступающий в роли проводника, и Элениэль. Последняя после своих вчерашних откровений держится напряженно. Странная. Можно подумать, я не знал, что в Эльфаре нравы весьма свободные и что она, будучи принцессой и первой красавицей, этим активно пользовалась.
Впрочем, и жену понять можно. Если по эльфийским традициям сохранять до свадьбы невинность считается чем-то совершенно лишним и даже смешным, то в человеческом обществе это может привести к аннулированию заключенного брака. Но в нашем-то случае какое это имеет значение? Во-первых, Элениэль прекрасно знает, что мне все эти традиции «до фонаря», во-вторых, понимает, что я изначально, беря ее в жены, не питал никаких иллюзий по поводу ее неопытности, и в-третьих, это уже настолько давно все было, что можно считать, что этого и не было вовсе. Но она все равно явно чувствует себя не в своей тарелке.
— Элениэль, — обнял жену, перегнувшись с седла в ее сторону (давно уже могу себя такое позволить, не сижу больше на коне, думая только о том, как бы с него не сверзиться). — Хватит переживать из-за вчерашнего. Считай, что ты мне ничего не говорила.
И все. Хватит думать о посторонних вещах. Сейчас моя цель — спасение Дианы. Скакали сначала с максимальной возможной для наши коней скоростью. В лесу перешли на шаг, но все равно нигде не задерживались. В результате к тайной базе Алаиссы прибыли еще засветло. Удачно она ее организовала почти на границе леса и турвальдской равнины. Видимо, как раз для того, чтобы с имперскими шпионами, приезжающими в Юм под видом купцов, проще было связываться. Ну, и нам хорошо — не пришлось долго петлять по разным дебрям.
Ожидал всего, чего угодно. От того, что Диану ее двоюродная сестра куда-нибудь перевезла, и мы сюда приехали зря, и до того, что Алаисса каким-то образом разгадает Гилберта, и на поляне вокруг заимки сейчас разразится серьезная схватка. Поэтому, прежде чем выпускать вперед Гилберта, приказал плотно окружить небольшой, прятавшийся за высоким частоколом, дом, а сам занял удобную позицию за толстым деревом, откуда в случае чего смогу нанести удар своей магией.
Все это оказалось лишним. Не успел Гилберт, которого по бокам и сзади держали под контролем мои гвардейцы, постучать рукоятью плети в ворота, как они открылись, и из них показался воин-дроу.
— Передай своей госпоже, что я свою часть договора выполнил, — тоном человека, привыкшего повелевать, произнес Гилберт. — И приведи ко мне девку! Я спешу!
Если сейчас этот дроу позовет Алаиссу, то ее сразу придется уничтожить, подумал я, готовя темно-зеленую змею, которая моментально превратит дочку Алиры в послушную мне нежить. Как девушка ни тупа, на мой взгляд, но странное поведение Гилберта, который не хочет даже внутрь частокола заехать, обязательно вызовет у нее подозрения. А позволить кардиналу скрыться за воротами, я посчитал слишком опасным. Он уже доказал, что вполне способен и на риск пойти, и обмануть. Подаст Алаиссе незаметно сигнал, что я здесь, и конец моей Диане придет. Поэтому гвардейцы получили приказ ни в коем случае не позволять Гилберту заезжать во двор заимки. Да и сам я его предупредил, что при первой же его попытке скрыться у меня из вида, я его обращу в кадавра.
— У меня и в мыслях не было так глупо закончить свою жизнь, — усмехнулся мне в ответ Гилберт. — Что-то мне подсказывает, что вы, ваше императорское величество, не только мне ее сохраните, но еще и понтификом в скором времени поможете стать. Нынешний уже очень стар и болен. Поверьте, я еще смогу вам пригодиться.
Однако. Оптимист Гилберт. Или у него в запасе есть какое-то такое предложение для меня, от которого мне будет крайне трудно оказаться. Ну, посмотрим. Сейчас не до этого. Если окажется, что с Дианой ничего не случилось страшного, то, может быть, я его и выслушаю.
Вопреки моим опасениям из ворот показалась не огромная туша Алаиссы, а стройная фигурка моей жены. С Рианой на руках. Тут я не выдержал, признаюсь. С криком «Бей! Одного оставить для допроса!», я вылетел из своего укрытия и бросился к жене. Гвардейцы отреагировали мгновенно. Один сразу оглушил выведшего Диану дроу ударом эфесом меча по голове, а остальные кинулись в дом, откуда тут же раздались крики, вскоре сменившиеся стонами, а потом и тишиной. Я в это время уже обнимал жену, а Элениэль срывала у нее с рук ридитовые браслеты.
— Я… Мне пришлось освободить от заклятья «Подчинения» эту тварь, — перестав всхлипывать и отлепившись от моей груди, к которой прижималась, произнесла Диана, указывая на Гилберта. — Алаисса выкрала Риану. Я не могла поступить иначе. Прости…
— Ты все правильно сделала, — погладил я Диану по голове. — Не переживай. Мы, несмотря на его предательство, одержали важную победу.
— И захватили в плен сто тридцать девять боевых магов! — добавила Элениэль. — Теперь Блазия почти беззащитна перед нами!
Угу. И перед остальными тоже, подумал я, снова возвращаясь к насущной проблеме, которую нужно было решать как можно скорее. Но пока возвращение в Юмиле приходилось отложить.
Нужно было еще изловить Алаиссу, которая, по словам взятого в плен и допрошенного Далгишем воина-дроу, куда-то уехала еще два дня назад. Куда именно, он не знал. И обязательно следовало съездить в поместье ее матери, бывшей королевы Алиры. Дело в том, что Риана, пока Диана ездила на встречу со мной, была с ней, и необходимо было проверить, каким образом она оказалась у Алаиссы. Сама Алира отдала ее своей дочери, чтобы та могла шантажировать Диану (в такое я верить не хотел), или Алаисса захватила ее силой.
Выяснилось, что силой. Когда мы подъехали к поместью Алиры, то сразу стало понятно, что там что-то произошло. Ворота были распахнуты настежь, и во дворе никого не было видно. Соблюдая осторожность и прикрывшись нашими туманными щитами, мы с Элениэль первыми въехали в поместье. Тишина. Махнул рукой остальным, чтобы последовали за нами.
— Все обыскать! — приказал я своему отряду. — Всех, кого найдете, тащите сюда.
Сначала обнаружили трупы. Слуги Алиры были свалены в сарае. Все убитые ударами кинжалов в сердце.
— Это воины Алаиссы сделали, — уверенно сказала Диана. — Моих телохранителей они также устранили.
А потом нашлись и живые. Из подвала вытащили связанных и с кляпами во ртах Алиру и одного из ее трех остававшихся мужей. Двое, к сожалению, оказались в числе убитых. Выглядела бывшая королева, откровенно говоря, весьма неважно. Прежнюю гордую королеву и неутомимую любительницу телесных утех напоминали только глаза. Только сейчас они горели не вожделением, а яростью.
— Я ее своими руками на части разорву! — едва я вытащил у нее изо рта кляп, зарычала Алира. — Убить моих слуг, убить моих двух мужей, один из которых вполне мог быть ее собственным отцом, ударить меня сзади по голове, связать и держать в вонючем подвале будто какое-то животное! Своими руками уничтожу! Ричард! — наконец, обратив на меня внимание, опустила голову Алира. — Она увезла Риану!
— Все в порядке, тетушка, — вышла из-за моей спины Диана. — Риана со мной. Мы не пострадали. Скажи, где Алаисса?
— Где она, я не знаю, — вновь приходя в неистовство, ответила Алира. — Но я ее из-под земли достану! Не посмотрю, что она моя дочь! Последнее, что мы слышали вчера поздно вечером из той дыры, куда она нас засунула, был крик какого-то воина, что все пропало, что Юмиле устоял и что нужно срочно предупредить Алаиссу, что нужно бежать. Ее в это время здесь не было. После этого они все уехали, а нас оставили подыхать от голода и жажды в подвале. Больше я ничего сказать не могу.
Увы, поймать Алаиссу не получилось. Но проследить ее путь мы смогли. Сначала она со своей полусотней воинов бежала в Турвальд, а оттуда рванула прямиком в сторону Солбери. Больше ее преследовать не имело смысла.
— Если бы она хотела спрятаться в империи, то не направилась бы в Солбери, — задумчиво произнесла Элениэль, которая сопровождала меня все эти несколько дней беспрерывной скачки, когда мы останавливались только для того, чтобы дать передохнуть нашим лошадям. — Зачем она туда поехала?
Вот тут у меня было очень правдоподобное предположение, которое говорило том, что Алаисса не просто туповата, а самая настоящая дура. Я не сомневался, что она решила отдаться под власть древнего мага — хозяина проклятых земель. Это же надо до такого додуматься! Но Алаисса была, как у нас в прежнем мире говорили, «повернута» на преклонении перед древними обычаями, а служба магам погонщицами как раз и была одним из таких обычаев.
Сначала, уверен, она подобного не планировала — просто хотела захватить власть в Новом Драуре и вернуть дроу к их прежней жизни — с бесспорным матриархатом и гаремами из мужей, но потом, когда этот ее замысел пошел прахом, предпочла проклятые земли и печать «Подчинения». Что ж, что-то мне подсказывает, что мы с ней еще встретимся. Когда я пойду избавлять этот мир от последнего древнего мага.
— Возвращаемся в Юмиле, — принял я решение. — Диана с Рианой должны быть уже там. Да и с пленными магами надо что-то делать. И Гилберта послушать не помешает.





Глава 13
Предложение Гилберта


— И я, безусловно, готов вновь подвергнуться ритуалу «Подчинения», — завершил свое обещанное предложение мне Гилберт. — Быть рабом столь очаровательной дамы даже приятно. Но столь ли уж это необходимо, ваше императорское величество? А вот что касается магов, которых вы захватили в плен, то с ними такая предосторожность не помешает. Их слишком много. Я за верность своему слову каждого не поручусь, да и проследить за всеми надежно не получится, — и кардинал замолк, выжидательно глядя на меня.
Собственно, план Гилбера по сохранению собственной драгоценной жизни выглядел действительно и неглупым, и привлекательным для меня. Так как благодаря очередной подлости кардинала я без потерь и в самом ближайшем будущем становился императором Блазии. В смысле — присоединял ее к Юму.
Диана, присутствовавшая на нашем совещании вместе со мной, Элениэль и Родриком (Амельду я не пригласил, но не сомневался, что она все подслушивает сейчас под дверью — очень уж любопытна эта кошатина), посмотрела на Гилберта с нескрываемым презрением и ненавистью. Но тот только улыбнулся в ответ. Понимал изворотливый кардинал, что отказаться от его идеи мне будет очень трудно, а значит — встреча с медным быком, куда его настаивала засунуть обычно очень мягкая Диана, или откладывается на неопределенный срок, или, скорее всего, совсем отменяется.
— Мы вместе отправимся в Кордобус, ваше императорское величество, — излагал свой план несколькими минутами раньше Гилберт. — Я впереди, в роли победителя проклятого темного мага. Простите мне эти слова, — кардинал поклонился мне. — Вы в окружении отряда магов. Можно еще и госпожу великую герцогиню (еще один поклон — теперь в сторону Элениэль) с собой взять, и столько ваших гвардейцев, сколько вы посчитаете необходимым. Входим в столицу, нас встречают все самые значимые аристократы и, конечно, три оставшихся в живых архимага Совета. Потом внезапный магический удар по ним. И вы — император Блазии. При могуществе вашем и вашей красавицы-супруги, да еще при поддержке почти ста сорока боевых магов никто возразить против этого не посмеет. Тем более что и возражать будет уже некому, — тут он усмехнулся. — Ну, и одобрение вашей предстоящей коронации церковью в моем лице тоже лишней не будет. Простонародье поверит всему, что я ему скажу.
— Понтифик, как я понимаю, тоже против темного мага на императорском троне возражать не будет? — поинтересовался я у кардинала, уже предполагая его ответ.
— Его святейшество очень стар и подвержен, несмотря на все усилия целителей, множеству болезней, — не обманул мои ожидания Гилберт. — Вряд ли он протянет до церемонии вашего официального восшествия на престол. Конечно, его ожидаемая кончина предполагает выборы нового главы нашей матери-церкви, но тут вы можете полностью рассчитывать на меня. Если сочтете меня достойным кафедры понтифика. С другой стороны, кого бы вы ни выбрали, я готов служить вам в любом качестве, — и этот подлец тонко улыбнулся.
Да, хорошо все рассчитал. Не знаю я никого из высших иерархов местной церкви. Дядя Родрик понтификом стать не может. Из «белого» духовенства — женат. Кроме того, учитывая, насколько местная церковь напоминает мне католическую моего мира времен средневековья, когда высшие должности там занимали развратники, бывшие пираты и отъявленные бандиты, скорее предпочту уже знакомого мне предателя, чем буду подбирать, теряя время, кого-то другого. Наверняка такого же.
В то, что дни нынешнего понтифика, стоит только Гилберту вернуться в Кордобус, будут сочтены, я нисколько не сомневался. Уверен, что он и на нападение на меня, и на очень рискованную операцию по освобождению от заклятья «Подчинения» решился именно потому, что хотел занять его место.
Удалось бы ему задуманное, и предстал бы он в Блазии не только победителем темного мага (меня), не только тем, кто восстановил, как говорится, территориальную целостность империи, вернув под ее власть Турвальд, Достер и Солбери, но еще и как человек, сумевший, наконец, после столетий неудачных попыток захватить вожделенное, промышленное и богатое герцогство Юм. В этом случае кафедру святейшего можно было бы считать уже его.
Но и потерпев полную неудачу, этот хитрый кардинал пытается все равно добиться своей цели. Просто теперь надеется этого достигнуть с моей помощью. И мне это, хотя и очень хочется его казнить, выгодно.
Политика, однако. Пожалуй, соглашусь я на предложение Гилберта…




Глава 14
Магия



Однако согласиться это одно, а вот претворить в жизнь все задуманное — совсем другое. В первую очередь, нужно было продумать каждый шаг и соответственно подготовиться. А для этого нужно было время, запас которого необходимо было обеспечить. И так, чтобы не вызвать в Кордобусе никаких сомнений, что в Юмиле все для Гилберта и имперских магов прошло удачно. Для этого решили отправить в столицу Блазии три письма. Два от Гилберта — понтифику и в Совет архимагов, и одно от захваченных магов — все в тот же Совет.
— Не вызовет ли подозрений, что письмо в Совет будет от имени магов, а не архимагов? — поинтересовался Родрик у кардинала, который этот ход и предложил.
— Так и я, и маги первым делом сообщим, что трое архимагов погибли в схватке с его императорским величеством, но так смогли его обессилить, что остальные без особого труда захватили его в плен, — пояснил Гилберт и уточнил. — Вместе с супругой?
— Да, вместе со мной, — поспешила подтвердить Элениэль, опасавшаяся, что я не возьму ее с собой в Кордобус. — Ричард, ваше императорское величество, моя помощь может понадобиться в столице, да и смотреть все, как и обычно, будут на меня, что позволит тебе действовать более свободно, — лукаво добавила красавица.
Да, в этом моя третья жена права. Где бы она ни появлялась, всегда приковывала к себе все взгляды. До сих пор помню, какое она впечатление на меня самого произвела, когда я впервые увидел ее во дворце в Турвальде. Почему бы это и не использовать?
— И, кроме того, — продолжил свою мысль кардинал. — Гибель трех членов Совета так обрадует оставшихся, что они забудут обо всем остальном и начнут тут же по новой делить между собой территорию Блазии, к которой теперь еще и Юм добавился. Шакалы, — Гилберт презрительно усмехнулся.
— Хорошо, — согласился я. — Тогда так и поступим. Готовьте три письма и выберите трех — четырех магов из числа пленников, чьи подписи под докладом в Совет должны быть. Сколько времени мы таким образом сможем выиграть?
— Думаю, дней пять в нашем распоряжении будут, — ответил Гилберт. — Скажем, пара дней вполне может уйти на разграбление вашего замка и Юмиле, еще два дня после этого на пир, и один день потом, чтобы прийти в себя. Да, если мы задержимся с возвращением на полдекады, это никаких подозрений не вызовет. Да и я от себя напишу, что не могу сразу заставить магов покинуть Юмиле, не дав им насладиться в полной мере плодами победы.
Какая же все-таки омерзительная улыбка у Гилберта. Мне кажется, что сейчас, предавая Совет и Блазию в целом, он получает от этого искреннее удовольствие. Надо будет его все-таки потом под заклятьем «Подчинения» держать. Но не сейчас. Пусть пока думает, что я ему поверил. Лучше работать будет. Так сказать, не из-под палки все эти подлости делать будет, а от всей широты своей пакостной души.
А вот над магами ритуал провести надо. Сколько их? Сто тридцать восемь, если вычесть подругу Виолы, осталось? Значит, достаточно будет десяти — пятнадцати девушек-дроу, которые станут для них погонщицами и хозяйками. Пообещаю магам, что потом их освободят. Кстати, так и собираюсь поступить. Мне столько подневольных одаренных не нужно. Да и не денутся они никуда, когда я власть в Блазии захвачу. Живут они службой и надеждой получить после окончания своих договоров с империей земельные пожалования. Так что будут верны мне как новому императору и источнику этих благ.
Приказал Диане срочно вызвать в Юмиле два десятка самых надежных ее помощниц. Зачем, она уже знает. И сама очень хочет получить себе одного раба. Точнее — вернуть сумевшего сбежать. Кардинала Гилберта. И это ее желание я удовлетворять не собираюсь. Как-то очень выражение лица жены, когда она эту просьбу высказала, мне напомнило выражение лица Изабеллы, когда она какую-нибудь очередную изощренную казнь изобретала. Не ожидал, честно говоря, от Дианы такой мстительности и кровожадности. Но тут, видимо, захват Алаиссой Рианы так на нее подействовал. До своей двоюродной сестры Диана пока добраться не может, зато Гилберт здесь, постоянно на глазах.
— Нет, — покачал я головой. — Больше тебе хозяйкой кардинала не быть. Уж больно он изворотлив и коварен. И, как выяснилось, еще и силой воли исключительной обладает. Так что рисковать я тобой не хочу, — это было правдой, но только отчасти. Еще я не хотел рисковать и здоровьем Гилберта. По крайней мере — пока. А что с ним Диана сделает, получи она свою прежнюю власть над кардиналом, одному Единому известно. Может, ведь, не сдержаться и испортить мне всю предстоящую игру. — И тебе я больше оставаться без надежной защиты не позволю, — добавил я. — Иди за мной.
Я направлялся в свои покои. Не рабочие, а жилые, где и собирался, не слушая больше возражений Дианы, усилить ее магию. Вообще, после случившегося я понял, что мои жены, за исключением Элениэль, совсем не могут постоять за себя. А я рядом с ними постоянно быть не могу. По-другому теперь посмотрел и на просьбу Изабеллы с помощью Огюста сделать из нее одаренную. Если раньше я сомневался в целесообразности этого, то теперь был уверен, что она права.
То же касалось и Дианы. Только в данном случае Огюст мне был не нужен. Сам добавлю своей второй жене возможность управлять еще тремя стихиями. Пока ей этого хватит.
По дороге захватил Элениэль. Она мне поможет удерживать Диану в ходе предстоящего ритуала. И своими амулетами, снижающими побочный эффект от него, сразу с дроу поделится.
— Ложись на постель, — показывая, что никаких возражений больше не приму, сказал я Диане, когда мы втроем зашли в мою спальню.
— Сейчас будет то, что я думаю? От чего убедила тебя в прошлый раз отказаться? — спросила девушка, не торопясь выполнить мое указание.
— Именно, — ответил я. — Будь у тебя в момент встречи с Алаиссой, например, воздушный щит активирован, она не смогла бы тебя так просто захватить. Он и незаметен, и поддерживать его можно без особых усилий часами. Твоя вода для этого не годится. И это я еще не говорю о тумане тления и огне. В общем, больше не спорь. Все равно я сделаю то, что собираюсь.
Диана на пару секунд задумалась, слегка морща лоб, кивнула обреченно и легла на постель.
— Я готова, — сказала она. — Приступай. Только, пожалуйста, магию обращения в нежить мне не давай. Я все равно никогда не смогу заставить себя ею воспользоваться.
Я и не собирался. Диане нужно было что-то более простое. И более смертельное. Я наметил для нее фиолетовую дымку, воздух — это и щит, и возможность эту дымку быстро направить на врагов и огонь. Опять же в сочетании с воздушным потоком очень грозное оружие.
— А мне? — спросила меня Элениэль, удерживая содрогавшуюся в конвульсиях Диану. — Мне ты можешь добавить еще и огонь?
Произвела на эльфийку впечатление работа троек имперских магов, где двое огневиков формировали огненный щит, а воздушник превращал его в настоящий, выжигающий все на своем пути, вихрь.
— Да, — ответил я, дозировано наполняя каналы Дианы фиолетовой энергией и следя за работой эльфийского артефакт жизни. — Я так и собирался. Сейчас с Дианой закончим, и займусь тобой.
Но сразу усилить эльфийку не получилось. Когда Диана спустя минут десять после завершения ритуала пришла в себя, и Элениэль сразу протянула ей три своих амулета, дроу раздраженно оттолкнула ее руку и глядя на меня расширяющимися зрачками, глухо произнесла.
— Элениэль, выйди отсюда. Быстро! А ты Ричард… Ты сам это сделал. Так что теперь не удивляйся!
Мда… Конечно, до Алиры темперамент Дианы все-таки не дотянул, но о тихой и нежной девушке мне пришлось забыть. Часов на шесть примерно.
— Все, — произнесла устало Диана, обмякая на мне. — Передай мне теперь, пожалуйста, те амулеты, что Элениэль возле постели оставила. Надеюсь, такая реакция у меня была только в первый раз. Потому что постоянно я такое испытывать не хочу, хотя это и было неописуемо.
Да уж. Даже мне, несмотря на мое магическое усиление, пришлось раза три добавлять себе энергии жизни, чтобы не ударить в грязь лицом. Но ничего не поделаешь, зато теперь Диана, чьи теоретические знания по магии уступают разве что Элифасу, стала настолько сильной и практически, что я могу за ее безопасность больше не переживать.
На следующий день я усилил и Элениэль, но тут все прошло, как и всегда, легко и просто. Все-таки природная магия, которой она владеет, значительно упрощает все манипуляции с магическими каналами. Почувствовать что-то Элениэль может только в том случае, если сама этого захочет, ослабив ее воздействие. Разумеется, девушка захотела. Еще четыре часа вычеркнул из того времени, что у меня оставались на подготовку к походу на Кордобус. Впрочем, на этот раз я все сделал поздно вечером, так что пожертвовал только своим сном.
Наконец, у меня нашлось время для того, чтобы обсудить с Элифасом предстоящее превращение в магиню Изабеллы. Архимаг давно уже изучил рисунок тех рун и узоров, которые нам предстояло нанести на тело моей старшей жены, и пришел в неописуемый восторг.
— Ричард! — не сдержался он, не успев даже войти в мои рабочие покои и пренебрегая хоть каким-то этикетом (впрочем, ректору академии я это в неофициальной обстановке сам разрешил, чтобы не терять время на разные долгие титулования). — Это нечто невообразимое! Пройдя по всему рисунку руна за руной и узор за узором, я как будто курс в магической академии древних прошел. Здесь столько простоты в решениях и одновременно глубокой проработки всех магических процессов. Мне не терпится скорее использовать полученные знания. Когда мы выезжаем в Турвальд к императрице? Я нисколько не сомневаюсь, что все пройдет успешно. И скоро наш мир увидит величайшую магиню!
Вообще-то, я собирался отложить проведение ритуала над Изабеллой до моего возвращения из Кордобуса. Уже в статусе Великого императора Юма и Блазии. Такую формулировку Родрик предложил.
— Так будет правильнее, — сказал он. — По крайней мере, на первых порах. Не стоит унижать блазийских аристократов, которые поколениями уже привыкли называть свою империю не иначе, как Блазия. Но и Юм принижать нельзя тоже. Кроме того, титул Великий император сразу возвышает тебя, а, следовательно, и всех твоих подданных над Кортией, чей император приставки Великий не имеет.
И тут все мои стройные планы поломала Амельда. Как там говорится? Человек (в данном случае — мужчина) предполагает, а женщина — располагает? И еще — любопытство сгубило кошку? В данном случае получилось «два в одном». В мои покои, невежливо прерывая наш с Элифасом разговор, влетела моя четвертая жена. Ее я, кстати, никак усиливать не собирался. Во-первых, представления не имел, как это сделать, а во-вторых, ее способность обращаться в пантеру (уже весьма немаленькую) и присущая всем оборотням повышенная сопротивляемость к магии сами по себе обеспечивали ей определенную защиту от почти любого нападения.
— Ричард! Профессор! — чуть не сбив последнего с ног, возбужденно почти прокричала она. — Испытайте на мне! Я тоже хочу владеть магией. Мой младший брат — анимаг! — потом посмотрела на меня и тут же сменила тактику (взрослеет, хитрее становится). — Нельзя сразу пробовать ритуал на ее императорском величестве. Это же опасно. А у нас, у оборотней, организм крепче, чем у людей.
— В словах Амельды есть резон, — тут же ухватился за ее предложение Элифас, которому, насколько я понимал, просто не терпелось поскорее попробовать провести изученный им ритуал древних. — Организм оборотней действительно значительно крепче. Так что я бы посоветовал попробовать. Если, конечно, мессир Огюст согласится уделить Амельде немного своих способностей.
Ага, попробуем сначала на кошках, мысленно пошутил я, а Амельда, поняв, что теперь все зависит от решения сидящего в кристалле призрака, кинулась к нему и, чуть не падая на колени, взмолилась.
— Дедушка, величайший маг, пожалуйста, поделитесь и со мной своими возможностями! Я для вас все, что угодно! Ну, все, что мне муж разрешит, — исправилась девушка.
Это оказалось правильным подходом к моему предку, который услышав обращение «величайший» аж раздулся от важности.
— Вот, Ричард, посмотри, как должна себя вести настоящая жена темного мага и хозяина Юма, — произнес он, а я подумал, что, к счастью, слышу его только я. — С уважением к старшим, демонстрируя готовность слушаться во всем своего мужа-господина. Не то, что эти твои остальные спутницы… (мне послышалось «курицы», но потом я сообразил, что в этом мире данное уничижительное определение к женщинам не применяется).
Да уж. От других моих жен, Огюст видел мало хорошего. Изабелла, пока не заключила с ним договор о том, что он поделится с ней магией, а она, в свою очередь, упросит меня забыть все прегрешения предка и все-таки найти ему какое-нибудь подходящее тело, с упоением пугала его молотком. Элениэль с Дианой и вовсе относились к Огюсту с плохо скрываемой неприязнью и всегда просили, чтобы я накрывал его кристалл салфеткой, когда заходили ко мне, так как даже видеть его не хотели. Впрочем, тут он сам виноват. Элениэль никак не может забыть, как он захватил ее тело, а Диана знает об этом с ее слов.
— Я поделюсь с этой очаровательной оборотницей магией, — продолжил между тем Огюст и, опасаясь, что я его согласие Элифасу и Амельде могу не передать, начал подавать в своем кристалле различные знаки, что не возражает против предложения девушки и архимага.
— Тогда приступим? — спросил Элифас, понявший пантомиму Огюста. — Ваше императорское величество, как вы считаете?
А! Если вы все здесь такие торопыги, то и хрен с вами. Давайте попробуем. В конце концов, если и Амельда получит магические возможности, то лишним это не будет.
— Согласен, — озвучил я свое решение. — Сделаем все в моих жилых покоях. Амельде после ритуала может понадобиться долгий отдых, так что там это будет удобнее. Амельда, — приказал я девушке. — Вызови ко мне Элениэль, и пусть у дверей дежурят на всякий случай лекари.
Все приготовлено. Кристалл с Огюстом на столе. Молоток, которым я его разобью, лежит рядом. Второй кристалл, в который я помещу предка потом, тоже здесь. Элениэль стоит в изголовье дивана, на котором расположилась Амельда. Девушка, нисколько не стесняясь Элифаса, в нетерпении потирающего руки, опустила до пояса лиф своего платья и легла на спину, прикрыв глаза.
— Хороший экземпляр, — бормочит, вытягивая шею и прижимаясь к грани своего жилища, Огюст, пытаясь получше рассмотреть Амельду. — Ты умеешь выбирать себе красавиц, Ричард. В этом тебе не откажешь. Даже начинаю признавать, что ты и на самом деле мой потомок. Я тоже был не промах.
Стараюсь не слушать Огюста, наношу под присмотром Элифаса своим эльфийским карандашом руны и соединяющие их узоры. Потом показываю сделанное Огюсту. Он одобрительно кивает. Все правильно, никаких ошибок нет.
Ну, «он сказал поехали, и махнул рукой». В данном случае у меня у руке еще и молоток. Кристалл вдребезги, Огюст парит в воздухе, я его подпитываю своей магией. Сейчас он должен вложить в Амельду две стихи — огонь и воздух. Я ему сказал больше ничего моей младшей жене не давать.
Не хочу сразу рисковать ее здоровьем. Ведь в течение нескольких часов после ритуала в ее теле должны будут сформироваться каналы, по которым магическая энергия и потечет, и будут они сначала тонкие. По мнению Элифаса, которому я доверию, чем меньше видов энергии в них будет, тем больше шансов, что они выдержат и не порвутся. Последнее может быть опасно и, если произойдет, потребует длительного лечения. Кстати, надо будет этот вопрос, как следует, продумать, когда займемся Изабеллой. Существуют здесь специальные снадобья для укрепления этих самых каналов. Подготовим их.
Готовились долго, а вся операция заняла от силы пару минут. Правда, Огюст оказался верен себе, не сдержался. В мое тело, я помню, он сгустки энергии просто забрасывал, а тут аккуратно вкладывал в девушку, каждый раз нежно прикасаясь своими маленькими призрачными ручками к ее груди, чем вызвал веселый смех Элениэль и мое раздражение.
— Все, — сообщил он, отлетая от Амельды. — Ричард, помещай меня в новый кристалл.
— А я почти ничего не почувствовала, — тут же радостно открыла глаза моя четвертая жена. — Только кто-то очень чувственно моей груди дважды касался. Даже мурашки по всему телу забегали и там тепло стало, — он чуть покраснела, сообразив, что только что произнесла вслух, но продолжила. — Ричард, это был ты?
Я обернулся к кристаллу, в котором довольно улыбался предок. Энергию жизни использовал извращенец призрачный.
— Ну, она же сама сказала, что «все, что угодно», — произнес он. — Мне было угодно это.
Вообще-то, Амельда еще добавила, что с моего одобрения. Ну да ладно. Но с Изабеллой такое у Огюста уже не пройдет.





Глава 15
Интерлюдия
Изабелла



Изабелла гарцевала на своей белоснежной кобыле по правую руку от мужа и не могла скрыть радостную улыбку, которая уже второй день не сходила с ее губ. Она на свободе и по-прежнему пользуются любовью Ричарда, который ничего не узнал! И не узнает. В этом Изабелла была уверена. И пусть ей приходится ночевать в одном шатре с ним и Элениэль (во время спешных сборов в Турвальде второй просто забыли взять, а когда спохватились, было уже поздно), в этом даже было что-то пикантное, заставлявшее девушку по-новому ощущать близость с мужем.
Но улыбку у Изабеллы вызывало не это, а чувство глубокого облегчения, особенно приятного после последних суток в Турвальде, когда ей довелось попеременно испытать радость, сильнейших страх, надежду, позорное унижение и, наконец, то самое облегчение, которое она сейчас и испытывала.
Началось с радости. Неожиданно в Турвальд прибыл Ричард со свитой из более чем ста имперских магов, которые, как оказалось, совершили безрассудное нападение на Юмиле, но были побеждены и захвачены ее мужем в плен. Теперь вместе с ним, сотней гвардейцев, десятком разведчиков и тридцатью девушками-дроу, державших этих магов под заклятьем «Повиновения», а также с Элениэль и кардиналом Гилбертом они направлялись в Кордобус, чтобы захватить для ее мужа трон Блазии.
Изабелла не сомневалась, что у Ричарда все им задуманное получится. И Блазия, это пугало для всех зависимых от нее королевств, Блазия, перед легионами которой трепетали поколения ее предков и перед императорами которой покорно склоняли головы и приносили им вассальные присяги, эта самая Блазия упадет к ногам. Чьим? Их семьи. А она, между прочим, занимает в ней второе место. Так что к ее ногам чуть ли не в первую очередь обрушится величие этой ненавистной империи.
Изабелла даже готова была подождать триумфального возвращения Ричарда в Турвальд (изначально сопровождать его в походе она не собиралась, понимая, что будет ему только помехой) и отложить пока ритуал передачи ей магических способностей от обещавшего поделиться с ней ими Огюста, лишь бы поскорее увидеть, как корона императоров Блазии занимает свое почетное место среди трофеев.
Все изменилось вечером в день приезда Ричарда. И вместо радости в сердце Изабеллы поселился страх.
Одновременно с Ричардом в Турвальд прибыли и его «цепные псы» — сотрудники контрразведки во главе с вернувшейся на службу Рагнхильдой, милостью ее мужа ставшей недавно графиней. Причина их появления в королевстве была понятна. Именно через Турвальд шли переговоры имперцев с предательницей Алаиссой, здесь, в замке одного из феодалов, по словам пленных магов, они провели чуть не две декады, небольшими группами по очереди проникая на территорию герцогства Юм. В общем, почистить Турвальд было необходимо, с корнем вырвать любую возможность замышлять что-либо против правящей семьи.
Изабелла это только одобряла.
До тех пор, пока с ужасом не увидела, как в подземелье под дворцом ведут со связанными за спиной руками Генриха. Того самого Генриха, с которым у нее не так давно чуть было не случилась измена мужу. Та дикая глупость, на которую она теперь сама не понимала, как могла решиться. Но ведь она ему ясно приказала сидеть в пожалованном ему баронстве и минимум год нос оттуда не высовывать! Как он попал в город? Зачем? Он тоже замешан в нападении на Юмиле? Этого быть не может. Глуповат для этого Генрих, да и честен. Но это все пустяки. Главное — что он расскажет на предстоящем допросе. Спрашивать псы Рагнхильды умеют, да и турвальдский палач, хоть и в подметки не годится Роджеру, но тоже свой хлеб недаром ест.
Улучив момент, когда Ричард и Элениэль оставили ее одну, отлучившись, чтобы посмотреть, как разместились гвардейцы, разведчики и все остальные (подчиненным нужно демонстрировать заботу о них, говорил не раз Ричард, даже если на самом деле ты ничего не делаешь), Изабелла послала свою приближенную служанку выяснить, как идет расследование заговора.
— Ничего не смогла узнать, госпожа, — доложила та, вернувшись. — Не только камеры, но и вход охраняют «псы», а они дают отчет только графине Рагнхильде и вашему супругу, его императорскому величеству.
Значит, поняла Изабелла, ничего сделать, чтобы обеспечить молчание Генриха, она сейчас не сможет. Оставалось только надеяться, что Генриха задержали в связи с расследованием проникновения в Юм врагов, и задавать вопросы, не касающиеся этого вопроса, не будут.
Нет, одернула она себя, Рагнхильда обязательно выяснит и это. Очень уж она всегда дотошно ведет допросы, да и надеяться, что Генриха доставили в тюрьму не по ее поводу, было бы слишком наивно. Кто-то где-то проговорился, и теперь ей даже страшно было представить, чем для нее это может закончиться. Ричард только недавно ей простил ее, как он выразился, «художества» в Юмиле. А тут такое.
Надо было срочно что-то предпринимать. И Изабелла решила, что для начала хорошо бы хотя бы оттянуть неизбежное. Когда Генриха будут допрашивать? Когда он, не выдержав пыток, во всем сознается? Точно не сегодня и, скорее всего, не завтра. А послезавтра в Турвальде уже не будет Ричарда, который продолжит свой путь в Кордобус. И здесь не должно быть и ее — Изабеллы.
Рагнхильда, получив показания Генриха, не медля ни минуты, и саму императрицу в камеру засунет. Предана только Ричарду и действует исключительно по законам. А что там гласит закон о наказании для не сохранившей верность мужу жене, известно. В лучшем случае — монастырь. Она, правда, на самом деле ничего не сделала, но может быть достаточно и одного намерения, чтобы Ричард от нее отказался.
Надо ехать вместе с Ричардом в Кордобус, решила Изабелла, и по дороге сделать все, чтобы заранее заслужить его прощение, если ее проступок вскроется. При необходимости даже жизнью рискнуть, но показать свою верность.
Начать, впрочем, следовало с другого. С того, как убедить мужа завтра же провести над ней ритуал передачи магических способностей, а потом взять ее с собой.
Вечером, перед приходом Ричарда в ее спальню, опять ту самую, в которой они когда-то провели свою первую ночь (почему-то мужу она особенно нравилась), Изабелла облачилась в шелковую сорочку. Новую, нежно-розового цвета, в которой она сама себе казалась наиболее привлекательной. Старую, в которой она предстала перед Генрихом, девушка сожгла, как только вернулась тогда в Турвальд. Но эта была еще откровеннее и не столько скрывала что-то от глаз, сколько подчеркивала и притягивала к ее достоинствам внимание. То, что надо — одновременно распущенна и невинна, удовлетворенно подумала Изабелла, в последний раз рассматривая в зеркало получившийся образ.
Как только Ричард вошел и так же, как и Генрих закрутил головой в поисках жены, Изабелла выпорхнула из-за ширмы и присела перед ним в реверансе, демонстрируя в вырезе свою грудь.
Да, это не Генрих, подумала Изабелла, когда муж одним движением сначала взвалил ее себе на плечо, а потом почти бросил на кровать и, в одно мгновение сорвав с себя одежду, оказался сверху. Следующие полтора часа Изабелла старалась делать все, что особенно нравилось Ричарду и, когда тот, наконец, блаженно растянулся на постели, приступила к исполнению своего замысла.
— Подумай сам, Ричард, — убеждала она мужа. — Ну как эти маги и тот же Гилберт могут вернуться в Кордобус, не захватив по дороге меня? Это будет выглядеть неправдоподобно! Я должна быть одним из их главных трофеев. Твоя старшая жена. Императрица Юма, королева отпавшего от Блазии Турвальда. Если хочешь, спроси сам Гилберта, оставил бы он меня здесь или потащил бы с собой в столицу, чтобы предать прилюдной казни?
Ричард долго отказывался, но девушка то вновь начинала его ласкать, то снова упрашивала и доказывала необходимость ее участия в походе.
— Можешь даже в клетку меня посадить при въезде в Кордобус! Я готова и на это, только бы у тебя, у нас все получилось. Увидев такое, никому даже в голову не придет заподозрить, что что-то может пойти не так, — приводила она очередной аргумент.
И в итоге он согласился. В том числе и на то, чтобы на следующий же день провести над ней ритуал.
Утро началось с того, что Элифас начал вливать в нее одно снадобье за другим. Для укрепления здоровья, для формирования будущих каналов, по которым потечет магическая энергия, еще для чего-то, чего Изабелла даже не понимала, только послушно принимая из рук архимага один кубок за другим. Большинство напитков были горькими или противными и вызывали дурноту. Но Изабелла терпела.
— Так надо, ваше императорское величество, — приговаривал Элифас, наливая очередную порцию. — А теперь выпейте вот это. Это усыпит вас, и вы даже не почувствуете ничего во время ритуала. Не беспокойтесь, я абсолютно уверен в том, что все пройдет успешно.
Изабелла выпила и потеряла сознание. Очнулась она, судя по всему, уже ближе к обеду. Ричард сидел рядом и внимательно следил за ней. Никого другого в гостиной, кроме него, не было.
— Все прошло на удивление хорошо, — сразу сообщил он ей. — Думаю, через день — два у тебя сформируются уже магические каналы. И ты их почувствуешь. Но пока, на всякий случай, надень все-таки вот это, — Ричард протянул ей сделанный, как изящное украшение, но с ридитовыми вставками, браслет. — Ты же не забыла, как у меня впервые магия вырвалась. И какая она была? И у Руфуса. Так что, хотя мы уже и снова включили в замке блокиратор магии, так будет надежнее. Тебе что-то сейчас еще нужно?
— Тебя, — ответила Изабелла и протянула к нему руки.
Пока все идет по плану, подводила вечером итоги прошедшего дня Изабелла, завтра рано утром мы все тронемся в Кордобус. Вряд ли Рагнхильда, даже если что-то от Генриха узнает, доверит такую информацию письму. Будет ждать возвращения Ричарда обратно, чтобы сообщить на словах и лично. А это будет еще нескоро, и я что-нибудь успею придумать, заключила она свои размышления.
Это была надежда. Которая моментально растаяла в воздухе, как только в ее покои без стука и доклада вошла Рагнхильда.
— Нам с вами нужно поговорить, ваше императорское величество, — слегка поклонившись, произнесла она и добавила, бросив взгляд на видневшуюся через открытую дверь в спальню служанку. — Наедине.
— Ринда! — приказала Изабелла, чувствуя, как у нее пересыхает во рту, а язык и губы отказываются повиноваться. — Выйди вон! Потом приготовишь мне постель. Я слушаю тебя, графиня, — дождавшись, пока за служанкой плотно закроется дверь, и, взяв себя в руки и гордо выпрямив спину, повернулась она к Рагнхильде. — Уже поздно, скоро может придти его императорское величество, так что не тяни и говори коротко!
— Его императорское величество сейчас беседует с девушками-дроу, погонщицами магов, так что время у нас есть, — с усмешкой ответила глава конрразведки.
— У тебя красивая грудь, императрица, — вдруг продолжила она, подходя вплотную к Изабелле и выпрастывая ее левое полушарие груди из лифа платья. — Любая женщина может только мечтать о такой, — она как бы взвесила ее грудь на ладони. — Вот только видеть ее имеет право только твой муж. Император Юма Ричард Первый. Я ничего не путаю?
У Изабеллы, потерявшей от услышанного и главное — от унизительного обращения Рагнхильды дар речи, подкосились ноги, и она опустилась на диван.
— Да, — продолжила, отходя от нее собеседница. — Лучше присядем. Разговор предстоит не самый простой и быстрый. Итак, ты поняла, почему я здесь?
— Нет, — нашла в себе силы отрицательно покачать головой Изабелла. — То, что ты сейчас сделала, это оскорбление величия, и за него полагается…
— Монастырь полагается императрице, продемонстрировавшей свое тело постороннему с совершенно определенной целью, — перебила ее Рагнхильда. — Есть у тебя такой вассал, барон Генрих. Еще совсем недавно был мелким, безземельным дворянчиком. И вдруг. Уже барон. Но это ладно. Бывает. Может, услугу какую особую оказал своей госпоже, — Рагнхильда насмешливо посмотрела на Изабеллу. — Плохо, что пьет в кабаках, а выпив — болтает много! Понятно?
Изабелла почувствовала, что и пол, и диван, на котором она сидела, уходят из-под нее. Она не успела вовремя покинуть Турвальд. Сейчас Рагнхильда дождется ее мужа и все ему доложит. Но, с другой стороны, контрразведчица зачем-то сначала пришла к ней. Может, ситуацию еще можно как-то исправить?
— И что же он сказал? — тихо спросила она.
— Если дословно, то следующее «У нашей королевы преаппетитнейшая грудка, скажу я вам. И совсем не чурается она ее показать при случае. Довелось увидеть. Не удивлюсь, если скоро мы в Турвальде получим вторую веселую королеву Вержину», — нисколько не смущаясь, произнесла Рагнхильда и, увидев, как задрожала Изабелла, продолжила. — Не волнуйтесь и не пугайтесь раньше времени, ваше величество. Этого никто, по сути, и расслышать не успел, а уж понять и подавно. Мои люди, по счастливой случайности, оказались за соседним столом и тут же заткнули этому глупцу рот, а потом приволокли ко мне. Не буду скрывать, мне он поведал обо всем, что произошло в загородном дворце. Кстати, по-моему, он сам не до конца осознал, что он упустил, не поняв ваших весьма прозрачных намеков, — она рассмеялась.
— И что он упустил? — машинально проговорила Изабелла.
— Замечательную казнь в медном быке. Что же еще? — ответила Рагнхильда. — А так он просто отправится в мой замок, где проведет всю жизнь в камере. Впрочем, я прикажу содержать его хорошо. В заговоре он не замешан. Ваш приказ сидеть в своем баронстве не выполнил, так как ему там стало смертельно скучно. При дворе вырос. Из пажей поднялся. Не учли вы этого. В конец концов, он виноват только в том, что не умеет держать язык на привязи. Не так ли?
— А ты? — спросила Изабелла, у которой забрезжила надежда, что все обойдется.
— А я умею, — отрезала Рагнхильда. — Моя задача оберегать императора от покушений, предателей и любых неприятностей, а не вносить раздор в его дружную семью. Я ничего ему не скажу о том, что узнала. Но, в свою очередь, я хочу надеяться, что и вы, ваше императорское величество, пойдете мне навстречу в одном вопросе.
— В каком? — тут же оживилась Изабелла.
— У меня есть сын, — медленно проговорила Рагнхильда. — Родился, пока я отсутствовала в Юмиле. Ригволд. Так вот. Когда он подрастет, вы его, несомненно, увидите, и вам может показаться, что он удивительно похож на кого-то. Не забудьте в тот момент о нашей сегодняшней беседе и придите к выводу, что сходство вам именно только показалось. А если вдруг вам когда-нибудь придет в голову мысль от него избавиться, то вспомните о подписанных показаниях Генриха и о том, что я, оказывая вам услугу, держу его в целости и сохранности в своем замке. Мы понимаем друг друга, Изабелла? — вновь переходя на «ты», закончила Рагнхильда.
— Несомненно, графиня, — придя в себя за время последнего монолога собеседницы и вновь гордо выпрямляя спину, кивнула Изабелла. — Мне нет дела до того, похожим на кого может оказаться ваш сын, когда подрастет. И я благодарна вам за то, что вы столь эффективно пресекли отвратительные слухи обо мне, которые по непонятным причинам решил распустить барон. Кстати, его баронство сейчас вернется в собственность короны. Думаю, что, если я передам его вам, это будет достойной наградой за вашу службу.
— Благодарю вас, ваше императорское величество, — вставая и почтительно кланяясь, проговорила Рагнхильда. — А теперь, с вашего позволения, я вас покину, еще много работы, — и уже подойдя к двери, добавила опять своим насмешливым тоном. — Платье свое приведите в порядок, а то, не ровен час, кто из вассалов или офицеров гвардии с докладом зайдет. Придется мне тогда еще кого-то в своем замке размещать.





Глава 16
Интерлюдия
Рагнхильда



От Изабеллы Рагнхильда выходила довольной и собой, и тем, как все прошло. Идея воспользоваться в своих личных целях полученной от барона компрометирующей императрицу информацией пришла ей в голову не то, чтобы внезапно, женщина уже давно думала, как бы нейтрализовать старшую жену Ричарда, но, конечно, подготовиться к прошедшему разговору и продумать его во всех мелочах времени у нее не было. Момент, когда император оставил Изабеллу одну, был только один — уже на следующий день они оба должны были покинуть Турвальд, так что пришлось рисковать и импровизировать.
Впрочем, правильно строить беседу с подозреваемыми и обвиняемыми глава контрразведки научилась уже давно. И тут этот опыт ей помог. Сначала напугать и унизить. Во время допроса с преступника срывали одежду и подвешивали на дыбе (повисел на ней и этот глупый барон Генрих). С Изабеллой это было, разумеется, невозможно, но она нашла другой ход, ничем не хуже, а то и лучше. Потом предложить спасительный выход из ситуации. И вот уже допрашиваемый поет, выдавая всех своих сообщников и соглашаясь на сотрудничество. Генриху она предложила сохранение жизни за подробный рассказ о том, что произошло в загородном дворце, императрице пообещала свое молчание за безопасность своего сына.
Ригволд. Из-за него Рагнхильда и пошла на то, что сама считала преступлением — скрыла от императора неблаговидный поступок его жены, ее саму шантажировала. Но другого выхода женщина не видела. Головка Ригволда, вопреки всему, что она знала о семье правителей Юма, чьи бастарды никогда не наследовали этих таких узнаваемые белоснежных волос, вскоре после рождения начала покрываться именно ими. И черты лица, которые, конечно, еще могут со временем измениться, безошибочно указывали на того, кто является его отцом. А это было опасно.
И исходить опасность могла только от одного члена императорской семьи — от старшей жены императора Изабеллы.
Ни от Элениэль, ни от Дианы, ни даже от пока еще совсем юной Амельды (впрочем, юность ее пройдет) Рагнхильда никаких действий против своего ребенка не ждала. И по характерам они совсем не похожи на патологически властную Изабеллу, и их детям (у Амельды их еще нет, но обязательно будут) Ригволд ни в коей мере не мог ничем угрожать. Никогда ни дроу с эльфами, ни оборотни не признают над собой непосредственную власть другой расы. Император — это одно, пусть будет, кем угодно, а вот король Эльфары, королева Нового Драура или верховный вождь Великого леса оборотней может быть только эльфом, дроу или оборотнем. Так что их детям Ригволд не соперник.
Но то же самое касается и людей, которые точно также никогда надолго не покорятся эльфу, дроу или оборотню. Случай с признанием Элениэль Великой герцогиней Юма, скорее, исключение, да и то объясняется только тем, что все прекрасно понимают, что статус у эльфийки декоративный, а на самом деле герцогством управляет сам Ричард, а в его отсутствие его дядя Родрик.
И тут-то и складывалась ситуация, осознав которую, Рагнхильда не могла не вздрогнуть. Ее сын Ригволд оказывался единственным человеческим отпрыском мужского пола Ричарда, помимо сына Изабеллы Руфуса. И соответственно — его потенциальным соперником. То, что он является бастардом, конечно, несколько снижало эту опасность, но не исключало ее полностью. Внешне он, судя по всему, будет вылитый отец, а то, что незаконнорожденный, так в истории уже было немало случаев, когда это не становилось помехой для того, чтобы занять трон.
Изабелла этого не допустит, подумала тогда Рагнхильда. Она найдет способ обезопасить будущее своего сына. Плохо и то, что она сама занимала должность главы контрразведки, и ее возможности, захоти она, в свою очередь, убрать сына Изабеллы с дороги, были столь велики, что Изабелла просто не могла их не учитывать.
Конечно, можно было обратиться за защитой и помощью к Ричарду. Он бы ни ее, ни своего сына не оставил, но женщина понимала, что толку от этого не будет.
— Не беспокойся, Рагна, — ответил бы ей Ричард. — Ничего ни Изабелла, ни кто-либо другой твоему сыну сделать не посмеет. Я всех предупрежу.
Вот именно после такого предупреждения, которое ясно скажет Изабелле, что Ричард признает Ригволда своим ребенком, Изабелла и начнет думать, как от него избавиться. О! Она, несомненно, клятвенно пообещает мужу, что ничего не предпримет, но потом, когда пройдет время…
В общем, Рагнхильда мучительно искала выход из сложившейся ситуации. И тут этот барон Генрих. Такая удача сама пришла к ней в руки. И она ею воспользовалась. Теперь, по крайней мере, в течение нескольких ближайших лет о безопасности сына можно не переживать. И это еще не все. Еще одна мысль не давала женщине покоя.
Сама она никогда к власти не стремилась и даже титул графини с прилагающимся к нему графством не особо хотела получить. Ей вполне хватало ее службы, которая была не только захватывающе интересной, но еще и давала возможность почти ежедневно видеть императора, если он не находился в отъезде. Последнее, в этом Рагнхильда себе не могла не признаться, было для нее чуть ли ни самой ценной наградой.
Но теперь у нее был Ригволд. Внешне похожий на отца. Который, она в этом не сомневалась, станет еще и сильным магом. Изабелла ей за молчание пожаловала баронство? Она хочет большего. Она мечтает, что ее сын со временем станет герцогом Юма. А почему нет? Кто еще имеет больше прав на него? Диана и ее дети будут править в Новом Драуре, сын Элениэль уже провозглашен королем Эльфары, Руфус унаследует создаваемую Ричардом империю. А герцогство Юм? Там тоже нужен будет свой правитель. И им вполне может стать Ригволд. Это будет правильно.
И предложит это Ричарду не она. Это сделает Изабелла. Она, Рагнхильда, ей это «подскажет». Да и для императрицы такое решение тоже будет удобным. Потенциальный соперник ее сына не будет мелькать постоянно при дворе, возбуждая общее любопытство и невольно становясь той фигурой, которой смогут рассчитывать воспользоваться недовольные, которые обязательно появятся, а будет сидеть на отшибе в Юме.
Правда, этот «отшиб» всегда будет самой богатой областью империи, да еще и обеспечивающей связь с оборотнями, с главой Совета которых Сигрид ей нужно будет обязательно наладить дружеские отношения. А потом и Ригволда с сыном Ричарда от Сигрид Хольриком свести. Как-никак, а сводными братьями друг другу приходятся. И в случае чего, если когда-нибудь в далеком сейчас будущем тот же император Руфус захочет кого-то из них утеснить, вместе смогут дать ему отпор.
И, наконец, последний плюс от всего, что произошло. Если и не самый важный, то самый приятный. Теперь Изабелла не посмеет ничего сказать, если она постарается почти открыто продолжить «очень близкие» отношения с Ричардом. В том, что она ему, несмотря на то, что старше возрастом, и на свой шрам, нравится, Рагнхильда убедилась во время той их совместной поездки, результатом которой стало рождение сына. Нет, о том, чтобы стать официальной женой императора, она даже не думала, но можно же быть и «официальной любовницей», и этого ей будет вполне достаточно.





Глава 17
Дорога в Кордобус



Наш путь в Блазию неожиданно из, обещавшего быть быстрым и спокойным, превратился в насыщенный разными событиями. И в связи с этим затянулся.
Первую большую остановку наш караван, а входили в него, помимо меня, Элениэль, Гилберта и пленных магов еще под полсотни повозок, внутри которых расположились девушки-дроу, державшие магов под своим контролем (делать это дистанционно мы посчитали рискованным, памятуя о том, что Гилберт сумел-таки вырваться из-под заклятья), и почти сотня моих гвардейцев, часть из которых изображала возничих, сделал, разумеется, в Турвальде. И задержался там на сутки, хотя я планировал провести в столице этого королевства только одну ночь.
Причиной, естественно, стала Изабелла. Момент для того, чтобы уговорить меня согласиться исполнить ее желания, Изабелла выбрала, как и обычно, ночью. В смысле — сразу после того, как всеми возможными способами доказала мне свою любовь.
Сначала у меня даже возникло подозрение, что она опять что-то натворила и теперь всеми силами старается меня задобрить. Уж очень она старалась. Всегда есть некоторые вещи, которые мужу нравятся, а жене не очень. Так вот на этот раз Изабелла сама делала все то, чего раньше старалась избежать.
Однако, когда я узнал, чего она хочет, то пришел к выводу, что моя неуемная женушка просто окончательно пришла в себя после той истории с попыткой захвата власти в Юме и теперь не хочет упустить ни одной из возможных почестей, которые нас ждут в Кордобусе в случае успеха нашего предприятия. Допустить, чтобы рядом со мной красовалась одна Элениэль, для Изабеллы было, что нож острый.
В общем, она хотела ехать с нами. Даже в клетке в столицу Блазии готова была въехать, чтобы убедить встречающих, что нападение на Юмиле удалось.
— Вот в клетку и посажу, — сдался в итоге я.
Кроме того, она никак не соглашалась отложить на потом свое превращение в магиню. Последнее было правильно. Я бы и сам ее в Кордобус не взял, если бы не эта возможность обеспечить ее безопасность. Там всякое может случиться, а с магией, пусть по-настоящему пользоваться ею Изабелла за время поездки и не научиться, но туманный щит я ее создавать натренирую, она сможет себя защитить. И этого будет достаточно.
Сам ритуал прошел легко. Элифас напоил Изабеллу различными укрепляющими снадобьями, а потом еще добавил сильного снотворного, так что все манипуляции мы проводили над бесчувственным телом, что оказалось гораздо удобнее. Огюст тоже на этот раз обошелся без своих фокусов. Впрочем, я его предупредил, что если он хоть к руке моей жены притронется, то обратно в кристалл больше не попадет, а развеется в воздухе.
В результате продолжили путь в уже расширившемся составе только на следующий день. И уже вечером всплыла первая незадача. Мой шатер. Во-первых, он был один. Второй мы в Турвальде захватить не догадались. А жены у меня теперь две рядом. И в солдатской палатке ни одной из них проводить ночь не по статусу. Иными словами, это полностью исключено. Во-вторых, шатер я в Юмиле взял малый. То есть только с одной, если так можно сказать о внутренности шатра, комнатой. А зачем мне был нужен другой, если я собирался ехать только в компании Элениэль?
Пришлось спать втроем. К слову, такое со мной случилось впервые в обеих моих жизнях. Я в центре, справа — Изабелла, во сне пытающаяся по своей привычке на меня забраться, слева — Элениэль, которая, то слегка лягается, то закидывает на меня ногу и в этом случае достается уже устроившейся сверху Изабелле. Весело, в общем.
Что касается, возможности с одной из жен уединиться, то сначала одна выходила из шатра «подышать свежим воздухом», потом — другая. А потом… На третий день, точнее — поздний вечер, пути я заметил одну вещь, которая мне не слишком понравилась. Надеюсь, что только показалось. Короче, по понятным причинам девушки совсем перестали друг друга стесняться. Что раздеваться, что одеваться, что переодеваться начали, не дожидаясь, пока другая выйдет. И Элениэль… Как-то с подозрительным интересом она посматривала иногда на Изабеллу. А та, что меня тоже изрядно смутило, ловя эти взгляды эльфийки, только еще активнее дефилировала перед ней с, я бы сказал, чересчур открытыми отдельными частями тела.
Нет, такой хоккей, как сказал великий Озеров, нам не нужен. Пожалуй, прослежу, чтобы мои жены никогда больше в такие ситуации не попадали и вместе им ночевать не приходилось. Как-то запало мне в память признание Элениэль о некоторых их эльфийских обычаях.
Впрочем, со мной после своих переглядываний и демонстраций друг другу своих достоинств обе были особенно горячи. Может быть, вынужденная излишняя раскрепощенность их просто еще больше заводила? Все равно больше такого не допущу.
В остальном путешествие проходило без приключений. Поначалу. Магические каналы у Изабеллы сформировались, и мы, я и Элениэль, потихоньку обучали ее пользоваться своими новыми возможностями. Получалось у моей старшей жены пока не очень, но самое основное, а именно туманный щит, она все-таки освоила достаточно, чтобы в случае чего суметь прикрыть себя и еще кого-то рядом. На большее я пока и не надеялся.
Эта идиллия продолжалась до того момента, пока мы не приблизились к Кордобусу на расстояние двух дней пути.
— Ваше императорское величество! — подскакал ко мне один из наших разведчиков, которые, несмотря на то, что опасаться нам вроде бы было нечего, ехали впереди и по бокам нашего каравана. — Вон в том перелеске скрывается отряд конницы. Есть ли среди них маги, непонятно. А вон там, в глубоком овраге еще один. В нем точно есть три мага. Оба отряда по сотне человек каждый. Их наблюдатели явно следят за нами.
Это еще что за новость? Подозвал Гилберта и спросил, кто может что-то замышлять против нас. В данном случае — против него, так как я тут в качестве «пленника», и нападать на меня смысла никакого нет. Но кардинал тоже даже представить не мог, кому он так не угодил, чтобы устраивать на него засады. Кстати, не просто глупые, а самоубийственные. Две сотни всадников при, пусть даже, десяти магах, на отряд, в котором сто тридцать восемь опытных боевых магов? На такое можно только спьяну решиться.
Я бы еще понял, если бы нас ждали в лесу с арбалетами и аркебузами. Там можно было бы рассчитывать на то, что, прежде чем маги поставят щиты, того же кардинала удастся подстрелить. Но в открытом поле? Бред какой-то.
Командование, рискуя выдать тот факт наблюдателям, если они для этого достаточно внимательны, что я тут «не совсем пленник», пришлось взять на себя.
— Далгиш, — приказал я своему капитану гвардии, усердно изображавшему возницу первой нашей повозки. — Сверни на том повороте, будто мы собираемся у реки привал устроить. И за холмом строй гвардейцев. Если эти отряды нас атакуют, то один из них как раз там и должен будет показаться из своего оврага. Твоя задача будет оттуда его не выпустить.
— Маги! — обернулся я к своим невольным подчиненным. — Пятьдесят человек под командой Элениэль встаете своими тройками по краям оврага. Первыми не атаковать. Сначала узнаем, что этим всадникам от нас нужно. Элениэль, тебе все понятно?
Дождавшись кивка жены, подтверждавшего, что мое указание никаких вопросов у нее не вызывает, приказал остальным магам спрятаться за повозками, которые начали уже выстраиваться в круг. Второй отряд, который сейчас сидит в перелеске, придется встретить, дав ему возможность взять разгон. Перехватить его в более выгодном месте возможности, к сожалению, не представляется.
— Гилберт, Изабелла, дроу, вы тоже за повозками спрячьтесь. И поставьте щиты.
Конечно, можно было бы и девушек-дроу использовать в этой схватке. Какой-никакой магией они владеют. Но если хоть кого-то из них стрелой из арбалета или пулей убьет, то ее контроль над ее группой пленных магов потеряется, и как себя эти маги поведут в таком случае, большой вопрос. Так что подвергать их опасности нельзя ни в коем случае.





Глава 18
Кордобус



Надрались мы знатно. Я, так точно, не предавался этому приятному пороку с тех пор, как меня умудрялся напоить Хольмаг. Эх, Хольмаг, Хольмаг… Жаль, что так все получилось.
Пили втроем. В том смысле, что, как и полагается в приличном обществе, — «сообразили на троих». Я, Изабелла и Элениэль. Последняя могла бы легко избежать опьянения благодаря своей природной магии, но на этот раз предпочла ею не пользоваться и поэтому начала глупо хихикать даже раньше Изабеллы, которую на протяжении последнего часа постоянно старается поддеть.
Кстати, заодно я выяснил, почему эльфийка так внимательно разглядывала мою старшую жену, когда та в нашем походном шатре перед ней обнаженной красовалась. Ничего предосудительного, к моей радости, она в виду не имела. Изабелла, впрочем, считала по-другому. Думаю, она бы даже предпочла, чтобы у Элениэль по отношению к ней были те самые намерения, которые я тогда ошибочно заподозрил.
— Ритт-чард, — беря штурмом мое имя, сумела, наконец, выговорить Элениэль. — Хочешь? Я сделаю себе такую же грудь, как у Изабелки? Ой, Изабеллы. Прости, дорогая. Хочешь? Я заметила, что она тебе нравится.
— Что⁉ — возмутилась «Изабелка». — Как это возможно? Тогда сделай мне ноги, как у тебя.
— Ног-г-ги тебе не могу, — пьяно качая головой, отвечала эльфийка. — А себе грудь могу! Несколько специальных притираний, парочка наших особых снадобий и моя природная магия. И Ритт-ча-д будет так смотреть на мою грудь, а не только на твою. А у тебя природной магии нет, хоть ты теперь и магиня, и ноги ты себе сделать такими же стройными, как мои, не сможешь, — и показала Изабелле язык.
Мда… Сейчас еще подерутся, подумал я, представляя, что сотворили бы с собой девушки из моего старого мира, обладай они возможностями Элениэль. Погодите. То есть, получается, что красота мой третьей жены — это плод ее магии что ли? С другой стороны, какая мне разница?
— А я тебя тогда отравлю, — Изабелла решила перейти к угрозам. — Вот возьму и плесну тебе что-нибудь в твой кубок. Думаешь, не смогу? И, вообще, сегодня я ночую с нашим мужем. Я заслужила! А ты на диванчике можешь вот на этом оставаться. Как когда-то, когда тебя Диана застукала за тем, что ты, помнишь, сама себя ласкала. Было такое? — и теперь язык показывает уже моя старшая жена.
— Почему это ты⁈ — очередь возмущаться теперь Элениэль. — И чем это ты таким особенно сегодня отличилась? Или я, или опять вместе! Это я сегодня этого архимага поч-ч-ти поб-б-бедила!
— А я… — продолжает гнуть свое Изабелла. — А в меня, пока я сегодня в этой личевой клетке по городу ехала, навозом кидали! И два раза попали, чтоб ты знала! Без меня вам, вообще, не поверили бы. Ясно? Я заслужила!
Да, было дело. Не учли мы такой естественной реакции толпы на сидящую в клетке «пленную императрицу». Как можно удержаться, когда в кои-то веки предоставляется шанс безнаказанно запустить в столь знатную персону лошадиным навозом?
Только вот с безнаказанностью ошибочка у жителей Кордобуса вышла. Изабелла такое не прощает и, как только мы водворились во дворце, сразу дала указание главе местных шпиков найти и завтра же ей представить для суда и наказания тех, кто это сделал. Особенно, она подчеркнула, тех двоих шибко метких, которые умудрились через головы окружавших ее средство передвижения стражников и через прутья клетки в нее попасть. Интересно, как он с этой непростой задачей справится? Подозреваю, что назначит на получение звания «навозных снайперов» первых попавшихся. Ладно, авось, к завтрашнему дню Изабелла остынет, и ограничится для виновных в самом страшном преступлении этого мира «оскорблении величия» только поркой на конюшне.
— Все, девочки, — пресек я дальнейший спор своих жен. — Сегодня в последний раз спим все вместе. За мной в спальню шагом марш! — и, подхватив обеих, так как самостоятельно перемещаться в пространстве они уже не могли, направился в императорскую опочивальню.
Теперь уже мою. Благо — после того, как династия Жорика с его смертью и последовавшей за этим гибелью его наследника прервалась, там успели все убрать, поменять и вычистить.
Напились мы по уважительным причинам. С одной стороны, надо было как-то сбросить напряжение последних дней и часов, а с другой, — во дворце обнаружились значительные запасы великолепного эльфийского вина, увидев которые Элениэль не смогла удержаться от удивления.
— Это же стоит целое состояние! — воскликнула она, когда мы, осматривая дворец, добрались до винного погреба и увидели ряды запечатанных сургучом кувшинов. — Такое в Эльфаре могут себе позволить только самые богатые аристократы, да и то по большим праздникам! А тут десятки кувшинов самых лучших наших сортов! Не говоря уже о других! Откуда?
Ну, на этот вопрос я бы мог ответить, но не стал. Зачем напоминать Элениэль «подвиги» ее папаши? Уверен, что это подарок от одного покойника — другому. В смысле — героически погибший от рук лича король Эльфары Фаэрон послал это вино со своим посольством безвременно покинувшему нас императору Блазии Жорику, когда предлагал ему совместными усилиями расправиться со мной.
Ну, и третьей причиной нашего загула стала наша победа. Правда, утверждать, что это мы ее одержали, я бы не решился. Она как-то сама собой одержалась. При нашем минимальном участии.
Началось все с внезапного нападения на нас по дороге в столицу Блазии.
Расставив свои войска, я сам занял позицию перед образовавшими круг повозками и окутался моим любимым фиолетовым туманом. Он меня, кстати, тоже любит. Каждый раз это ощущаю почти физически, когда его вызываю. Все-таки какое-то сознание у магических потоков есть. Хотя, может быть, мне это просто кажется. Элифас утверждает, что «потоки — суть эманации высшей силы, создавшей этой мир, и не являются разумными». Он архимаг и ученый, ему виднее.
В любом случае, обладает фиолетовый туман сознанием или нет, но я обоснованно рассчитывал, что, увидев его, нападающие откажутся от своих агрессивных намерений, если они у них есть, и я смогу выяснить, если говорить попросту, «какого им от нас надо».
То, что вся ситуация складывается как-то не так, я начал догадываться, когда от выхода из оврага, где гвардейцы с Далгишем и Элениэль со своей группой магов должны были встретить первый отряд наших потенциальных врагов, услышал сначала крики удивления, а потом и возгласы радости. Впрочем, тут же затихшие. Любопытно, что там такое происходит.
Впрочем, долго думать об этом времени не было. Из-за холма, разворачиваясь лавой, вылетел второй отряд. И, увидев меня, тут же, нет, не остановился, конечно, коня, набравшего ход, так сразу не осадишь без риска вылететь из седла, а начал обтекать с двух сторон, а передо мной появился его предводитель. Граф Домбрэ собственной персоной. Один из тех, кто каждый год гостит зимой у меня в Юмиле, чья дочь уже давно замужем за одним из моих феодалов, и кто как-то раз так «успешно» ловил меня на пути из Саэкса в Юм. Тогда мы знатно попировали с посланными на мою поимку Жориком аристократами.
— Ваше императорское величество! — воскликнул он, окидывая взглядом открывшуюся перед ним картину. — Так вы свободны⁈ А мы, когда до нас дошел слух о том, что этот подлец Гилберт сумел вас захватить, решили вас освободить!
С этими словами он покачнулся в седле и начал с него сползать на сторону. Я был прав. Напасть на почти полторы сотни боевых магов можно только под сильным влиянием зеленого змея. И именно он сейчас полностью и безраздельно владел и разумом графа, и его телом.
— Простите, ваше императорское величество, — подлетел к нам лейтенант графа. — Наш господин очень переживал за вас… И вот, лишился чувств от радости увидеть вас на свободе. Сейчас мы его приведем в порядок!
— Водой его холодной облейте из реки, — посоветовал я, взмахом руки давая отбой уже приготовившимся засыпать отряд графа огненными стрелами и воздушными лезвиями магам, а сам направился к оврагу, где, как я теперь не сомневался, происходило нечто похожее на то, что было и здесь.
И опять угадал. Там перед Элениэль, покачиваясь, расшаркивался еще один блазийский аристократ. На этот раз барон, чьего имени я не помнил. К счастью, данный персонаж был более трезв, так что смог поведать мне, что сейчас происходит в Кордобусе.
— Три архимага Совета ждут вас, — рассказывал он мне спустя полчаса, прикладываясь к кубку с вином (вот же прорва, сколько он выпить может?). — Городская стража на их стороне. Оно и понятно, архимаги сразу выплатили стражникам задерживавшееся до этого жалованье. А вот гвардейцы пока колеблются. Там все-таки все больше представители дворянства служат, и им власть Совета совсем не нравится. Как и высшим аристократам, которые, думаю, предпочли бы увидеть на троне даже вас, простите ваше императорское величество, но только не подчиняться архимагам.
— А почему эти аристократы не выдвинут кого-то из своей среды? — поинтересовалась Изабелла.
— Потому, что понимают, что это приведет только к новой междоусобице, какая была и при прошлой смене династии, — пояснил, кланяясь моей старшей жене, барон. — Но тогда у нас не было постоянной войны с Кортией и не было вашего уважаемого супруга, который сейчас имеет все основания претендовать на престол Блазии. В качестве императора Юма, в состав которого и так уже входят три королевства, ранее бывшие частью Блазии. Так что это будет воспринято не как захват, а как восстановление прежнего единства, которое всем пойдет только на пользу. Я, конечно, я не могу говорить за всех аристократов империи, но мои друзья считают именно так.
— А понтифик, как он себя чувствует? — подключился кардинал Гилберт, которого вопрос, когда уже нынешний владелец освободит для него кафедру главы церкви, интересовал в первую очередь.
— Святейший совсем плох, — с готовностью ответил барон. — Во время последней службы в главном соборе даже лишился чувств. Но, как я слышал, он полон решимости дотянуть до того дня, когда увидит на костре последнего темного мага, — он повернулся ко мне и виновато развел руками, извиняясь за свои слова. — Говорит, что это будет достойным завершение его жизненного пути.
Ну-ну. Завершение я ему гарантирую. Это у меня после услышанного никаких сомнений не вызывает. До этого как-то неудобно было торопить на тот свет старика, который и так уже одной ногой там, но теперь я свое мнение поменял. Что касается аристократов, то тоже все понятно. Власть магов их не устраивает. Но и между собой они договориться не могут, так как каждый считает, что он и сам достоин стать императором. Я для них буду компромиссной, как у нас говорили, выбирая куда-нибудь очередного дурака или вора, фигурой. Короче, поддержат и согласятся. Пусть и без особой радости.
Но сначала предстоит разобраться с архимагами и еще оставшимися у них в подчинении магами послабее. Вот эти будут биться до последнего. Они, заполучив в свои руки империю, от власти так просто не откажутся. Одно дело — ждать наград от императора, и совсем другое — брать самим все, что понравится. Впрочем, если верить Гилберту и моим пленным магам, подчиняться Совету хотят далеко не все и из магически одаренных, так как понимают, что им в любом случае достанутся только объедки. Все самое сладкое заберут архимаги.
В Кордобус мы в результате въезжали весьма представительной кавалькадой. Впереди Гилберт как главный победитель, за ним в окружении магов я и Элениэль (у меня на левой руке красовалась массивная ридитовая наручь — я же пленник все-таки, а на шее Элениэль ридитовый ошейник — она надела его сама и не застегнула, так что могла сорвать в любой момент), потом под охраной гвардейцев графа Домбрэ и присоединившихся к нашей процессии у ворот стражников телега с клеткой, в которой гордо стояла Изабелла.
Клетка, про которую я, соглашаясь на просьбу Изабеллы взять ее в Кордобус, пошутил, нашлась все у того же Домбрэ и сразу перестала быть шуткой. В ожидании нас мои «спасители» собирались не только пить, но и поохотиться и на тот случай, если им удастся поймать живым медведя (здесь многие феодалы любят держать во дворах своих замков на цепи этих животных), захватили эту клетку.
— Это судьба, дорогая, — показывая на металлическое сооружение, сказал я Изабелле, когда увидел клетку в первый раз. — Будет твоей каретой. Так в столицу своей империи еще никто не въезжал. Ты будешь первой и попадешь в летописи.
Не то, чтобы такая слава Изабеллу очень вдохновляла, но пословицу «слово не воробей» знали и здесь, так что деваться моей гордячке было некуда — пришлось утром перед въездом в Кордобус лезть в клетку, откуда она теперь и сверкала на всех грозно глазами.
Сейчас мы приближаемся к центральной площади, прикидывал я про себя, вспоминая изученную мною накануне схему городских улиц, там нас должны ждать архимаги, которые расположатся на помосте. Он будет оцеплен стражей, но она не помешает мне превратить их в прах. С помоста они сбежать не успеют — высоко, да и собственная охрана мешаться будет. Но это только на крайний случай. Демонстрировать всем открыто свою темную магию я, как и всегда, не стремился. Сначала внезапный удар всеми своими заклятьями должны будут нанести мои пленные маги. И только если у них что-то не выйдет, в дело вступлю я.
Элениэль в это время должна будет с семью боевыми тройками магов взять под контроль трибуну, на которой соберутся наиболее знатные аристократы. Чтобы им в голову не пришло оказать сопротивление и спровоцировать в моем (да уже моем, хотя его жители еще об этом еще не подозревают) городе массовое побоище.
Разумеется, весь мой стройный план пошел псу под хвост. И самым неожиданным образом. Когда мы, наконец, въехали на площадь и остановились перед помостом, на котором, как я и ожидал, восседали три фигуры в балахонах архимагов, одна из этих фигур внезапно повернулась поочередно к двум другим, и те вспыхнули яркими факелами.
Шустер оказался этот старикашка. Воспользовался моментом, когда его друзья-коллеги расслабились и отвлеклись на меня, и нанес удар. Хотя и не старикашка он вовсе. Теперь, когда архимаг сбросил с головы капюшон и явно собирался объявить что-то застывшему в состоянии легкого шока народу, я увидел, что ему от силы лет пятьдесят. Подозреваю, что сейчас он громогласно (вижу у него в руках артефакт усиления голоса, который Элифас разработал и теперь успешно продает) объявит себя императором. Нет, так дело не пойдет. Император — это моя роль.
И как же все-таки хорошо тренируют воительниц в этих их эльфийских лагерях! Я только успел подумать, что конкурента нужно срочно убирать, а Элениэль не только уже сорвала с себя ридитовый ошейник, но и послала в архимага одно за другим с десяток воздушных лезвий. Вот это скорость реакции! Вреда, правда, архимагу они не нанесли, но огненным щитом прикрыться его вынудили. А один из главных недостатков огненной защиты заключается в том, что сам маг, если создаст ее излишне плотной, из-за нее почти ничего не видит. Так произошло и с нашим противником.
И я этим сразу воспользовался. Быстро соскочив с коня, я приблизился к архимагу и заблокировал его доступ к огненному потоку. Элениэль, умничка, увидев это, тут же развеяла очередное воздушное лезвие, которое в противном случае оставило бы последнего члена Совета без головы.
Архимаг в изумлении закрутил оставшейся на своем месте головой, попытался что-то нащупать рукой в воздухе, а потом, видимо, поняв, что ничего у него выйдет и что от магии его каким-то образом отсек я, неожиданно поднес ко рту артефакт усиления громкости и завопил на всю площадь:
— Слава нашему императору Ричарду Первому! Новому властителю Блазии! — и вопросительно посмотрел на меня, как бы спрашивая, заслужил ли он своим поступком жизнь.





Глава 19
Клоака



Утро следующего дня началось, несмотря на наше злоупотребление накануне спиртными напитками, рано. Когда за дверью спальни раздался перезвон колокольчика, звуками которого меня явно кто-то пытался разбудить, я вспомнил, что сам приказал слуге поднять меня, как только рассветет.
Слуги в осиротевшем после смерти всех официальных представителей императорского рода (сколько их там неофициальных, одному Единому известно, я одну только знаю — Виолу) дворце, кстати, оказались не только вышколенными, но и готовыми служить новому властителю не за страх, а за совесть. А куда они денутся? Ничего, кроме как обеспечивать комфорт императора, они и не умеют. Впрочем, если не ошибаюсь, такая же картина наблюдалась и в Юмиле, когда я впервые водворился в моем замке. Там тоже о графе Сиверсе, занимавшем его до меня, все тут же забыли, будто его никогда и не было.
Растолкать Изабеллу с Элениэль стоило немалых трудов. Они заснули, по-моему, в тех же позах, в которых я их на постель и свалил. Даже жалко моих, может быть, впервые в своей жизни испытывающих похмелье красавиц стало, но дел сегодня было невпроворот, и их участие в решении большинства вопросов и уж тем более присутствие при торжественном приеме моих новых аристократических подданных были необходимы.
В общем, после завтрака, во время которого обе мои пьянчужки пришли в себя, я отправил Изабеллу разбираться с казначеем (понять, сколько денег имеется в наличии, какие налоги и как поступают и так далее было второй по важности задачей на сегодня), а Элениэль в сопровождении десяти боевых магов, которые все еще были на привязи у девушек-дроу, и полусотни воинов графа Домбрэ, в преданности которых сомнений не возникало, должна была разобраться с главным на данном этапе вопросом — проинспектировать местную гвардию на предмет выяснения ее лояльности и боеспособности. Бунт, который вспыхнул в Юмиле сразу же после того, как я занял трон герцогства, я не забыл, так что о безопасности следовало побеспокоиться в первую очередь.
Сам я расположился в рабочих покоях, которые тут больше напоминали малый тронный зал. Как можно обсуждать важные дела, интересно, если ты сам сидишь на помосте, пусть и невысоком, на троне, а докладчик вынужден, обращаясь к тебе, кричать с расстояния в добрые десять метров? Приказал установить рядом с помостом удобное кресло для себя, стол и несколько не столь удобных насестов (по-другому не назовешь местные, лишенные удобных спинок стулья) для посетителей.
Последние потянулись сразу. Еще накануне, сразу после того, как на площади при всеобщем ликовании я объявил, что принимаю на себя все императорские заботы о Блазии, приказал мажордому, который тут же откуда-то вывинтился передо мной (Гилберт подсказал мне, кто это) и попросил дать ему указания по, как он выразился, «организации распорядка Великого императора на ближайшее время», на следующий день до обеда вызвать ко мне по очереди всех высших чиновников империи, а после обеда пригласить на торжественный прием представителей высшей аристократии.
К моему немалому удивлению, первым ко мне вошел ни кто иной, как главный инквизитор империи. Вот уж кого не ждал. Был уверен, что он или забился после вчерашнего в самый темный угол и дрожит там от страха, или уже приближается «к канадской границе». Впрочем, последнее было проблематично. Бежать метр Гинзель мог только в Кортию или проклятые земли, и по обоим этим адресам ничего хорошего его не ждало.
Но он явился ко мне. Внешне я его представлял себе совсем другим — каким-нибудь сухим, с ястребином носом и фанатичным блеском в глазах аскетом. А он оказался вылитым Броневым в роли Мюллера. Невысоким, с круглым, добрым лицом, в меру упитанным. Тут же вспомнил характеристику Мюллера, прозвучавшую в том фильме. А именно, что был он профессионалом, которому, по большому счету, было без разницы, кого сажать и пытать. Сначала служил в полиции и успешно ловил членов фашистской партии, потом возглавил Гестапо и принялся ревностно истреблять противников гитлеровского режима. Похоже, что этот персонаж был таким же.
— Ваше императорское величество, — поклонившись мне, сразу перешел к делу этот местный «Мюллер». — Как я понимаю, задача искоренять всех приверженцев темной магии больше перед моей службой не стоит. Какие другие поручения вы нам дадите? Если, конечно, не предпочтете меня казнить, а моих сотрудников разогнать? — при последних словах по его лицу проскользнула еле заметная улыбка.
А что? Почему бы и нет? Конечно, тот еще негодяй, да и мне проблем много доставил, но мне в Кордобусе и в Блазии в целом нужна эффективная спецслужба. Рагнхильду я сюда выдергивать не планировал, да и сколько времени у нее уйдет, чтобы наладить работу на совершенно новом для нее месте? А мне порядок нужен уже вчера. И этот сукин сын, который теперь «мой сукин сын», судя по всему, будет очень кстати. По крайней мере, на первых порах, а дальше — решим.
— Как поживает понтифик? — спросил я Гинзеля, так как от Гилберта знал, что именно представители инквизиции осуществляют его личную охрану, и мне хотелось услышать, что мой потенциальный глава спецслужбы Блазии расскажет о своем бывшем покровителе и непосредственном начальнике.
— Его святейшество этой ночью покинул нас, — ответил Гинзель, изображая сожаление, но изображая так, чтобы я сразу понял, что ни малейшей печали у него кончина понтифика не вызывает. — Слишком уж переживал из-за того, что вы, ваше императорское величество, заняли трон Блазии. Вот сердце и не выдержало.
Понятно. Сам, видимо, и распорядился отправить понтифика на встречу с Единым. И будущей главе церкви Гилберту услугу оказал, и мне теперь руки марать не нужно, отдавая приказ ускорить кончину старика, и себя обезопасил от показаний, которые тот мог дать против него.
— Сейчас, — продолжил между тем Гинзель. — Все кардиналы заперлись в главном соборе империи на конклав, чтобы выбрать новым понтификом преосвященного Гилберта, — опять эта неуловимая улыбка-усмешка на лице. — Завтра к вечеру они это сделают, и уже послезавтра, новый глава церкви будет готов принять участие в вашей коронации.
Что ж. Можно сказать, что первый экзамен на профпригодность Гинзель сдал. Посмотрю, как будет справляться с другими задачами, которые я ему тут же и обрисовал в общих чертах. Любая попытка бунта или восстания, любые разговоры обо мне, как о темном маге, любые проявления недовольства должны пресекаться. Особое внимание, разумеется, к тем аристократам, которые могли бы претендовать на престол Блазии. И прошерстить всю городскую стражу, которая была как-то излишне предана Совету магов, и гвардию, которая, хотя и колебалась, но уж слишком близко по своему статусу располагается от меня и моих жен, осуществляя охрану внешнего периметра дворца. Внутри все посты еще вчера заняли подчиненные Далгиша.
Гинзель низко поклонился, показывая, что поручение принял к исполнению и, пообещав, что уже на следующий день доложит мне первые результаты, ушел. Правда, перед этим уточнил еще один момент.
— За будущим понтификом, его святейшеством Гилбертом нам нужно присматривать? — спросил он.
— Обязательно. За ним чуть ли не в первую очередь, — порадовался я его догадливости. — И за его ближайшими родственниками, если таковые имеются.
Доверять Гилберту полностью я никак не могу. С одной стороны, без сильного императора и империи церковь не выживет. В Кортии к ее представителям отношение куда более прохладное. То есть, на словах уважают, но на деле никакого влияния она не имеет, а в проклятых землях так и вовсе никакой церкви по понятным причинам нет и не предвидится. С другой стороны, Гилберт прирожденный интриган, так что, хотя сейчас он и будет вынужден меня всячески поддерживать, следить за каждым его шагом необходимо.
Потом передо мной прошла целая вереница различных начальников над всем, чем только можно. Расплодил Жорик чиновничий аппарат. Ничего не скажешь. Не империя, а какое-то просто царство бюрократии. Думал сократить сначала его вдвое, но потом понял, что можно легко уволить и три пятых этих бездельников.
Завершился же мой административный забег делегацией «освобожденных женщин востока». А именно, тридцати двух прелестниц в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти, наверное, лет, облаченных в полупрозрачные платья. Вплыли они ко мне под предводительством раскормленного, безбородого и безусого «главы императорского досуга», в котором я безошибочно признал евнуха. Что за черт⁈ Это Жорик для себя во дворце целый гарем держал, получается? А не староват ли он для этого был? И он еще хотел на моей Диане жениться?
Выяснилось, что и староват был, и гарем держал, и именно из-за того, что хотел жениться на Диане. В общем, собрал он этих красавиц, чтобы избыть свою печаль, когда мы у него Диану выкрали. Сам особо ничего не мог, но зато позволял наведываться в этот цветник своему тогда еще чересчур юному сыну. Просто настоящий турецкий султан, а не верный сын нашей матери-церкви. Куда только понтифик смотрел?
Изабелла с Элениэль, закончив со своими делами, вошли ко мне в покои ровно в тот момент, когда вся эта группа по сигналу евнуха сбросила с себя скрывавшие до этого их откровенные наряды накидки и построилась вдоль стены.
— Элениэль, — обратилась к эльфийке Изабелла. — Ты сейчас видишь то же, что и я? Наш муж, отправив нас от себя с разными поручениями, устроил тут, кажется, смотр наложниц. Кто это, Ричард? И откуда они тут взялись?
К сожалению, проблема с девушками оказалась не столь простой в решении, как я сначала подумал. Просто отправить их по домам было нельзя. Это из-под живого, правящего императора взять девушку в жены многие с удовольствием согласились бы. Может, какие блага за услугу и обломятся. А из-под дохлого и по этой причине уже не распоряжающегося ни землями, ни деньгами желающих днем с огнем не сыщешь. В результате, в ближайшее время все эти красотки отправятся у меня в Новый Драур. Там у меня по-прежнему жесткая и все более усиливающаяся нехватка представительниц прекрасного пола. Там свою судьбу и найдут.
Вместе с ними поедет и архимаг Жозеф. Своим своевременным провозглашением меня императором он сохранил себе жизнь. Но пока не свободу. Так что в ридитовых браслетах ему предстоит проделать неблизкий путь в Юм, где он предстанет перед своим бывшим коллегой по Совету — ректором моей академии Элифасом. Последний его судьбу и решит. Если сочтет, что Жозефа можно использовать, например, в качестве ректора академии в Кордобусе, то так и будет. Разбрасываться архимагами нельзя. Их и так только двое официальных (я, Элениэль, Мелисса и потенциально Изабелла с Дианой не учитываемся) на Блазию с Юмом осталось. Если же Элифас не увидит, что Жозеф готов к сотрудничеству, то последний проведет остаток жизни в ридитовых браслетах и интереснейшем общении с Роджером в подвале моего замка. Не в том смысле, что Роджер его пытать будет. Нет. Просто других собеседников у архимага не будет. Вряд ли кто будет стремиться навещать его в камере.
После обеда, который мы с удовольствием вкушали только в обществе Далгиша и графа Домбрэ, заняли свои места в парадной зале дворца. Слуги под руководством мажордома, который оказался весьма распорядительным, успели установить для нас три трона, на которых мы и расположились. И пошла череда аристократов, каждый из которых считал своим долгом в самых высокопарных выражениях выразить свой восторг по поводу моего восшествия на престол Блазии, а также рассыпаться в комплиментах моим женам.
Подозреваю, что у некоторых были и другие, куда более низменные намерения, потому что рядом с этими графами, баронами и прочими виконтами через четыре раза на пятый оказывались их дочери и даже жены, которые всячески и явно с одобрения своих отцов или мужей пытались привлечь мое внимание. У одних декольте было чуть больше положенного, другие так грациозно отставляли в сторону ножку, что она, затянутая в шелковый чулок, становилась видна почти до колена. В общем, аристократия во всей своей красе.
Присутствие моих жен нисколько их не смущало, кстати. Этакая Западная Европа времен какого-нибудь Людовика XXIV, когда короли проводили с любовницами больше времени, чем с законными супругами, а мужья этих любовниц с гордостью демонстрировали всем свои рога, считая их особой милостью самодержца.
Изабеллу и Элениэль все эти пляски с бубнами вокруг меня поначалу только забавляли, но спустя декаду, в течение которой меня с помпой короновал выбранный единогласно новым понтификом Гилберт, Гинзель раскрыл пару заговоров, а граф Домбрэ был пожалован мною титулом герцога, назначен наместником в Блазии и, несмотря на почти слезные просьбы этого не делать, закодирован природной магией Элениэль от употребления вина, жены не выдержали.
— Ричард! — воскликнула вечером, когда мы, наконец, остались втроем, Изабелла. — Это какая-то клоака! Я уже ненавижу этот город, в который раньше так стремилась. Это какой-то клубок змей и интриганов. Каждый только и думает, как бы получить хоть от тебя, хоть от меня, хоть от Элениэль, а теперь еще и от герцога Домбрэ как можно больше благ для себя. И не чураются ради этого ничем. Тебе пытаются своих жен и дочерей в постель подложить, мне и Элениэль почти в открытую предлагают взятки. Об империи вообще никто не думает! Ты же не оставишь Кордобус столицей?
— Нет, — успокоил я Изабеллу и Элениэль, которая на протяжении всего монолога старшей жены истово кивала, подтверждая, что полностью разделяет ее мнение. — Мы будем строить новую столицу. В Блазии, но ближе к границе с Турвальдом. Там и место есть подходящее, и располагаться она будет почти в центре наших обширных владений. И начинайте собираться. Через декаду мы отсюда уезжаем. Ничего существенно менять в системе местного управления пока не будем. А то получится, как в Достере, где спешка привела к восстанию. Пусть здесь попривыкнут ко мне, а потом и приступим.
Увы, но всем вместе нам покинуть Кордобус было не суждено. Следующим утром Далгиш передал мне письмо, доставленное голубем из Юмиле от Дианы.
«Ричард, — говорилось в нем. — Элантра просит тебя срочно прибыть в Саэкс или позволить Мелиссе отправиться к тебе. В противном случае она сомневается в ее душевном здоровье. В Юмиле тоже проблема. С Амельдой. Приезжай срочно».
Больше в коротенькой записке ничего написать было невозможно. Вот и думай, что произошло в обоих местах, куда мне срываться самому, а кого вызывать к себе. Пожалуй, предпочту все-таки Юмиле и Амельду, которая как-никак моя законная жена, а Мелиссе пошлю письмо, чтобы тоже туда выезжала.





Глава 20
Амельда



Покидал я Кордобус на следующий день ближе к обеду. Утром не получилось — пришлось уделить время герцогу Домбрэ, которому напоследок поведал поучительную историю его знакомого из Достера графа Контрэ, который вместо того, чтобы заниматься делами управления, предавался пирам и охотам и завершил свой жизненный путь на воротах дворца, подвешенный на них за шею, что привело к смерти вышеозначенного графа. Герцог, по-моему, проникся. Надеюсь, манкировать своими обязанностями императорского наместника не будет.
Следующим номером программы стал теперь уже понтифик Гилберт. Надо сказать, что он постоянно ждал, что я все-таки проведу над ним ритуал «Подчинения» какой-нибудь девушке-дроу и был несказанно рад, что пока ему это не грозит.
— Ужаснейшие чувства, — признался он мне. — Одновременно свою хозяйку ненавидишь и обожаешь. И что из этого сильнее даже сказать невозможно. Благодарю вас, ваше императорское величество за то, что снова не подвергаете меня этой пытке. Уверен, что вы понимаете, что я буду вашим самым верным соратником. Наши интересы по созданию сильной державы настолько совпадают, что по-другому и быть не может. Со своей стороны, могу вас заверить, что никаких неприятностей со стороны черни вам опасаться не стоит. Я уже дал указание всем священнослужителям всячески восхвалять вас и ваше правление. Что касается владетельных феодалов, то с ними сложнее, но не сомневаюсь, что метр Гинзель, которого, как я заметил, вы не только не казнили, но и решили использовать, о них позаботится.
Думал, что сложнее всего будет принять решение по пленным магам. Держать тут на постоянной основе их погонщиц из числа дроу мне совсем не хотелось. Да и нечего почти полутора сотням боевых магов делать в столице. Их служба на границах должна проходить. Не буду же я отсылать с каждым из них по его личной хозяйке и надсмотрщице? Тем более, что все они нужны в Новом Драуре, где представительниц прекрасного пола по-прежнему не хватает.
Но оказалось, что никаких проблем от магов не будет. Наоборот — это потенциально лояльнейшие из моих новых подданных. Без ложной скромности скажу, что причина кроется в моей личности. Я, с одной стороны, император, который распоряжается различными благами и может наградить за верную службу, а с другой, — сильнейший маг, и олицетворяю в своем лице исчезнувший Совет архимагов. Кроме того, то, что и Изабелла, и Элениэль тоже владеют магией, произвело впечатление. Считают, что под моим правлением одаренных в пользу аристократов зажимать не будут. Так что, ничтоже сумняшеся, дал им всем свободу.
Жены с основным отрядом под командой Далгиша еще с декаду должны будут провести в Кордобусе, чтобы собрать то, что мы решили вывести из императорского дворца (Элениэль, например, наотрез отказалась оставлять здесь запасы эльфийского вина, а Изабеллу привлекали ткани и драгоценности), а также проследить, чтобы хоть что-то из расхищенного архимагами Совета вернулось в казну. С молотка должны были уйти их дома и земельные наделы. Кстати, весьма обширные — не меньше, чем у какого-нибудь графа. Оставлять герцога Домбрэ без необходимых для выплат гвардейцам, солдатам, магам и так не сокращенным мною пока многочисленным чиновникам (рано пока плодить недовольных) средств было нельзя.
В результате свита моя была совсем не императорская — десять человек всего. Зато благодаря этому обратный путь мы проделали значительно быстрее, чем когда тащились нашим караваном в Кордобус.
Первую большую остановку сделали, разумеется, в Турвальде, где я неожиданно обнаружил Рагнхильду, все еще вычищавшую местные авгиевые конюшни.
— Предателей, как таковых, нет, — докладывала мне моя контрразведчица, когда я отмокнув в мыльне, расположился в гостиной подготовленных для меня покоев. — Даже те два барона, в замках которых жили имперские маги перед нападением на Юмиле, не столько заговорщики, сколько дураки, поверившие, что те направляются к вам, чтобы поступить на службу, и позарившиеся на значительное вознаграждение, которое им выплатили за свое проживание блазийцы.
— Тогда что же ты тут так задержалась? — поинтересовался я.
— Воров среди разных сборщиков налогов и пошлин много, недовольных из числа «близких друзей» бывшей королевы Вержины хватает. Никак не могут забыть ее ночи, а то и декады «любви» в загородном дворце. С ними и возились, но сейчас все закончено, так что, если разрешите, завтра я присоединюсь к вам и вернусь в Юмиле.
Какая-то непривычно смущенная была на протяжении всего доклада Рагнхильда. И виноватая что ли. Ждал, что сама объяснит мне, что ее беспокоит, но пришлось задать прямой вопрос.
— Что случилось, Рагна? — спросил я, приобнимая молодую женщину. — Ты какая-то сама не своя. Ты же знаешь, что скрывать что-то от императора это преступление.
Думал, что пошутил, а Рагнхильда при моих последних словах совсем смешалась. Впрочем, оказалось, что то, в чем она чувствует свою вину и о чем беспокоится, ни страшным, ни нерешаемым не является. Внешность родившегося у нее сына вопреки нашей родовой особенности, в соответствии с которой наш отличительный белоснежный цвет волос передается только законнорожденным детям, с каждым днем все больше выдает меня в качестве его отца.
— Это я тогда попросила у вас эту награду и обещала, что никто никогда не узнает, что вы отец моего ребенка, — сказала она, завершая свой рассказ. — И теперь не знаю, как быть. Конечно, я могу держать Ригволда в замке, который вы мне пожаловали, но когда-нибудь я должна буду представить его всем. И тогда…
— Не надо никого прятать, Рагна, — остановил я ее. — Это мой сын, а раз он так похож на меня, как ты говоришь, то наверняка и мою магию унаследует. Он займет достойное место в империи. Можешь в этом не сомневаться. В конце концов, владений у нас все больше, всем хватит.
— Как мне благодарить вас, ваше императорское величество? — расцвела женщина.
— Ну, это я тебе сейчас покажу, — ответил я, увлекая ее в спальню и начиная уже на ходу развязывать многочисленные завязки на ее костюме для верховой езды.
Сегодня меня ждет приятная ночь. Отдыхаю я рядом с Рагной. Как в ней только уживается суровая контрразведчица и такая нежная в постели партнерша, ума не приложу.
В Юмиле я въехал на третий день к вечеру и сразу был атакован Дианой, которая поспешила рассказать мне, почему так срочно меня просила вернуться, и что произошло с Амельдой. Даже предложила мне сразу же, не откладывая на завтра, приступить к решению этого вопроса, ради чего была даже готова пожертвовать своей возможностью провести уже наступавшую ночь со мной. Вот такая она вся — Диана. И ведь вижу, что и сама хочет близости, и полученные от меня магические энергии ее к этому побуждают, а ради пользы дела согласна потерпеть. Только вот я ни терпеть, ни отправляться в темноте в горы, в которых и днем чувствую себя не слишком уверенно, совсем не собирался. Поэтому пресек ее дальнейшие убеждения, закрыв рот поцелуем. С Амельдой завтра разберусь. Надеюсь, за ночь ничего непоправимого не произойдет.
Случилось же следующее. Эструс. Так это называется по-научному. Бывает у животных. Переводится с греческого, как «страсть, ярость, неистовство», что прекрасно описывает состояние особи этот самый эструс испытывающей. По-простому если, то гон. Только никогда не подозревал даже, что нечто подобное у оборотней бывает.
— Бывает, — пояснила мне Диана на следующее утро, когда я собирался отправиться на поиски моей четвертой жены. — Проходит, конечно, не так, как у зверей, в которых они обращаются, но у девушек в определенном возрасте иногда случается. Они тогда могут впасть в неистовство и быть просто опасными для окружающих.
Тут я вспомнил рассказанную мне Изабеллой историю об оборотнице, которая разорвала лесорубов, будучи, видимо, в таком же состоянии. А также о том, что этому предшествовало. И представил, какие слухи могут пойти об Амельде, да и обо мне, если она выкинет что-то подобное.
— Я написала тебе, когда только появились первые признаки, что с Амельдой это может в ближайшее время произойти, — продолжила свой рассказ, который я уже во всех деталях слышал от нее накануне, Диана. — Потом она начала проявлять все большее беспокойство, а полторы декады назад сбежала из замка в горы. Я посылала за ней разведчиков. Они ее видели. Она сейчас в образе пантеры. Похоже, что устроила себе где-то логово и ведет жизнь хищника. Останки горного козла, явно задранного ею, разведчики нашли. Ловить ее они не стали. Все-таки она твоя жена. Тащить связанную и с палкой во рту супругу императора… Сам понимаешь.
Да уж… Надеюсь, что хоть кур у моих подданных Амельда не таскала. Или пантеры этим не занимаются? А то пошел бы слух по Юму, что жена императора получила в пятую точку заряд магической дроби, когда была застигнута фермером в его курятнике.
Следующие два дня и две ночи прошли для меня так, что я стал сожалеть, что я не оборотень и не могу перекинуться в какого-нибудь медведя. С толстой шкурой и покрытого густой шерстью.
Нашел я Амельду сравнительно быстро. Или это она меня поджидала, сказать трудно. Только до середины горы, на которой разведчики ее видели, успел подняться, как мне на грудь из-з какого-то валуна прыгнула пантера. Сбила с ног и тут же начала лизать лицо, утробно урча. Попытался, схватив свою жену за шкирку (вот же ситуация, однако), направиться в сторону замка, но кошатина уперлась всеми четырьмя лапами и ни в какую следовать за мной не хотела. Эх… А я ридитовый ошейник с собой не взял. Сейчас бы надел на девушку и уже в человеческом обличье доставил бы домой. Вместо этого получилось все наоборот. Амельда, ухватив меня зубами за полу камзола, потащила куда-то выше на гору. Решил не сопротивляться. Если она так делает, то, видимо, ей это для чего-то очень нужно.
Ага. Пещера. Довольно большая, я могу в полный рост стоять. Но в остальном — то самое логово, о котором мне Диана говорила. Ложе, впрочем, оборудовано вполне удобное — куча хвои, накрытая шкурой. И угли костра видны. Значит, все-таки свою добычу моя милая женушка жарила, а не сырую употребляла. Уже хорошо. Куриных перьев тоже не наблюдается.
К моему немалому облегчению, пока я рассматривал обстановку временного (очень на это надеюсь) жилища Амельды, девушка приняла вид… девушки. Только слега, в смысле — полностью, обнаженной. И не говоря ни слова, буквально набросилась на меня.
А я еще думал, что все испытал и все прошел. Гордился, что с Алирой справлялся. Но тут меня ждало совсем другое. Вот тогда я и подумал, что хорошо бы стать медведем. Исцарапанный, покусанный я отдыхал только тогда, когда у Амельды в очередной раз отрастал хвост (свидетельство того, что зачатье прошло успешно). А потом, слегка отдышавшись, она вновь умудрялась меня завести. Несколько раз я порывался остановить этот марафон, но натыкался на такой полный мучительной страсти и мольбы взгляд моей юной жены, что сдавался, и мы продолжали.
Один раз во время перерыва увидел поблизости от пещеры двоих разведчиков, которые, судя по всему, были отправлены Дианой уже на мои поиски. Показал им знаками, что у нас все в порядке и чтобы они возвращались в замок. К счастью, ребята оказались сообразительными и догадались оставить у входа мех с вином и мешок с провизией. Очень не лишним и то, и другое оказалось.
Наконец, пыл у Амельды начал иссякать, а спустя еще час она и совсем успокоилась. И уставилась на меня взглядом, полным сразу и раскаяния, и разочарования.
— Ричард, — впервые, по-моему, за все это время обратилась она ко мне. — Прости меня, пожалуйста, за то, что я устроила. Но это было сильнее меня. И бывает только один раз в жизни оборотницы, да и то — далеко не каждой. Ты ведь не сердишься?
Меня же, откровенно говоря, куда больше физиологических особенностей оборотниц сейчас занимал вопрос, сколько детей Амельда собирается мне подарить. Ее хвосты я перестал считать, когда их количество достигло десяти. Об этом и спросил.
— Нет, что ты? — прижалась ко мне, явно успокоенная тем, что я ее не ругаю, девушка. — У меня будет только один котенок. Но это будет не анимаг. А я так мечтала родить тебе анимага. Как и моя мама.
Вот теперь понятно, почему она так активно себя вела и никак не хотела остановиться. Вбила себе в голову, что должна обязательно добиться такого же успеха, как и Сигрид. Но то, что на этот раз этого не произошло, скорее хорошо, чем плохо. Два анимага, пусть и близких родственника, в племенах оборотней может со временем привести к борьбе за власть и, соответственно, междоусобице. И один, как Амельда выразилась, «котенок» меня тоже вполне устраивает. Правда, надеюсь, что родится он все-таки человеком, а уж в кого потом станет перекидываться, увидим.
Одежда Амельды нашлась в пещере. Догадалась сначала раздеться здесь и только потом уже в пантеру обратиться. Раньше она такой предусмотрительностью не отличалась. Спустились вниз, в замок, где, увидев нас, удивленного возгласа не сдержала Диана. Оказалось, что за эти два дня мы оба сбросили килограммов по пять-шесть и сейчас выглядели такими изможденными, будто на строительство дорог у Родрика полгода отработали.
Дождавшись, пока я приведу себя в порядок, надо признать, что на императора я после двух дней проведенных в пещере не очень походил, и поем, Диана и Родрик увлекли меня в мои рабочие покои.
— Ричард, — с места в карьер начал дядюшка. — Пока тебя, гмм, по важным причинам не было, прилетел голубь от Элантры. Боюсь, что нам или нужно попрощаться с Саэксом и срочно выводить оттуда наших людей, или посылать туда подкрепление и начинать настоящую войну с императором Ортисом. Потому что он ее начнет в любом случае. Уже начал.
Я протянул требовательно руку, и Диана передала мне сообщение от моей воздушницы, которая и была истиной наместницей Саэкса. А отнюдь не ее муж и уже тем более не Мелисса.
Ситуация и правда складывалась там непростая. Когда в Саэксе получили письмо Дианы, в котором она от моего имени разрешала Мелиссе вернуться в Юмиле, делать это было уже поздно. К границам герцогства, по своей площади уже вполне претендовавшего на статус королевства, подходили войска, посланные Ортисом «на усмирение зарвавшейся герцогини Мелиссы», которой в не самых парламентских выражениях предлагалось самой, пока не поздно явиться пред светлы очи императора и вымолить у него прощение за незаконные захваты.
Гортензия при этом сообщала из столицы Кортии, что никакого прощения Мелисса, без сомнений, не получит, и ждет ее в лучшем случае камера подземной тюрьмы, а в худшем — эшафот. Ортис увидел в ней серьезную угрозу своей власти и церемониться не собирался.
Впрочем, ехать к нему в гости Мелисса и не думала. Вместо этого она вместе с огневиком Гораном, Элантрой и ее мужем, как и Горан огневиком, а также двумя одаренными магически феодалами устроила этому отряду Ортису засаду на его пути и разгромила в пух и прах.
Сейчас Ортис собирает по-настоящему большую армию, ради чего даже снял часть своих войск с границы с Блазией и, по информации Гортензии, через месяц — полтора обрушится на Саэкс.
Жертвовать Саэксом я совсем не собирался. Да и времени, пусть и оставалось мало, но все-таки хватало на то, чтобы подготовиться и нанести Ортису полное и окончательно поражение. Благо — теперь в моем распоряжении все силы Блазии. Отличная возможность ударить по Кортии сразу с двух сторон вырисовывается.





Глава 21
Интерлюдия
Мелисса. Элениэль. Изабелла. Рагнхильда



Саэкс. Мелисса.
Элантра написала в Юмиле, чтобы Ричард разрешил ей на время туда вернуться? А зачем ей это надо, негодовала про себя Мелисса. Она в последнее время терпела такие муки неудовлетворенной страсти вовсе не для того, чтобы опять предстать перед императором в роли жалкой просительницы и ловить на себе гневные взгляды Элениэль, презрительные Изабеллы и безразличные — Дианы. Амельду Мелисса пока в расчет не принимала.
Она же мечтала вернуться в столицу новой империи как победительница, как равная или почти равная законным женам императора, как его наместница огромной Кортии, наконец.
А еще лучше было бы совсем туда не возвращаться. Обосноваться во дворце в столице Кортии — Вудменте и оттуда править. Пусть пока и не в статусе императрицы. И обязательно родить Ричарду ребенка. Лучше всего сына. Убедить, упросить, умолить Ричарда согласиться на эту ее просьбу. И тогда он сам будет к ней приезжать. А уж она сумеет окружить его такой заботой и любовью, поразить своими достижениями в развитии Кортии и поддержании здесь порядка, что он будет у нее частым гостем. И пусть поначалу она будет для него только любовницей, а ее ребенок будет считаться бастардом. Мелисса была уверена, что потом она сможет добиться большего.
Она уже сейчас, меньше, чем за год, да что там за год, меньше, чем за полгода выполнила все, что он ей поручил. Территория Саэкса теперь настолько обширна, что называть его герцогством просто уже стыдно. Королевство. И никак иначе. Именно это название она и использовала, чтобы заставить почему-то не обращавшего никакого внимания на ее захваты императора Кортии Ортиса напасть.
Вот же тупица! Еле сдерживалась Мелисса, чтобы не сказать это вслух, когда речь заходила о том, как хорошо, что Ортис пока не реагирует на расширение Саэкса. Ты же так скоро всю свою лоскутную империю потеряешь! Ну, начни против меня военные действия, пошли хоть какой-нибудь захудалый отряд. Тогда Ричард будет вынужден прибыть сюда, тогда мы вместе с ним вышвырнем тебя из императорского дворца в Вудменте, тогда сработает мой план!
Но Ортис упорно ее не замечал, занимаясь вялотекущей войной на границе с Блазией и пируя с приближенными. Один раз Гортензия сообщила, что император послал куда-то группу боевых магов, и Мелисса уже обрадовалась, что против Саэкса, но вскоре выяснилось, что наказать император приказал не ее, а какого-то мелкого графа, который имел неосторожность в компании неуважительно высказаться о нем.
Идея, как все-таки навлечь на себя гнев Ортиса, пришла Мелиссе в голову, когда она уже готова была сдаться и начать собираться в Юмиле. От Гортензии, как же удачно Ричард тогда эту тварь завербовал, поступила записка, что у императора опять родилась дочка. Уже третья. И ни одного сына, который мог бы стать его наследником. Мелисса усмехнулась и села писать поздравительное письмо императору.
«Возлюбленный брат мой», — так начала она его и еще раз язвительно усмехнулась. Такое обращение пусть и не являлось прямым оскорблением, но было даже чем-то худшим. Оно говорило о том, что герцогиня Саэкса считает себя равной Ортису по положению и не признает его своим императором. «Всемилостивейший император», — так следовало бы начать письмо от подданной. Обращение «брат» или «сестра» допускалось только в переписке между самодержавными монархами. Все они между собой братья и сестры по высшей власти.
Вот так, довольно посмотрела еще раз на первую строчку письма Мелисса. Посмотрим, как ты на это отреагируешь. Дальше следовали высокопарные поздравления с рождением дочери, при этом девушка умудрилась несколько раз подчеркнуть, что у императора это уже третий ребенок женского пола и выражала надежду, что со временем у Ортиса «получится» обзавестись и наследником. «Мелисса, королева Саэкса», — так завершила она свое послание. Ну, если этот кретин умудрится проглотить и такое, запечатывая своей личной печатью кожаный чехол, в который вложила свои «поздравления», подумала Мелисса, то мне действительно придется вернуться в Юмиле.
Зря Элантра думала, что надежно контролирует все в Саэксе. У Мелиссы, чьи предки уже два века были здесь герцогами, оставалось еще несколько преданных слуг, готовых выполнить ее указание, не ставя в известность представительницу далекого императора Юма. Один из них в Вудмент с письмом Мелиссы и отправился. И оно сработало куда лучше, чем любые ее захваты.
По информации от Гортензии, Ортис внезапно просто взбеленился на Саэкс — кричал, топал ногами и тут же послал за «совсем потерявшей разум девкой» отряд своих гвардейцев в три сотни человек при пяти боевых магах. О том, чем был вызван гнев императора, Гортензия не знала. Еще бы, улыбнулась Мелисса, не станет Ортис никому вслух ее письмо читать.
Посланцев императора Мелисса вместе с Элантрой, Гораном, мужем Элантры и еще двумя феодалами, которые добровольно (ну, почти) признали себя вассалами Саэкса, а также сотней воинов (зачем больше при такой магической мощи?) перехватили при переправе через небольшую речушку. Тех, кто оставался на противоположной стороне, атаковали Элантра с мужем и двумя феодалами, один из которых был магом воды, что возле реки было большим преимуществом, а тех, кто уже успел переправиться, встретили Мелисса с Гораном. Сначала завязали перестрелку огненными шарами и стрелами, потом Мелисса создала при помощи магии ветра и огня огненный вихрь и добила немногочисленных выживших уже туманом тления. Вся схватка не заняла и получаса.
Особенно Мелиссу порадовало, что, как она заметила, несколько гвардейцев Ортиса и один маг, задержавшиеся с переправой, сумели ускользнуть от отряда Элантры и сейчас были уже вне досягаемости заклятий, нахлестывая своих коней. Отлично, подвела девушка итоги сражения, уже завтра — послезавтра беглецы доложат Ортису о том, какая судьба постигла его убогое войско, и тот начнет собирать уже серьезные силы. Собственно, именно на это она и надеялась, когда убеждала Элантру разделиться. От нее самой никому бы уйти не удалось (и действительно не удалось, кстати), а девушке было необходимо, чтобы кто-то принес в Вудмент злую весть о разгроме.
Теперь никакой речи о том, чтобы ей уезжать из Саэкса, быть не могло. А вот Ричарда с подкреплением нужно было срочно вызывать. С этим и Элантра поспорить не могла. Хотя на Мелиссу, не сумевшую скрыть своего удовлетворения сложившейся ситуацией, посмотрела с подозрением. Впрочем, если даже воздушница о чем-то и догадывается, успокоила себя Мелисса, это уже не имеет значения — дело сделано, война начата.
Дорога из Блазии в Юм. Элениэль.
Растянувшийся обоз сильно замедлял их продвижение, а обе — и Изабелла, и Элениэль, последняя особенно, очень спешили. Весть о том, что они срочно нужны в Юмиле, настигла их на пятый день пути из Блазии.
Но караван двигался медленно.
— Неплохо вы тут прибарахлились, как я погляжу, — окинув перед отъездом вещи Изабеллы и Элениэль взглядом, заметил Ричард. — Где только столько всего набрали? Еще Изабелла меня не удивляет. Тут одних эльфийских тканей на две повозки, наверное. А вот ты, Элениэль, ты, что умудрилась такого найти в Кордобусе, что никак нельзя оставить?
— Во дворце было отличное оружие, — смутилась тогда Элениэль. — Я его передам Галанэль, и она сможет под сотню воинов великолепно снарядить. Ну, и вино наше. Ты же помнишь, что я его здесь бросать не хочу. Оно, вон, Изабелле во время зимних приемов пригодится.
— Ну, ну, — покивал тогда Ричард. — Тащите все это с собой, коли есть охота. Заставить девушку бросить понравившиеся ей вещи смертельно опасно, — добавил он, рассмеявшись.
И вот теперь из-за всего этого, как выразился Ричард, «барахла» она опаздывает на его срочный вызов, раздраженно думала Элениэль, оборачиваясь на строй повозок. Эта клятая Мелисса все-таки умудрилась спровоцировать войну в Кортии, и теперь их мужу деваться некуда, кроме как расправиться и с этой империей. Хотя, Элениэль это прекрасно помнила, Ричард хотел отложить столкновение с императором Ортисом как минимум на год.
— Это все Мелисса, — буквально шипела Элениэль, не переваривавшая темную магиню. Впрочем, теперь и сама она, да и Изабелла владели такой магией. — Уверена, что это она все это устроила, чтобы заставить Ричарда приехать в Саэкс.
— Чем тебе эта Мелисса так не нравится? — ответила Изабелла. — Она сейчас полностью зависит от Ричарда. Конечно, есть за ней грешки, но сейчас она не опасна.
— Она предательница, — не согласилась Элениэль. — Да, я тоже совершала ошибки, но я никогда не предавала. Как и ты, и Диана. И Амельда, уверена, на подлость не способна, а эта Мелисса — лживая тварь. При первой же возможности убью ее, и пусть потом Ричард делает со мной, что хочет. Я это сделаю и ради него, и ради всех нас, — жестко закончила эльфийка.
Дорога из Блазии в Юм. Изабелла.
А она вполне на это способна, подумала Изабелла. Честная, прямая, но не очень умная все-таки и совсем не способная ни на какое коварство. Ричард, конечно, ее простит. Именно из-за этих ее качеств, которые прекрасно знает. Стоит ли предупредить Ричарда о намерении Элениэль? Пожалуй, нет, решила Изабелла. В конце концов, угрозы это одно, а дело — совсем другое.
Да и портить отношения с Элениэль Изабелле совсем не хотелось. За последнее время они настолько сблизились, что стали настоящими подругами.
— Будь проще, и к тебе потянутся люди, — сказал ей Ричард, когда она в первую ночь на пути в Кордобус с недоумением вошла в небольшой шатер с единственной постелью, на которой им втроем — Ричарду, ей и Элениэль предстояло расположиться.
— А также эльфийки, дроу и оборотницы, — добавила тогда Элениэль, шутливо обнимая ее.
И она последовала этому совету. Стала вести себя с Элениэль более естественно, в общем, как и посоветовал муж, — «проще». А как еще можно было, проводя каждую ночь в одной постели? Потом эльфийка вместе с Ричардом учила ее пользоваться магией, затем они вместе работали в Кордобусе. Нет, о намерении Элениэль уничтожить Мелиссу говорить Ричарду она не будет.
Эх, если бы Элениэль еще и Рагнхильду по какой-либо причине решила убить. Мысль, как бы хорошо было избавиться от зависимости от главы «императорских псов», нет-нет, да и приходила ей в голову.
— Меня больше Рагнхильда беспокоит, — запустила Изабелла пробный шар. — Очень уж много у нее власти. Да, сейчас она душой и телом предана нашему мужу, но что может случиться, если это по какой-либо причине изменится?
— Рагна, как ее называет Ричард, отлично справляется со своими обязанностями, — не согласилась с ней Элениэль. — А ты, похоже, никак не можешь ей простить тот случай, когда она подвергла тебя и Диану заключению? Забудь. Она ведь тогда поступила правильно.
Изабелла задумалась, еще раз взвесила все возможные последствия, если она затеет какую-нибудь интригу против контрразведчицы и попадется, и решила, что оно того не стоит. Та обещала молчать, и слово свое сдержит. А это — главное. Если же и попросит о чем-то, то в зависимости от того, что это будет, можно и помочь.
Юмиле. Рагнхильда.
Сегодня у молодой женщины было великолепное настроение. Причиной этого стал разговор с дядей императора Родриком. Начало его, правда, Рагнхильду смутило и даже испугало. Но зато продолжение было таким, о каком она даже во сне мечтать не могла.
— Так, значит, у тебя ребенок от Ричарда, — неожиданно произнес достопочтенный, прогуливаясь с ней по стене замка, куда зачем-то ее пригласил, и теперь она понимала, зачем. — И он вопреки всему унаследовал отличительную черту нашего рода. Так? — спросил Родрик, поворачиваясь к Рагнхильде.
Женщине стоило немалых усилий скрыть свое удивление и не подтвердить слова главы регентского Совета, в отсутствии императора являвшегося высшей властью. Как раз сейчас такая ситуация и была. Ричард накануне уехал, не дождавшись приезда Изабеллы и Элениэль и решив встретить их по дороге и там дать им все указания, кому и что предстоит делать в ближайшее время.
— Ричард мне все рассказал, — правильно понял ее молчание Родрик. — Тебя предупредить не смог, так как ты вчера инспектировала наши ближние заставы. Мне он оставил относительно тебя и твоего сына распоряжения.
— Какие? — не выдержала роли ничего не понимающей и ни в чем не сознающейся Рагнхильда.
— С сегодняшнего дня тебе присвоен статус метрессы. Знаешь, что это такое? — улыбнулся Родрик.
— Нет, — покачала головой женщина.
— У нас никогда не использовался, но в империи был одно время в ходу. Метресса — это официальная, заметь — именно официальная, фаворитка императора. Любовниц может быть много. А метресса только одна. И что особенно, наверное, для тебя важно, дети метрессы, пусть и не входят в перечень наследников, но являются общепризнанными детьми императора, получая титул герцогов. Это я Ричарду посоветовал так поступить, когда он меня спросил, как можно признать твоего ребенка его сыном, но при этом не нарушить никаких традиций. В общем, твой Ригволд становится отныне герцогом юмским. Понятно?
— А Изабелла, а другие супруги Ричарда? — забыв от удивления прибавить к именам соответствующие титулы, спросила женщина. — Как они к этому отнесутся?
— Диана и Амельда уже все знают и, как я понял, никаких возражений с их стороны нет. Да и какие могут быть возражения, если это воля императора? — Родрик усмехнулся. — Элениэль тоже, уверен, даже внимания на это не обратит. Да и не появится она в Юмиле в ближайшее время. Ей Ричард собирается поручить с армией Блазии вторгнуться в Кортию, тогда как он сам начнет войну с территории Саэкса. А что касается Изабеллы, — Родрик пожевал задумчиво губами. — То она сейчас поостережется высказывать мнение, которое не совпадает с мнением ее мужа, — дядя императора опять улыбнулся. — И мне будет спокойнее работать с тобой в твоем новом статусе. Все-таки знаешь ты слишком многое для той, кто не имеет непосредственного отношения к императорской семье.
— И еще, — переходя на деловой тон, продолжил Родрик. — Сегодня же пошли с голубем письмо в Кордобус. Вызови на встречу Гинзеля. Думаю, на границе Турвальда с Блазией будет удобно вам обоим. Обсуди со своим теперь коллегой и, кстати, подчиненным, как обстоят тайные дела в империи. Нам с тобой мой племянник поручил блюсти порядок на всей территории, пока он будет в отъезде.





Глава 22
Вудмент



— Вставай, тварь, и сражайся! — услышал я звенящий ненавистью голос Элениэль, открывая дверь моих (теперь уже моих) покоев в императорском дворце в Вудменте.
Столицу Кортии мы захватили несколько дней назад, но я сюда прибыл только сегодня утром. Так уж получилось, что первыми в Вудмент вошли войска, которые из Блазии вела Элениэль, которая, пока ждала подхода меня и Мелиссы с примкнувшими к нам дружинами местных феодалов, успела навести и во дворце, и в городе относительный порядок.
Впрочем, сейчас она явно было занята чем-то другим. И противоположным порядку. А именно — жестоко избивала ногами Мелиссу. Последняя, скорчившись на полу возле дивана, пыталась спрятать под него голову, а грудь и низ живота прикрыть руками.
— Даже не надейся! — отвечала разбитыми в кровь губами девушка эльфийке. — Ничего у тебя не выйдет. Я не встану, а Ричард тебя за то, что ты сейчас творишь, накажет, — и она плюнула кровавой слюной на сапог Элениэль.
— Ричард⁉ — снова вышла из себя моя третья жена. — Для тебя он «его императорское величество», мерзкая шлюха! И если я еще раз увижу тебя в его спальне, то убью! А сейчас получай! — и Элениэль занесла ногу, чтобы нанести Мелиссе очередной удар.
Остановил ее я, резко дернув назад за плечи, отчего эльфийка отшатнулась назад, промахнувшись по Мелиссе, и чуть не упала, но тут же вырвалась и, похоже, даже не отдавая себе отчета, кто ее только что удержал от удара, снова бросилась к своей жертве.
— Хватит, Элениэль! — остановил я ее. — Немедленно прекрати! Что тут вообще происходит?
Вопрос был излишним. Судя по одежде Мелиссы, вернее — почти ее полному отсутствию, девушка была вытащена из постели. Моей. Другой тут просто не было. И извлекла ее оттуда Элениэль, очевидно, за волосы, о чем говорила растрепанная прическа герцогини Саэкса. А потом… Потом начала избивать, свидетелем чего я и стал. Вовремя я, однако, подошел. Никаких блокираторов магии в Кортии отродясь не использовали, а значит — дело могло дойти и до тумана тления, которым и Мелисса, и Элениэль владеют.
Но Мелисса, должен признать, молодец. Не поддалась эмоциям и стоически терпела побои, ожидая, что или эльфийка успокоится, или я приду. А вот Элениэль, кажется, совсем потеряла способность разумно мыслить.
— Я вызвала ее на поединок! — заявила эльфийка, поворачиваясь ко мне. — По всем существующим традициям она не имеет права отказываться! Здесь и сейчас!
Ага. Помню, как ее саму также вызвала бывшая в ту пору королевой дроу Алира. Тогда я, имея на это право, запретил Элениэль принимать вызов и этим, подозреваю, сохранил ей жизнь.
— Поединок запрещаю! — произнес я и на этот раз. — И не только поединок, но и любые ссоры и выяснения отношений! Элениэль! — я взял жену за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза. — Приди в себя! Сейчас ты поможешь Мелиссе одеться и отведешь ее в ее покои. Потом вызовешь туда лекарей. Всех, каких только найдешь во дворце. К утру, делай, что хочешь, герцогиня Саэкса должна выглядеть так, будто ничего того, что я сейчас видел, не было. Используй свою природную магию, если нужно. Этой ночью никто из вас мне не нужен. Все. Вперед и с песней!
— Ваш приказ будет выполнен, ваше императорское величество, — едва сдерживаясь, чтобы не начать возражать, произнесла Элениэль и пошла в спальню, откуда быстро появилась с платьем Мелиссы. — Вставай! — резко дернула она девушку за руку.
— Я сама, — кривя кровоточащие губы и с трудом, опираясь на сиденье дивана, вставая, отмахнулась Мелисса.
Надеюсь, что зубы ей Элениэль не выбила. Их, конечно, тоже можно восстановить, но не за одну ночь, а мне завтра шепелявящая спутница во время приема присяги у местных аристократов, не нужна. Тем более, что ей самой предстоит это сделать первой.
— Завтра после завтрака жду вас обеих здесь, — напутствовал я Элениэль и Мелиссу. — День предстоит тяжелый, так что поторопитесь.
Наконец, обе девушки покинули мои покои, и я смог приступить к последнему на сегодняшний день делу — решению судьбы детей императора Ортиса. Жена его, узнав, что ее муж проиграл решающее сражение и сам погиб, покончила с собой.
В первый момент меня такой ее поступок поразил, но потом, узнав получше о местных нравах, я подумал, что ее можно понять. Сначала, я должен был ее отдать на потеху своим воинам, естественно, став первым в этой очереди, а потом содрать с нее кожу. Разумеется, всех детей бывшего императора тоже ждала смерть. Тут, в Кортии, врагов за спиной оставлять не принято, а предельная жестокость — норма жизни и даже признак силы и решительности. Захватил чужой замок — перебей всех ближайших родственников предыдущего владельца. А уж если императора сверг, то тут, вообще, до седьмого колена извести всех нужно. Мрак, одним словом.
К счастью, из родственников у Ортиса остались только три дочери. Остальных он вполне успешно за время своего правления сам извел. Младшая — еще в пеленках, средняя — семи лет, и старшая Талия — пятнадцати. Вот именно эта Талия и должна была завтра заменить принявшую яд вдову императора. Разумеется, ни отдавать эту еще почти девочку празднующей сейчас в городе победу солдатне, ни пользоваться ею сам, ни тем более приказывать содрать с нее прилюдно на площади кожу я не собирался. Но поговорить мне с ней было нужно. От того, как пройдет беседа, будет зависеть, как мне с ней и ее сестрами поступить — отправить навечно в какой-нибудь монастырь или позволить жить на свободе. Конечно, не в Кортии, но где-нибудь в Турвальде или Достере почему бы и нет. Блазия для этого не подходила. Там ненависть к кортийцам еще не скоро уляжется.
Когда ко мне в покои ввели Талию, то я сразу обратил внимание, что девушка, а, несмотря на юный возраст, передо мной стояла уже сформировавшаяся девушка, нисколько не похожа ни на своего отца — тот был рыжим и с грубыми чертами лица, а эта — жгучая брюнетка с тонким, прямым носом, высокими скулами и красиво очерченным подбородком, ни на вдову Ортиса. Последнюю я по понятным причинам живой не видел, но ее портрет мне на глаза во дворце попался — о лице по нему судить было сложно, но волосы точно были светлыми.
— Как вы собираетесь поступить со мной и моими единокровными сестрами, ваше императорское величество? — спросила меня девушка, когда с ее головы сняли мешок, который зачем-то нацепили, когда вели ко мне из камеры подземной тюрьмы.
Вот оно что. Девушка — дочь Ортиса от другой жены. Судя по всему, первой. Интересно, а она куда делась? Этот вопрос я и задал.
— Мою мать отец убил сразу после моего рождения, — ответила Талия. — Не поверил, что я его дочь, обвинил в неверности и…
Это хорошо. Не то, что убил, конечно, а то, что вряд ли девушка испытывала какую-нибудь привязанность к своему папаше и сожалеть о его смерти, по идее, не должна. Если это так, то можно ее оставить на свободе.
Да и вообще, если разобраться, то мне дочерей Ортиса благодарить надо. Если бы не они война в Кортии, которая и так затянулась почти на полтора месяца, длилась бы еще дольше и стоила бы мне потерь среди моих воинов. Моих — то есть, из Юма, Турвальда и Блазии. А так я жертвовал только перешедшими на мою сторону кортийцами. Да, не слишком порядочно и честно, но уменьшить количество магически одаренных и абсолютно неуправляемых по большому счету феодалов, да еще и с учетом их порядков, я посчитал самым разумным решением.
Суть заключалась в том, что у династии императоров Кортии, последним представителем которой стал Ортис, всегда первым рождался сын, который наследовал способности к двум «императорским» стихиям — огню и воздуху, а вот у Ортиса и первой на свет появилась эта Талия, и вслед за ней еще две дочки. И магии в них не было ни на медяк. Это порождало в его вассалах сомнения в будущем Кортии и немало способствовало тому, что они предпочитали нарушить свою присягу и перейти на мою сторону.
— Я готова ко всему и сопротивляться не буду, что бы вы со мной ни сделали сейчас, — продолжила между тем Талия. — Но у меня к вам будет одна просьба. Пощадите младших! Они еще ничего не понимают и не будут представлять для вас никакой угрозы.
Ну-ну, можно подумать, что, захоти я «что бы с ней ни сделать», она смогла бы оказать какое-то сопротивление. Разве что кричала бы. Да и то ей бы быстро заткнули рот. Или она хочет, чтобы я это что-то сделал? Пригляделся к девушке. Пожалуй, что и да. Вон как грудь вздымается. Но нет. Раз я решил, что ее не трону, то так и будет. Хотя, должен признаться, выглядит дочка Ортиса очень притягательно.
— Завтра тебя и твоих сестер с несколькими служанками отправят под охраной в Турвальд. Поживете пока там, а потом я посмотрю, как с вами поступить. Но обещаю, что жить будете, — озвучил я свое решение.
Сила воли у меня — кремень, характер — железо, ложусь спать один. Действительно, отдых необходим. Вымотался я за последнее время прилично. Даже энергия жизни, которую я периодически в себя вливал, не очень уже помогала.
Началась вся эпопея два месяца назад, когда по дороге в Саэкс я перехватил караван Элениэль и Изабеллы. Последней надлежало следовать дальше в Турвальд, где и оставаться до моего возвращения, наводя там порядок и доводя до конца расследования «в сфере экономических преступлений», которые выявила Рагнхильда.
Элениэль же должна была срочно вернуться в Блазию, собрать там не меньше сотни боевых магов и тысяч пять воинов и с этим силами через месяц вторгнуться в Кортию. По моим расчетам к этому времени я уже начну боевые действия против императора Ортиса с территории Саэкса, и он будет вынужден снять большую часть своих сил с границы с Блазией. Потом Элениэль должна будет начать продвижение к столице Кортии Вудменту, возле которого мы еще через месяц встретимся. Конечно, весь план носил очень приблизительный характер, и многое в нем еще могло десять раз поменяться, но мы будем поддерживать при помощи гонцов постоянную связь и в случае чего наши действия скорректируем.
С мной в Саэкс следовали тысяча турвальдской конницы, пять сотен оборотней на своих любимых лосях и столько же моих горцев. Использовать их я собирался только в самом крайнем случае. Магов я в этот поход брать не стал. Их задачей было прикрывать границы Солбери с проклятыми землями.
Вообще, вся эта каша, которую Мелисса все-таки умудрилась заварить в Кортии, меня совсем не радовала. И Блазия еще не полностью перешла под мою власть — по сути, только столица да самые ближайшие к ней области, и в том же упраздненном королевстве Солбери, которое теперь стало частью Турвальда, еще далеко не все готово к ожидаемому мной нападению нежити, да и не решил я пока, какое направление в данный момент важнее и какую проблему решать первой — то ли с Кортией сначала нужно было разобраться, то ли до конца продумать и подготовить операцию против древнего мага. Его я считал противником куда более опасным, что все Кортии и Блазии вместе взятые.
Но моя дорогая Мелисса лишила меня этого выбора. Впрочем, увидеть (и не только) эту неудержимую в достижении поставленных ею целей девушку я хотел.
Застал я Мелиссу в самом плачевном состоянии.
— Она в камере в подвале, — указывая пальцем в пол, ответила мне Элантра, когда я, прибыв в Саэкс, спросил, почему меня не встречает «герцогиня».
— Так выпустите ее и приведите сюда, — приказал я. — Сейчас займусь ее лечением.
— Простите меня, ваше императорское величество, — смутилась Элантра. — Но не могли бы вы сами за ней спуститься? Она совсем, боюсь, потеряла разум. Пока мы готовились к отражению первого нападения имперских войск и еще пару дней после него, она была более или менее нормальной, но потом… В общем, она кидается на любого, кто заходит в ней. Мы ей даже еду передаем в специально проделанное окошечко в двери. Ведет себя, как дикий зверь. Может быть, увидев вас, она придет хоть немного в себя. В противном случае ее придется связывать, чтобы доставить к вам.
Забавно, но связывать Мелиссу действительно пришлось. Только мне самому. Потому что она меня не узнала и, когда я вошел в ее камеру, набросилась на меня с явным желанием выцарапать мне глаза. Еле-еле увернуться успел.
— Оставьте нас, — приказал я, захлопывая за собой тяжелую, обитую металлическими полосами дубовую дверь.
Да, видеть то, что происходило потом, никому нельзя было, так как все дальнейшее больше всего напоминало действия наемника, ворвавшегося в поверженный город и теперь предававшегося грабежу и насилию. Грабежа в моем случае, правда, не было, а вот к насилию прибегнуть пришлось. Сначала попробовал просто повалить Мелиссу на кровать (хоть кровать для нее в камере нормальную установили, и то хорошо), но она так отбивалась руками и ногами, что я был вынужден девушку связать. Как же она рычала, брыкалась, извивалась. Наверное, в ее повредившемся от воздействия магических энергий мозгу я и был самым настоящим насильником.
Относительно в себя Мелисса пришла только спустя два часа. То есть отбиваться перестала, но меня по-прежнему не узнавала. Просто лежала безвольным трупом, позволяя мне делать с ней все, что захочу. А я хотел только одного — вернуть ее в нормальное состояние, и способ этого добиться я знал, к сожалению, только один.
Должен сказать, что никогда не понимал насильников. Но это непонимание носило теоретический характер. Теперь, могу утверждать, что не понимаю и практически. Это какое-то психическое расстройство должно быть, чтобы от такого процесса получать удовольствие. У меня было единственное ощущение, что я несколько часов то ли мешки грузил, то ли какой-то отвратительной мерзостью занимался. И это, несмотря на то, что умом я осознавал, что занимаюсь лечением.
Наконец, Мелисса отключилась, провалившись в какую-то смесь сна и бессознательного состояния. Судя по всему, сопровождавшуюся кошмарами, потому что она периодически издавала жалобные стоны, бормотала что-то вроде «пожалуйста, не надо», а один раз, не открывая глаз, постаралась вскочить, чтобы, видимо, куда-то бежать.
— Ричард! — очнулась девушка на утро следующего дня. — Ты приехал! Ты меня выпустил из этого отвратительного подвала! — и она потянулась, чтобы обнять меня.
Да, мы были уже в ее спальне, куда я Мелиссу перенес, пока она спала. И это снова была Мелисса, а не то полусумасшедшее сначала дикое, а потом жалкое существо, которое я увидел вчера.
Всю следующую неделю мы готовились к походу и принимали перебежчиков из стана императора Ортиса. Симпатии они мне не внушали. Гордые, заносчивые, готовые ради приобретения новых владений и увеличения своей власти убивать без разбора. Бывали случаи, когда один брат давал присягу мне, а второй оставался верен Ортису. При этом, как я понимаю, при встрече на поле боя каждый из них не будет сомневаться ни единого мгновения перед тем, как послать в брата огненную стрелу, воздушное лезвие или, если магические силы уже на исходе, проткнуть его мечом.
Но в магии они все были весьма сильны. Теперь я понимал, почему железные легионы Блазии не только не могли столько лет победить Кортию, но частенько сами терпели поражения. Огневики, помимо стрел, шаров и щитов, умели вызывать настоящий огненный дождь, который мог накрыть сразу отряд человек в пятьдесят. Владевшие земляной магией поражали противников вырывавшимися из-под земли каменными кольями, на которых враги потом корчились, истекая кровью. Водники не ограничивались каким-нибудь смерчем, а создавали целые тучи ледяных копий, пробивавших насквозь любые доспехи. И это только несколько примеров. И, конечно, все эти феодалы были буквально с ног до головы увешаны различными амулетами.
И сколько же их тут в Кортии было! Только к нам за первую неделю и за три последующие, пока мы, беря замок за замком, продвигались в сторону Вудмента, примкнуло почти пять сотен таких магов. В армии Ортиса их было еще раза в полтора больше. Правда, для этого ему пришлось снять войска с границы с Блазией, чем сейчас должна была воспользоваться Элениэль, но все равно магическая мощь Кортии впечатление производила. Счастье, что местные феодалы почти все свои силы тратили на междоусобицы, а то, уверен, они уже давно захватили бы и Блазию, и мой Юм, и Эльфару с Драуром. Может быть, только оборотни сумели бы отбиться, да и то — только благодаря тому, что в их лесах можно скрываться до бесконечности.
Наконец, на обширной равнине мы увидел войско Ортиса.





Глава 23
Битва двух императоров



— Ваше императорское величество, — обратилась ко мне Элантра, когда на следующее утро наши войска начали строиться друг напротив друга. — А вы знаете, что еще ни разу за историю на поле боя не сходились два императора? Сегодняшнее сражение войдет в летописи.
Не знаю. Но догадываюсь. А как такое могло произойти, если при правлении древних магов тут никаких императоров в помине не было, попробовал бы какой-нибудь королек себя так назвать — вмиг на голову укоротили бы, а потом их и было только двое — один в Кортии, второй — в Блазии, и оба, будучи не совсем идиотами, своими жизнями рисковать лишний раз вовсе не торопились. Это сейчас у Ортиса ситуация безвыходная. На кону не победа в каком-нибудь ничего не значащем приграничном сражении, а его собственный трон. Поэтому он сам свою армию и повел. Кроме того, подозреваю, он опасается, что без него, она может и на мою сторону переметнуться.
Ну, посмотрим, сегодня, как эти кортийские маги себя покажут в настоящей битве, а не в их постоянных междоусобных склоках. Ни о какой тактике или, упаси Единый, стратегии даже мечтать нельзя было. Что у меня, что у Ортиса просто две толпы плохо управляемых и недисциплинированных аристократов, каждый из которых уверен, что и сам знает, как лучше поступить в той или иной ситуации.
Пока шли от Саэкса сюда, несколько замков моя, если так можно сказать, армия взяла не только без моего приказа, но даже невзирая на мой прямой запрет. При этом каждый раз уничтожали там всех. Абсолютно уверен, что просто пользовались случаем, чтобы свести какие-то свои личные счеты или чтобы выморочных владений после войны больше было. Каждый ведь из тех, кто перешел на мою сторону, рассчитывает после победы получить себе в награду домен — другой.
Единственное, что меня во всей этой ситуации радовало, так это то, что простые, неодаренные воины в битвах участвовали далеко не всегда.
Порядок тут был такой. Вперед с обеих сторон выходили благородные, то есть — маги, и начинали поливать противников всевозможными заклятьями. Обычные войска в это время держались подальше. Если на этом этапе побеждала одна сторона, то продолжения никакого обычно не следовало. Подчиненные поверженных складывали оружие и или отправлялись к победителю в рабство, или, если тому это было нужно, включались в его дружину, тут же, прямо над трупами своих прежних сюзеренов давая клятву верности своему новому хозяину, которую в следующий раз готовы были точно так же забыть. Впрочем, никакого предательства в этом не было. Клятва действовала только при жизни того, кому ее давали. И если сюзерен погибал, то его вассалы и воины могли с полным правом выбрать, кому они будут служить в дальнейшем.
Но бывало и так, что в магической схватке победитель не выявлялся — просто обе стороны истощали свои энергетические каналы. И вот тогда в дело вступали войска. И начиналась дикая резня, целью которой было уничтожить потерявшего возможность применять магию предводителя противников. Тут уже жертв было множество.
Нечто подобное, похоже, ждало нас и сегодня. И не то, чтобы я был против подобного расклада, хотя вначале, когда при первых стычках увидел, как тут принято сражаться, был изрядно раздражен. Увы, но жизнь вынудила меня признать правоту Ортиса, который продолжал войну с Блазией с единственной целью уменьшить число своих одаренных вассалов и занять их чем-то, помимо бесконечного выяснения отношений между собой. Мне такие подданные, да еще и в таком количестве тоже были не очень нужны. Так что пусть бьются, как умеют. Мешать не собираюсь.
Жаль только, если магическая битва завершится вничью и придется отправлять в бой простых дружинников. Тут и так населения очевидная нехватка. Треть великолепных полей никем не обрабатывается, а смерды забиты и запуганы феодалами до такой степени, что и голову боятся на благородного поднять. Если последнему что-то не понравится, то может и огнешаром или воздушным лезвием угостить. В небольших городках, которые нам встречались на пути, ситуация чуть лучше, так как они находятся в прямом правлении императора, но тоже картина плачевная. Не удивляюсь, что весьма посредственное, с моей точки зрения, по уровню своего благосостояния герцогство Мелиссы тут считалось процветающим даже еще до того, как я начал его развивать по примеру Юма.
Кстати, Мелисса все это время со своим пониманием местной психологии была крайне полезна. Собственно, именно по ее совету я и не стал пытаться вводить в нашем войске привычные мне порядки.
— Ричард, — пояснила мне девушка, когда мы остались на третью ночь моего пребывания в Саэксе наедине, и она могла что-то мне посоветовать, не нарушая этикета. — Зря ты сегодня приказал объединить в один отряд дружины этих двух баронов. Да еще и Горана к ним командовать поставил. Они все равно не будут прикрывать друг друга, как ты их сегодня учил. Каждый будет за себя. И признавать над собой власть чужака они тоже долго не смогут. Боюсь, что через декаду оба от нас сбегут к Ортису. И других мы так не привлечем на нашу сторону. Не пытайся сразу ломать установленные традиции. После победы наведешь тот порядок, который считаешь правильным, а сейчас просто пользуйся возможностями моих соотечественников, не пытаясь их переделать. Все равно это невозможно.
В общем, в итоге я пришел к выводу, что Мелисса куда лучше меня общается с местными и с куда большей пользой для дела. Так что потом при прибытии очередной группы перебежчиков от Ортиса, часто это были те отряды, которые он высылал, чтобы сдержать наше продвижение, пока сам собирает армию, я их только приветствовал, а потом, так сказать, молча «олицетворял» высшую власть. Переговоры же все вела Мелисса. Ее все воспринимали не только как герцогиню Саэкса и сильную магиню, но и как любовницу нового (скорее все-таки будущего) императора, а последнее в Кортии считалось весьма почетным званием, и ни малейшего удивления, что девушка озвучивает якобы мои решения, не выражали.
В остальном Мелисса тоже была крайне активна. Я бы сказал, просто из кожи вон лезла, чтобы и успех нам обеспечить, в чем я, впрочем, практически и так не сомневался, и меня к себе расположить. Первым она занималась днем, вторым — по ночам. При этом с наступлением темноты не только в постели старалась меня ублажить, но и прибегала к гораздо более тонким ходам. А именно расспрашивала меня о детях, нахваливала моих жен, включая (даже и особенно) Изабеллу, предавалась воспоминаниям о том, как мы вместе шли через проклятые земли. В общем, всеми возможными способами доказывала, что «отныне и навсегда» будет мне верной и достойной помощницей и спутницей.
А подспудно пыталась подвести меня к тому, что я могу, во-первых, доверить ей управление Кортией, когда мы ее полностью захватим, во-вторых, — исполнить ее мечту иметь от меня ребенка, ну и, в третьих, что я совсем сделал бы ее счастливой, если бы взял ее в законные жены, как когда-то мы (точнее она и Изабелла) договаривались.
Пока ни одно из этих ее желаний я осуществлять не собирался. В Кортии я оставлю в роли моей наместницы Элантру. А что касается свадьбы и ребенка, то это тоже под вопросом. На Мелиссу у меня были на ближайшее время другие планы. Впереди у меня был поход во владения древнего мага, и Мелисса мне там будет необходима — и была уже там, и темной магией владеет. Пожалуй, еще Элениэль с собой нужно будет взять. Плюс всех тех, кого я тогда из рабства в проклятых землях освободил. И этого достаточно. Если мы такими силами не справимся, то и большими никаких шансов не будет. Тут скрытность и внезапность все решат, а не грубая сила. Но девушке пока обо всем этом знать рано.
Все-таки кое-какие меры для того, чтобы сегодняшняя битва принесла нам победу без лишних жертв с нашей стороны, я принял. Пусть маги Ортиса, да и мои сражаются, как умеют, но я, Мелисса, Элантра и Горан будем действовать по-другому. Мужа Элантры вместе с пятьюстами приведенными мною горцами я оставил в Саэксе обеспечить нам тыл и бесперебойное снабжение провиантом. Конечно, по пути армия все равно грабила всех и все, но этого не хватило бы, чтобы к Вудменту пришло нормальное войско, а не полуголодная толпа.
Мелисса расположилась на левом фланге. Ее задача будет туманом тления согнать вражеских магов к центру, что помешает им свободно применять свои возможности. Одаренные всегда старались встать в один ряд или максимум в два или три — посылать огненные стрелы, шары или воздушные лезвия через головы своих товарищей не слишком удобно. И именно этого я и хотел добиться.
Элантра с Гораном будут справа. И работать будут парой, формируя общими усилиями огненные смерчи. Благо — Горан огневик, а Элантра воздушница. Уверен, что именно такие слаженные действия магов Блазии и позволяли им справляться с куда более умелыми индивидуально и многочисленными кортийскими. Их задача будет просто сдерживать там врагов, которых как-никак а в полтора раза больше, чем нас.
Я же буду в центре. Сначала подожду, не вступит ли в сражение сразу сам Ортис. Он двустихийник и явно на уровне архимага. Иными словами — почти точная копия Элифаса, а я хорошо помню, каких трудов мне стоило его победить, так что нужно быть внимательным и не торопиться тратить свои собственные силы. Потом, если Ортис так себя и не проявит, то улучу момент и накрою фиолетовой дымкой центр вражеского войска, которое к этому моменту уже должно будет и смешаться под воздействием Мелиссы, и лишиться защитных артефактов. Как оказалось, у многих здесь есть средства защиты и от темной магии, которые они умудрились притащить из проклятых земель.
К слову, именно проклятые земли и стали главной причиной силы местных магов. С одной стороны, при случившемся уничтожившим древних катаклизме в эту сторону, похоже, хлынула волна магии, сильно поднявшая общий магический фон в Кортии (видимые мне потоки магии здесь были значительно ярче и насыщеннее, чем в других местах), а с другой, кортийцам просто повезло — древняя академия магии оказалась недалеко от их границы с проклятыми землями, и они сумели вытащить оттуда множество ценных фолиантов, по которым когда-то учились студенты, и различных артефактов. Некоторые они даже смогли повторить.
Начало сражения было таким, как я и ожидал. Дружины из числа неодаренных воинов остались позади (я и турвальдцев, и оборотней и вовсе за невысоким холмом, на котором сам расположился, спрятал на всякий случай), а вперед вышли маги-аристократы. И началось. Просто настоящее светопреставление какое-то. По-иному и не скажешь. Воздух наполнится тучами огненных шаров и стрел, лезвий, ледяных копий, земля то под одним строем, то под другим вздымалась, выпуская каменные колья, или расступалась, чтобы поглотить зазевавшегося. Даже с моего места было слышно, как трещат, лопаясь, перегруженные защитные амулеты, и все больше противников с обеих сторон вспыхивают, лишаются голов, рук или ног, пронзаются льдом, взлетают вверх на остриях каменных копьев, проваливаются под землю. Зрелище откровенно жуткое.
Впрочем, еще более страшная картина наблюдалась на правом фланге вражеского войска, где далеко не все успели сообразить, что за фиолетовый туман на них надвигается, и вовремя сбежать. Теперь там была отчетливо видна граница, до которой дошло заклинание Мелиссы — с одной стороны по зеленой траве пытаются отступить еще живые, которым мешают их товарищи, а с другой — только голая земля и кучки праха, еще совсем недавно бывшие людьми.
И армия Ортиса не выдержала. С моего места было хорошо видно, как сначала один маг, за ним второй, потом целая группа из то ли пяти, то ли семи человек устремляются назад, в тыл. Может быть, это были те, у кого уже закончились магические силы, но почему-то думаю, что просто сторонники Ортиса начали понимать, что сегодня их ждет поражение и бессмысленно жертвовать собой не желали. Вовремя это произошло — мои маги, которых все-таки было значительно меньше, уже еле стояли на ногах и если бы не смертоносная атака Мелиссы и удачные действия на другом фланге Элантры и Горана, побежали бы они.
Можно сказать, победа, а я еще даже ни одного удара не нанес. Где же Ортис? А, вот и он. Выходит из-за рядов своего отступающего войска. Перед ним расступаются и перестают покидать поле боя. Конечно, сейчас ведь главное зрелище будет. Поединок двух императоров. Слывшего сильнейшим и непобедимым старого и обладающего темной магией нового. Исход возможен только один — смерть одного из нас.
Так-то я не сомневаюсь, что моя возросшая мощь позволит мне одним туманом тления развеять любую защиту Ортиса, даже если на нем есть соответствующий амулет, но необходимо сделать все ярко. Так, чтобы все запомнили. И чтобы даже не помышляли о том, что мою власть можно оспаривать.
Ага, Ортис решил сразу зайти, что называется, с козырей. Огненный вихрь создает. Никогда не забуду, как сдерживал такой же в исполнении Элифаса. Чуть с жизнью тогда не распрощался. Но тогда я был значительно слабее. Сейчас меня таким не испугать. Но все равно стоять столбом, прикрывшись фиолетовым коконом, и ждать, пока противник обессилит, поддерживая свое заклинание, совсем не хочется.
Поэтому поступаю по-другому. Быстро создаю туман тления, с помощью ветра направляю его на противника и окружаю его фиолетовым щитом со всех сторон. Теперь он в непроницаемой для любой магии клетке. А вихрь свой Ортис уже создал, и тот начинает бушевать в созданном мною замкнутом пространстве, пытаясь вырваться наружу. Гудение огня (чистая мартеновская печь получилась) и дикий, нечеловеческий вопль мгновенно вспыхнувшего Ортиса. Все это длится лишь несколько секунд, но впечатление на зрителей производит колоссальное. Такое они точно не забудут.
Развеиваю свой туман и вижу, как сначала маги бывшего императора, а за ними и его обычные войска, так и не вступившие в сражение (последнее меня очень радует), опускаются на колени, бросая оружие и в знак покорности надевая себе на шеи свои пояса.
Вот и все. Окидываю взглядом поле боя. Да, это сражение не забудут не только из-за финальной сцены с моим участием. От моей армии (считаю только магов) осталась в живых в лучше случае половина. У противоположной стороны потери еще больше. Было там магов семьсот пятьдесят навскидку, а сейчас на ногах максимум триста — триста пятьдесят осталось. Ну, может быть, еще кто-то просто ранен и выздоровеет. Но в любом случае таких массовых магических побоищ этот мир еще не знал. Если, конечно, забыть о том, которое устроили древние маги. Но сколько их там было? Если исходить из количества замков, которые я видел в проклятых землях, то значительно меньше.
— Ричард, ваше императорское величество! — подлетает ко мне счастливо улыбающаяся Мелисса. — Поздравляю вас с короной императора Кортии! Теперь вы единственный! Властитель всех людей!
Вскоре к ее славословиям присоединяются и остальные. Все спешат продемонстрировать, как они рады, что я одержал эту «историческую победу» и теперь объединил под своим скипетром всех представителей человеческой расы. Ну, так-то мне еще и Новый Драур полностью подвластен, да и эльфы своим королем признали моего сына. И у оборотней, нет никаких сомнений, что верховным вождем станет со временем наш с Сигрид ребенок. Так что не только людей. А всех.
Кроме нежити, властелин которой вряд ли согласится с тем, что «величайший» — это я. Помнится, он так себя приказывал называть своим рабам. Так что самое важное, самое сложное, самое опасное еще впереди.





Глава 24
Милые девушки



Отдохнув на поле нашей победы два дня, в течение которых лекари постарались поставить на ноги немногих раненых, в магических поединках истощивший свои силы и, соответственно, лишившийся возможности прикрывать себя щитом, редко остается в живых, мы двинулись к столице.
Элениэль я уже отправил гонца с приказом занять Вудмент до нашего подхода и постараться навести там порядок. Помочь в этом моей третьей жене должна была инквизиторша Гортензия, прекрасно знавшая все местные расклады.
С последней я провел беседу сразу, как только мы расположились в императорском дворце. Как ее использовать, я уже решил. Пример главы инквизиции Блазии Гинзеля ясно говорил, что этой организации абсолютно все равно, кого преследовать и за что. Был бы только враг обозначен. В Кортии ситуация с инквизицией была несколько другой, правда, но не в этом аспекте. Так-то в связи со слабой здесь позицией церкви местные борцы с темной магией не столько боролись с ней, сколько утихомиривали наиболее невменяемых феодалов. Естественно, под соусом противостояния темным. В конце концов, найти в любом замке какой-нибудь запрещенный артефакт было не так сложно. Во-первых, таких действительно было в стране очень много, а во-вторых… Во-вторых, всегда можно найти то, чего нет. Особенно, если с собой принести.
В общем, кортийская инквизиция была скорее этакой тайной полицией императора, чем чем-то иным. А еще она оказалась одним из самых богатых и, я бы сказал, разумно управляющих своими владениями коллективных феодалов. Запрет мужчинам-инквизиторам жениться, а женщинам и вовсе вступать в какие-либо связи исключал передачу накопленных богатств наследникам, вследствие чего собственность инквизиции не распылялась, а только постоянно прирастала. В первую очередь, за счет узаконенной передаче ей десятой части всего конфискованного у осужденных этой службой имущества. Но, несмотря на свои богатства, и опять же по причине целибата, за соблюдением которого сама же инквизиция строго и следила, конкурентом светской власти организация не была. Короче, отвратительная, но очень мне сейчас нужная структура.
— Ваше императорское величество, — ответила мне Гортензия на мое предложение ей возглавить кортийскую инквизицию. — Это невозможно. Верховным инквизитором может быть только мужчина, но я, занимая уже много лет пост его первой помощницы, по сути всем и руковожу, так что все ваши указания будут выполняться неукоснительно.
Ну, нельзя, так нельзя. Вознаградил даму свиданием с Гораном, поставил задачу выявлять всех аристократов, которые будут выражать недовольство новой властью, и действовать в их отношении предельно жестко. То, что недовольных будет достаточно, я не сомневался. Потому что первым же законом, который завтра будет оглашен, будет запрет феодалам чинить суд и расправу над смердами. Это право полностью перейдет к верховной власти, которая назначит на места своих представителей. Кроме того, под строжайший запрет попадали все междоусобные войны. Никаких захватов замков соседей отныне быть не должно. За этим проследит инквизиция. За нарушение моих постановлений — лишение домена, а в отдельных случаях и смертная казнь.
Еще одной проблемой обещала стать местная академия магии. Готовили в ней только боевиков. Вне зависимости от способностей одаренного. Ни одной, если так можно сказать, «мирной профессии» в программе не было, включая и лекарской. Для адептов энергии жизни были только две школы. А воевать теперь не с кем. И что вся эта шобла мастеров огненных шаров, воздушных лезвий, каменных копий и ледяных стрел делать будет? Надо бы наиболее разумных, способных понять, что жизнь в империи радикально меняется, на переобучение отправить. Но кто учить будет? Придется вызывать преподавателей из Блазии и Юма. По-другому — никак.
Для тех же, кто не захочет осваивать, скажем, строительство дорог, орошение полей и так далее, есть граница с проклятыми землями. Пока. Потом будет для них другое задание. После того, как я расправлюсь с древним магом и его личами (об ином исходе я думать по понятным причинам не хотел) останется еще множество измененных тварей, не являющихся нежитью. Вот на борьбу с ними я таких упертых и брошу.
Прием аристократов, которые по своему положению были достойны чести лично принести присягу новому императору, был подготовлен за один день. Точнее — за одну ночь. И утром в сопровождении Элениэль, Мелиссы и Элантры с Гораном я занял место на возвышении на троне. Рядом со мной сидеть могла только Элениэль, но еще два кресла я приказал установить чуть ниже, из-за чего помост стал двухъярусным.
Мелисса, было, подумала, что одно из этих мест предназначается для нее, как будущей моей наместницы, и направилась в их сторону, но я жестом указал ей, что она должна встать внизу, там, где будут преклонять колени и произносить слова клятвы верности аристократы. Эта небольшая заминка вызвала ехидную улыбку Элениэль, которая не осталась незамеченной Мелиссой. Да, надо будет мне сегодня же принять меры по их пусть и не примирению, то хотя бы «мирному сосуществованию».
В итоге кресла пока остались пустыми, интригуя входящих в зал моих будущих вассалов.
Первой присягу приносила Мелисса. И как «лицо особо приближенное к императору» (то есть — ко мне) и как владелица самого обширного домена. И тут она на Элениэль отыгралась по полной. Произнеся все положенные формулировки, девушка неожиданно вместо того, чтобы отойти в сторону, поднялась на помост, склонилась передо мной и, вытащив откуда-то из-под моего трона то ли подушечку, то ли небольшой пуфик (когда только успела его приготовить?) устроилась в меня в ногах. Таким образом не только демонстрируя всем связывающие нас отношения, но и оказавшись в результате своего несанкционированного маневра ко мне ближе, чем эльфийка.
Прогонять каким-то образом герцогиню Саэкса с моей стороны было бы в данной ситуации абсолютно неуместно, так что пришлось сделать вид, что так и было запланировано. Ограничился тем, что положил ей руку на плечо, будто бы милостиво, но на самом деле сильно сжал его, показывая этим Мелиссе, что не премину разобраться с ее поведением позднее. Впрочем, девушка это вытерпела и только еще шире улыбнулась. Вот же зараза.
А Элениэль… Нет в этом мире гоблинов. То есть, может быть, и есть где-то. Это местные уверены, что их континент единственный. Я же вполне допускаю, что и другие за «великим» море могут быть. И почему бы там не найтись гоблинам? Но, повторюсь, тут их нет. Так что сравнить позеленевшее лицо красавицы эльфийки было не с кем.
Потом передо мной прошла череда аристократов. Все, как и в Юме, и в Блазии. Единственное отличие, что тут мне не нужно было каждому отвечать и брать его руки в свои. Очень удачно, а то церемония затянулась бы на полдня.
— Мои верные вассалы Кортии, — произнес я, когда последний из присягавших встал с одного колена на ноги и отошел в сторону. — Объявляю, что наместником кортийской области единой империи людей я назначаю присутствующую здесь графиню Элантру, которая будет осуществлять верховную власть в мое отсутствие, — при этих словах воздушница поднялась на нижний ярус возвышения и заняла место на одном из стоявших там кресел. — Командующим армии Кортии будет также присутствующий здесь граф Горан, — вслед за Элантрой на помост поднялся огневик и сел рядом с ней. — Все их приказы следует выполнять так же, как и мои.
Вот теперь очередь зеленеть пришла Мелиссе. Зато Элениэль просто лучилась от радости. Какие же милые у меня спутницы. Какие дружные. Ничего. Проведу сегодня с обеими воспитательную беседу.
Заняться этим получилось только вечером после продолжительного пира, который проходил по традиционной схеме. Сначала один за другим тосты, восхваляющие меня, красоту моей жены Элениэль и… Мелиссы. Последнюю поминали, конечно, реже, но каждый раз, когда это происходило, одна девушка победно улыбалась, а вторая бросала на нее не обещавшие ничего хорошего взгляды. Потом кто-то заснул прямо за столом, кто-то почти незаметно справил нужду за портьерой, кто-то увлек в нишу служанку, а то и чужую жену. Карлики разыгрывали глупые пантомимы, менестрели нудели что-то, как они считали, веселое, акробаты ходили по натянутому под потолком канату. Мда… В Юме у меня такое уже давно не принято. Пришлось потерпеть весь этот бардак. «Ноблесс оближ», как говорится. В смысле — положение обязывает.
— А ну-ка сели рядом! — начал я свое запланированное «построение на тумбочках» Элениэль и Мелиссы, когда нам, наконец, удалось добраться до моих покоев, и я увидел, что мои спутницы расселись в разных углах большой гостиной. — Чтобы больше я не видел, что одна из вас пытается как-то задеть другую. Нам в ближайшее время предстоит важное и опасное дело. И если хотите остаться после него в живых, то придется вам научиться действовать сообща.
Собственно, идея у меня была простая. Каждая из девушек владеет темной магией, без которой в проклятых землях делать нечего. Но с сожалением надо признать, что обе уступают по своим силам не только древнему магу (на знаю, на что он способен, но подозреваю, что на очень многое), но и его архиличам. Это если они будут действовать поодиночке. А если вместе? Объединив усилия?
— С завтрашнего дня и до того момента, когда древний маг падет, вы будете каждую свободную минуту тренироваться вместе. Пробуйте разные варианты. Создавайте вместе туман тления, усиливайте его огнем и ветром. Завтра же отправляйтесь в местную академию и научитесь тем заклинаниям, которыми владеют кортийские маги. Они в боевой магии ушли далеко вперед по сравнению с тем, чему учат в нас в Юме или в Блазии.
— Мы отправимся в проклятые земли? — вздрогнув от воспоминаний, что ей там пришлось испытать, спросила Мелисса. — Когда?
— Пока точно не знаю, — ответил я, с удовольствием заметив, что и Элениэль тоже посерьезнела, услышав, что нам предстоит. — Я бы отложил это на будущую весну, но многое будет зависеть от того, какие действия предпримет древний. Его войска, вторгшиеся в Солбери, мы уничтожили. И он уже об этом, конечно, знает. Кроме того, теперь к нему не доставляются те ингредиенты, которые ему зачем-то крайне необходимы. Войну может и он начать. Так что времени терять нельзя. Готовьтесь. Обе.





Глава 25
Семейные проблемы. Начало



То, что в моей ставшей огромной империи, по сути, объединившей всех разумных, проживающих, если и не в этом мире в целом (все-таки я думал, что найдутся тут и другие обитаемые континенты или хотя бы острова), то в общеизвестной ойкумене, необходимо навести понятный всем, а главное — мне самому, порядок, я понял еще по дороге из Кортии в Юмиле.
И самым сложным тут были даже не взаимоотношения между людьми, эльфами, дроу, гномами и оборотнями, а ситуация в моей собственной семье, к которой, помимо жен с их детьми, я причислял и других своих женщин и наших общих детей.
На поверхности все было пока более или менее гладко, если не считать таких «пустяков», как вражда Элениэль и Мелиссы или та давняя уже попытка Изабеллы захватить власть, но я отлично осознавал, что со временем интересы моих жен, да и не только, до сего момента вращающиеся вокруг меня, переместятся на наших детей. И начнется у меня тут что-то вроде того, что происходило в султанских гаремах, когда каждая из жен верховного правителя начинала интриговать против соперниц и их сыновей, защищая интересы своих. В общем, это был вопрос, который следовало как следует продумать и решить еще до того момента, как я отправлюсь в проклятые земли. Конечно, я рассчитывал оттуда вернуться, но исключать вероятность своей гибели там тоже не мог.
И тут мне на вторую неделю пребывания в Юмиле, когда уже завершился длившийся целую декаду грандиозный праздник по поводу присоединения Кортии (Изабелла, устраивавшая его, на этот раз превзошла саму себя, пробив такую брешь в наших финансах, что Родрик с казначеем только за голову хватались), масла в огонь моего беспокойства о будущем подлили моя старшая жена, от которой такого ожидать можно было, и надежная, как винтовка Мосина, моя верная контрразведчица Рагнхильда. Вот она меня смогла этим по-настоящему удивить.
— И что мне теперь с вами обеими делать? — спросил я Изабеллу и Рагнхильду, когда те, наконец, признались во всем. — Поступить по закону? Тогда тебя, Изабелла, ждет монастырь, а тебя, Рагна, в лучшем случае тюремное заключение, а в худшем — сама понимаешь.
— Готова на все. Приму любое ваше решение, ваше императорское величество, — опустив голову, ответила Рагнхильда.
— Я тоже, — неожиданно не стала пытаться найти для себя оправдания Изабелла.
Ага. Они, видишь ли, на все согласны, а мне как поступить? К счастью, проступки обеих никому, кроме меня, неизвестны, так что общественное мнение, которое частенько диктует нам решения, в данном случае отсутствует.
Произошло же вот что. После завершавшего длительные празднования победы в Кортии пира с раздачей наград я решил провести ночь не просто с Изабеллой, а у Изабеллы. То есть — в ее покоях. Почему-то мои жены считали это проявлением моего особого благоволения к ним, и Изабелла его заслужила. И тем, как организовала всенародные торжества, и тем, как вела себя на всем их протяжении. Особенно меня удивило, что она даже не поморщилась, когда я сегодня объявил, что «за верную службу, а также в целях сохранения преемственности власти в герцогстве Юм сын моей главы контрразведки и фаворитки графини Рагнхильды Ригволд провозглашается герцогом Юма и по достижении совершеннолетия примет на себя все заботы о людях и гномах этой области империи».
О том, что сын Рагны является и моим сыном, все уже каким-то непостижимым образом узнали. Впрочем, почему непостижимым? Сын у женщины родился? Да. Она почти сразу после этого статус «фаворитки императора» получила? Да. Так что тут думать и гадать? Значит, сумела «злая собака» императора соблазнить властителя. Времени вместе они проводят много, возможностей хватало.
И вот это абсолютное спокойствие Изабеллы при объявлении мною данного решения я и хотел вознаградить. Как ни крути, а мой бастард, пусть и официальный, получал власть, пусть и в рамках империи, пусть только в будущем, над самой богатой областью, да еще и ставшей тем центром, вокруг которого эта империя и была создана.
Расположился в ожидании жены в ее спальне и даже слегка задремать успел, как услышал, что в гостиную вошли Изабелла и… Рагнхильда. Не буду скрывать, любопытство во мне взыграло, и я решил подслушать, о чем между ними пойдет речь.
— Я свое слово сдержала, — не слишком любезным, а скорее даже, резким тоном произнесла Изабелла. — Держи и ты свое. Если Ричард что-нибудь узнает, то я найду способ отплатить тебе.
— Ваше императорское величество, — ответила ей Рагнхильда. — Вы же видите, что я наши договоренности тоже соблюдаю. Бывший барон никогда не покинет моего замка, а я ни слова вашему супругу не скажу. Так что не беспокойтесь.
— Хорошо, — услышал я снова голос Изабеллы. — Надеюсь, так и будет. А теперь еще одна вещь, которую я давно хотела сделать. Стой и не шевелись, графиня!
Тут я не выдержал и, чуть приоткрыв дверь, выглянул в гостиную.
Рагна застыла по стойке смирно перед Изабеллой, а та, подойдя к ней с язвительной улыбкой на лице, сначала медленно расшнуровала лиф ее платья (сегодня Рагна по случаю награждения была не в своем привычном мужском костюме), а потом одним резким движением сдернула до пояса верхнюю часть платья контрразведчицы.
— Вижу, ребенка ты сама кормила, — продолжила Изабелла, рассматривая обнажившуюся грудь женщины. — Но выглядит очень даже неплохо. Я бы даже сказала, что хорошо. Можешь одеваться. Трогать твои прелести в отличие от того, как тогда поступила ты, я не собираюсь. Мы в расчете.
Побледневшая Рагна начала быстро натягивать платье.
И в этот момент я вышел из спальни. И начал допрос. Уж очень меня заинтересовало то, свидетелем чего я только что стал. А главное — причины этой удивительной сцены.
— И что это было? — спросил я, обращаясь к обеим ее участницам. — Даю вам три попытки, чтобы рассказать мне все и честно. Кто начнет?
Изабелла и Рагнхильда застыли с буквально раскрытыми ртами. От ужаса, который плескался и в их глазах. Рагна нервно пыталась зашнуровать лиф, не попадая дрожащими пальцами в прорези, а Изабелла как-то съежилась и едва не опустилась прямо на пол.
— Ну! — потопил я свою старшую жену и единственную официальную любовницу. — Я жду.
— Я вскрыла в Турвальде, что в воровстве были замешаны приближенные ее императорского величества, — начала Рагнхильда. — И по ее просьбе не стала об этом докладывать вам, а также их задерживать, — и, увидев, что я недоверчиво качаю головой, продолжила. — А в ответ я сегодня утром попросила вашу супругу поддержать притязания моего сына на корону герцога Юма, — и замолчала.
Неплохо придумано. И быстро. Только вот сцену со срыванием одежды и упоминанием, что такая же имела место в прошлом, и тогда «обидчицей» была Рагнхильда, эта версия ни разу не объясняла. Поняла это и Изабелла, которая постаралась исправить ситуацию, дополнив рассказ.
— И застала меня тогда Рагнхильда в мыльне, я была раздета, и сначала меня это крайне возмутило, но потом я была вынуждена такое ее поведение стерпеть, — промолвила она голосом, который с каждым словом становился все тише и тише по мере того, как Изабелла понимала, что все это звучит весьма неправдоподобно.
— А барон, о котором я упоминала только что, — опять вступила Рагна. — Это как раз один из тех, кто на воровстве и попался. Чтобы он не проболтался кому-то о произошедшем, я его пока отправила в тот замок, который вы мне пожаловали.
— Третья попытка, — сказал я, садясь в кресло. — И подумайте обе хорошенько прежде, чем опять постараетесь мне солгать. Если почувствую ложь, то, невзирая ни на какой ваш статус и заслуги, уже эту ночь вы проведете в камерах, а потом сюда доставят этого барона, и мы продолжим наш разговор уже вчетвером. А может быть, и впятером. Роджер присоединится.
И вот тут обе дамы, что называется, «поплыли» и сломались. Сначала я подумал, что решающим аргументом стало упоминание мною нашего гения пыток Роджера, но потом понял, что дело было не в нем, а в моей угрозе доставить в Юмиле кого-то вороватого барона. Который совсем даже не вороватым в итоге оказался, а просто излишне говорливым. Впрочем, последнее иногда бывает даже хуже.
Начала говорить Изабелла. Ну, ей и рассказывать больше надо было. Как мне показалось, не скрыла ничего. Завершила жена свое повествование, стоя на коленях перед креслом, в котором я сидел, и с рыданиями уткнувшись мне лицом в колени.
Следующей была Рагна. Ну, тут все было проще. Та самая забота о своем ребенке и его будущем положении в империи, о неизбежности проявления которой со стороны всех моих жен и, как выяснилось, и любовницы тоже, я уже думал по дороге в Юмиле. Хотя, конечно, преступление налицо. Мне не доложила, императрицу шантажировала, служебное положение, как говорится в таких случаях, в личных целях использовала.
Да уж… Нет, то, что дела обстоят совсем «не айс», я понимал, но не настолько же? А преступницы ждут моего решения. И, кажется, не сомневаются, что оно будет суровым. Да, будь на моем месте какой-нибудь Жорик или Ортис, в лучшем случае обе отправились бы на всю оставшуюся жизнь в заключение. Хотя Ортис, наверное, просто прибил бы. Изабеллу — так точно. Но я все-таки из другого мира, и мои взгляды на то, что произошло, немного отличаются. В лучшую и для жены, и для любовницы сторону.
В конце концов, сколько лет Изабелле? Едва за двадцать перевалило. Девчонка еще совсем. Попробовать захотела. Была у меня в прошлой жизни парочка таких «пробовальщиц». Выскочит совсем юной за муж, а потом… И мужа вроде бы любит. Но попробовать с кем-то еще, особенно глядя на свободных от брачных уз и пускающихся во все тяжкие подруг, хочется так, что аж скулы сводит. И оказывается в моей постели. А затем мчится домой к мужу, кляня, судя по всему, себя за то, что совершила. И мужа этого в ближайшем будущем окружит такой заботой и любовью, что ему можно только позавидовать. А Изабелла так еще и не сделала последнего шага. Правда, тут ее заслуги нет. Скорее — нужно поблагодарить нерешительность этого барона Генриха. Кстати, надо подумать, как с ним поступить. Держать его в заключении как-то не за что.
Про Рагнхильду и говорить нечего. За своего ребенка любая мать, почти на все способна пойти.
Придется, видимо, мне обеих простить. По крайней мере, не наказывать. Ну, серьезно не наказывать. Совсем оставлять без внимания поступки обеих нельзя.
— Значит, так, — выдержав паузу, пока обдумывал свои дальнейшие действия, сказал я. — Решение я вынесу позже, — надо было подержать обеих в «подвешенном состоянии» для острастки и в воспитательных целях. — Может быть, и прощу обеих. Но если кто-то по вашему поведению, о чем-то догадается. Если хоть одна из вас хоть кому-то о случившемся обмолвится. То выбора у меня уже не будет. И ни о каком снисхождении тогда можете даже не мечтать.
А ведь еще у меня есть Элениэль и ее сын, Диана, у которой уже есть дочь и будет, похоже, сын, Амельда со своим будущим «котенком», Сигрид с Хольриком, о которых тоже забывать нельзя, и Мелисса, которая пока одна, но дети — это дело наживное. Завтра же начну выяснять, как и чем они дышат. И потом буду напряженно думать, как мне их всех правильно расставить, да рассадить, чтобы не развалили мне империю и сами не передрались.
Мда… Как там говорилось? Тяжела ты, шапка Мономаха? Вот, полностью разделяю это мнение.





Глава 26
Дела семейные — дела имперские



— Никогда эльфы на это не согласятся, — заявила мне Элениэль, которой я только что изложил свое видение обустройства будущей империи.
Вернее, до обустройства я даже дойти не успел. Хватило и моих предложений по организации «властной вертикали», в которой наверху император, которому вассальную присягу приносят Эльфара, Новый Драур и оборотни. Только у этих частей будущего единого государства должна была, по моему замыслу, сохраниться какая-то ограниченная самостоятельность и самоуправление.
— Конечно, если ты прикажешь, и при твоей жизни, и пока в Эльфаре будет править наш с тобой сын, это возможно, — продолжила между тем Элениэль. — Но потом. Когда родственные связи между императором и королями Эльфары ослабнут, а это со временем неминуемо произойдет, эльфы захотят полной независимости. И будут за нее бороться. Это будет страшная война.
Ну, да. Конечно. Эльфы же себя «перворожденными» считают. Мол, первыми в этом мире появились. Отсюда и знаменитая эльфийская спесь, которая так меня самого в брате Элениэль Элоране раздражала. Куда же им подчиняться людям. Никак нельзя.
Но Элениэль меня удивила. Надо же! Никак я не ожидал, что моя эльфийская красавица может мыслить, как настоящая представительница королевского дома, и смотреть далеко вперед. Пожертвовать собой ради кого-то? Совершить какую-нибудь глупость? Отдать все силы на поле боя или в постели? Это все — Элениэль. Но государственный подход?
И, к сожалению, она права. Хотя представляет себе будущее, пожалуй, излишне оптимистично для эльфов. Все будет совсем не так.
Да, сначала ослабнут родственные связи. И так уж много времени для этого не потребуется, кстати. В конце концов, Руфус и Рианэль не родные братья, а и они между собой в моем мире войны вели, а только единокровные. А уж их потомки даже во втором поколении и вовсе считать друг друга родственниками не будут.
Но только войны никакой не будет. «Загеноцидят» люди эльфов. Слишком значительное численное, да и магическое тоже преимущество у них будет. И никакие леса не спасут «перворожденных», как не спасли от почти полного уничтожения и во времена древних магов. Просто последние не слишком к этому стремились, будучи больше заняты своими магическими изысканиями и поиском вечной жизни, да и повезло эльфам, что древние вовремя сгинули.
— И что же ты предлагаешь? — спросил я мою третью жену, решив послушать, как эльфийская принцесса и королева-мать видит будущее своей расы.
— Мы с дядей несколько раз обсуждали этот вопрос, — придвинулась ко мне Элениэль, которую я действительно в последние дни не раз видел с прибывшим в Юмиле с последними новостями из Эльфары Локтусом.
Стало быть, он не только отчитаться приехал, но еще и с «лоббистскими» целями. Уверен, получил исчерпывающие указания от своей сестры и матери Элениэль Дистраэль. Вот она — умна и дальновидна.
— Ричард, оставь Эльфаре независимость, — продолжила между тем жена. — Зачем тебе эта вассальная присяга? В любом случае на континенте не будет никого сильнее империи. Собственно, никого больше и не будет. Разве что, еще оборотни сохранят свой уклад жизни. Но с ними эльфы никогда объединиться против людей не смогут. И старые счеты, и общей границы нет. Так что эльфы будут просто вынуждены жить в мире с людьми, торговать, помогать нашей природной магией. По сути, они будут полностью зависимы от империи. Но формально пусть остаются независимыми. Для моей расы это очень важно.
Покивал. Заверил Элениэль, что подумаю над ее словами. Пусть передаст Локтусу, а тот — Дистраэль, что император (то есть — я) пока не собирается ломать через колено «эльфийскую самобытность». Но вообще проблема серьезная. И решения я ее не вижу пока. Потеряет со временем этот мир эльфов. Если они не найдут себе какой-нибудь другой материк, на который и переселятся. Впрочем, люди они такие — и там со временем достанут.
Следующим номером моей программы стала Диана. И тоже как-то не самым лучшим образом разговор сразу пошел.
— Моя раса исчезает, — грустно сказала мне моя вторая жена, королева Нового Драура. — Нет, не прямо сейчас. Но в будущем это неминуемо. После переселения сюда с наших прежних земель и появления у нас смешанных браков у нас начали рождаться полукровки. Пока их немного по сравнению с чистокровными дроу, но потом их начнет становиться все больше и больше. И мы растворимся в империи. Территория Нового Драура, может быть, и останется, но самих дроу там больше не будет.
И Диана видит в этом проблему? Мне-то казалось, что наоборот все идет в правильном направлении. От браков мужчин-дроу с эльфийками (теми самыми воительницами, которым я когда-то предложил выбор между дорожными работами и свадьбой) и девушками человеческой расы (и из Достера мы таких притащили немало, и сами дроу находят себе спутниц жизни в том же Турвальде) действительно рождались полукровки. Но это же хорошо! Они наследовали лучшие способности своих родителей.
И, кроме того, уже не воспринимались окружающими как презренные представители искусственно созданной расы, а такое отношение к дроу имело место. У эльфов они вызывали до недавнего времени ненависть и желание уничтожить. И пропало ли сейчас это желание полностью и безвозвратно — большой вопрос. У людей — презрительное снисхождение. У оборотней чувство своего превосходства — они-то служили древним магам по договору, а дроу как рабы. Вначале, после исчезновения древних оборотни даже считали, что дроу должны им достаться, так сказать, «по наследству». Ничего из этого не вышло, но в памяти осталось.
— Я тебе уже вассальную присягу принесла, — продолжила Диана. — Будут ее приносить и мои потомки потомкам Изабеллы. Куда мы, дроу, денемся? Ты поселил нас в центре владений людей. И нас все-таки мало. Так что мы будем верно служить императорам, кем бы они в будущем ни были. И я иногда думаю, а чем это отличается от нашего положения при древних магах? Конечно, там на нас лежали печати «Подчинения», но и без них сейчас выбора у нас нет. Ты ведь помнишь, что древние маги тоже были людьми. И у нас это не забыли.
И эти, значит, не слишком довольны. А ведь могли уже пару лет, как или погибнуть, или отправиться в проклятые земли к своему прежнему хозяину. С теми самыми печатями. К хорошему, как известно, быстро привыкаешь, и начинаешь хотеть большего. И этого большего у меня нет. И где его взять, представления не имею.
Последней я общался с Сигрид, которая вместе с нашим сыном Хольриком (растет быстро, магические способности у него уже проявились в полном объеме, а вот перекидываться в зверей сможет только лет через семь в лучшем случае) приехала в Юмиле уже к самому концу праздничной декады. Но прибыть все-таки посчитала необходимым, чтобы меня поздравить лично.
С ней хоть какой-то позитив получился. Правда, совсем не тот, на который я рассчитывал. Мужа Сигрид оставила контролировать их Совет. И, признаюсь, совсем мне в голову не пришло, что сделала она это не только для того, чтобы не оставлять племена оборотней без разумного управления.
Одинокая красавица, мать моего сына, хотя он и считается продолжателем рода Хольмага, и мы, по сути, вдвоем в горном шале (жить у меня в замке Сигрид традиционно не захотела — тесно оборотням в каменном мешке). Такая вот ситуация сложилась. И, разумеется, разрешилась самым естественным образом.
— Ты не думай, Ричард, — произнесла Сигрид, поправляя на нас обоих одеяло, когда мы, наконец, угомонились. — То, что ты женат на моей дочери, не страшно. У нас раньше было принято и на родных сестрах жениться, и мать вместе с юной дочкой брать в жены. Погиб твой друг — позаботься о его семье. А как это сделать проще всего? Возьми в свой дом. А в качестве кого, чтобы принятые какими-то правами обладали? Вот как-то так все и было. Это потом, когда большие войны ушли в прошлое, этот обычай забылся. Впрочем, ты ведь его отголосок видел и даже в нем участвовал, когда после гибели Хольмага предъявил на меня свои права. Так что не переживай. А муж? Ему о том, что сейчас произошло, знать не обязательно.
Последний аргумент Сигрид сразу напомнил мне ситуацию с Изабеллой, которая мне не изменила, но подход, что «мужу знать не обязательно», присутствовал и там. Мне ведь еще надо вынести окончательное решение по ней и Рагнхильде. Тяну пока, но уже пора бы что-то им обеим объявить.
А дальше все пошло по уже накатанной дорожке.
— Нет, нет и еще раз нет, Ричард, — вскинулась Сигрид, едва я заикнулся о единой империи всех рас и вассальной присяге. — Никогда мой сын (сразу стал ее сыном, единоличным, не моим уже) не даст клятву верности сыну Изабеллы. Даже если он сам захочет это сделать, ему другие вожди не позволят. Пойми. Он со временем станет только верховным вождем. Первым среди равных. Не королем, который может приказывать своим подданным, а выбранным предводителем. Это совсем другое. Да и не захочет никогда Хольрик кому-то подчиняться. Еще совсем ребенок, а уже упрямый и своевольный. И я никогда его убеждать в необходимости такого шага не стану.
Последней каплей стало явление ко мне в рабочие покои, где я мучительно думал, как же мне мою разношерстую (почти в буквальном смысле этого слова, если учитывать оборотней) империю обустроить так, чтобы она не то, что не развалилась, как когда-то у Александра Македонского, а хотя бы для начала обрела единство, Гру.
Гномка уже давно была не той наивной девушкой, которую я учил во имя спасения расы гномов искусству любви. Теперь это была по-прежнему очаровательная, миниатюрная, но до мозга костей погрузившаяся в торговлю и расширение производства бизнес-леди. К счастью, независимости гномы не хотели. Но получить права экономического самоуправления мечтали по-прежнему. И сейчас Гру и ее все еще очень крепкий дедуля Грумс, видимо, посчитали, что настал подходящий момент, чтобы обратиться ко мне с нижайшим прошением о даровании им права оставлять часть налогов у себя. И на них, разумеется, они обещали открывать новые мастерские, мануфактуры, увеличивать добычу полезных ископаемых, следить за дорогами и прочее, прочее, прочее. Подоплека же была одна — мы хотим, чтобы наши деньги оставались у нас, а не доставались разным там людям, дроу, эльфам, оборотням и прочим. Пусть сами как-то зарабатывают.
— Ваше императорское величество, так мой народ может рассчитывать на ваше к нам благоволение? — заглядывая мне снизу вверх в глаза, проникновенно спрашивала Гру. — Ведь гномы тогда первыми поддержали вас, когда вы прибыли из Турвальда и вам предстояла борьба за трон герцогства Юм. Мы — вернейшие из ваших подданных.
— Кыш! — разворачивая Гру в сторону двери и провожая жену своего дяди легким шлепком по пятой точке, ответил я. — Подумаю. Без достойной награды гномы не останутся. Так и передай своим.
И да. Пора решать с Изабеллой и Рагнхильдой. После столь «удачных» переговоров с Элениэль, Дианой и Сигрид их прегрешения перестали мне казаться чем-то серьезным, честно говоря. Мелочь, в общем-то. Проблемы с Эльфарой, Новым Драуром и оборотнями были куда серьезнее. Да еще и гномы…
— Прощаю обеих, — объявил я вечером опасливо вошедшим в мои личные покои жене и фаворитке. — Изабелла, бегом в мою спальню и подумай там хорошенько, как будешь меня сейчас за это благодарить. Рагнхильда, завтра же пошли гонца в свой замок. Барончика этого незадачливого — освободить и с письмом отправить в Кортию к Элантре. Она ему там подберет какой-нибудь выморочный домен. Сына своего перевези в Юмиле. Раз он теперь будущий герцог Юма, то должен жить в столице.
Так. Самый простой вопрос решен. А что касается проблем империи, то отложу их решение до того момента, когда вернусь из проклятых земель. А то совсем я подготовку к походу туда забросил. Этак можно и не вернуться.
Завтра же сажусь с Элифасом за доработку блокираторов магии, тренируюсь с помощью ридитовой наручи лишать доступа к магическим потокам противников, слежу за тем, как продвигаются дела у Мелиссы и Элениэль в выполнении поставленной мною задачи научиться эффективно взаимодействовать в бою.





Глава 27
В проклятые земли



Сегодня мы, наконец, выдвинулись в сторону проклятых земель. Весна еще не вошла в полную силу, по ночам подмораживает, так что по дорогам можно передвигаться без риска утонуть в грязи. Впрочем, пока будем ехать по Юму, нам это не грозит в любом случае. Дороги под руководством дяди Родрика проложили в герцогстве отменные. А дальше пойдет лес оборотней. Там — только проселки, да тропинки. Ну да, ничего, доберемся.
Во владения древнего мага мы проникнем тем же путем, что и в первый раз. Другого маршрута не знаю. Пытался, конечно, по местным, весьма приблизительным картам прикинуть, где именно в этих проклятых землях располагается дворец древнего, но, учитывая, что расстояния все на них нанесены, что называется, «от балды», решил не мудрить. Один путь нам известен, им и воспользуемся. Не думаю, что нас там ждут. Вряд ли кому-то в голову придет, что мы можем нанести удар, как говорили и писали в моем прежнем мире, по «центру принятия решений». На протяжении веков от нежити только защищаться все пытались, о том, чтобы перейти в наступление, никто даже не помышлял, так что наше появление будет неожиданным. Если, конечно, не спалимся по дороге.
Отряд у нас небольшой, как я и планировал изначально. Кроме меня самого, Элениэль с Мелиссой, семь дроу (бывшая погонщица Лора, четыре девушки, тоже владеющие магией, и два воина), эльф Гильмар и двое его подчиненных, а также Люсинда. На том, чтобы взять с собой своего архилича (или правильнее будет — архиличиху?), Элениэль настояла.
— Она необычайно сильна, — объяснила мне эльфийка. — Ее воздушный щит мы с Мелиссой даже вдвоем пробить не может. Если, конечно, используем только стихийную магию. Да и может так сложиться, что кем-то надо будет пожертвовать. А она все равно уже на самом деле мертва, хотя и ходит, и даже что-то помнит, и способна ограниченно решения принимать.
По дороге рассчитываю захватить Минтэаса, который окончательно, похоже, прижился у оборотней и возвращаться в Эльфару не собирается. Впрочем, он может и отказаться. Характер у эльфийского архимага не самый простой. А заставлять его против его воли я не буду.
Наше традиционное празднование нового года прошло на этот раз настолько грандиозно, что я до сих пор не понимаю, как Изабелле удалось все организовать. Жила бы в нашем мире, точно стала бы самым известным и высокооплачиваемым продюсером подобных мероприятий. Без телефона, компьютера и прочих средств связи она умудрилась провести продолжительностью в целую декаду настоящие фестивали одновременно в Кордобусе, где ее контрагентом выступал герцог Домбре, в Достере, где все заботы взяла на себя жена наместника Гуннара и бывшая служанка, а теперь не только аристократка, но и первая дама огромной области Мелли (вот уж, наверное, счастлива была блистать в роли главного действующего лица), и Элантра в Вудменте.
Голуби, так и сновавшие между Юмиле и разными концами империи с приказами Изабеллы, еще месяц, подозреваю, будут в своей голубятне без задних ног, в смысле — без крыльев, валяться.
Ну, это в трех перечисленных городах празднования по декаде длились, у нас в Юмиле дым коромыслом стоял больше месяца. Изабелла была в это время везде и сразу. Учитывая, что Элениэль, готовившаяся, как и я, к походу в проклятые земли, радовала своей красотой приглашенных гостей только от случая к случаю, Диана и Амельда по причине беременностей участвовали лишь в мероприятиях в замке, да и то чисто символически, то все заботы легли на плечи моей старшей жены. И у меня сложилось впечатление, что это ей даже понравилось. Правда, когда все, наконец, закончилось, из своей спальни она не выходила дня три — только спала, да иногда что-то ела.
— Изабелла, ты — молодец, — похвалил я ее, когда она выползла из своих покоев. — У меня для тебя будет теперь еще одно важное поручение.
— Какое? — тут же с готовностью откликнулась жена, до сих пор чувствовавшая себя передо мной виноватой за один пусть и не совершенный, но задуманный проступок, который я ей простил, но осадочек, как говорится, остался.
— Ты же знаешь, где я решил основать новую столицу империи? — спросил я и, увидев утвердительный кивок, продолжил. — Забери у Родрика всех магов земли, собери лучших мастеров из числа гномов и, как только земля просохнет, приступай к строительству. Все, как мы тогда с тобой и Элениэль еще в Кордобусе обсуждали. Четкий план, широкие, прямые улицы, места под парки, рыночные площади вынести на окраины, наш дворец — на самой излучине реки, порт — ниже по течению и подальше от дворца.
— И участки в центре можно продавать аристократам! — тут же внесла еще одно предложение Изабелла. — Спрос будет такой, что можно, как ты это называешь, аукционы проводить.
— Только сама этим не занимайся, — одернул я жену. — Императрице этим заниматься неуместно.
— А как же тогда? — сразу погрустнела Изабелла, только что выдержавшая долгий разговор с Родриком, который посвятил ее в то, в какую сумму для общей казны империи встали ее праздники по всей стране, и хотевшая эти потери возместить, как можно быстрее.
— Передай заказ на строительство столицы Гру, — посоветовал я, вводя в обиход этого мира такие понятия, как откат, фиктивный контракт и подставная фирма. — Ей торговать сам Единый велел. И предупреди, что себе она сможет оставить, скажем, только одну двадцатую часть от дохода. Остальное в казну. Тебе же проще будет отказывать тем просителям, которые будут клянчить выделить им землю в качестве исключения без оплаты. Всем будешь отказывать, объясняя, что заправляет всем жена дяди императора, а ты только следишь за возведением императорского дворца и вмешиваться в дела не можешь. И не забудь поручить своей подруге, — не смог слегка не съязвить я. — графине Рагнхильде, чтобы приказала своим сотрудникам присматривать за Гру. А то ведь не удержится и попытается что-то в казну не доплатить. Природа у гномов такая. Ничего не поделаешь. Все поняла? Тогда иди, занимайся.
— Ты на меня, правда, не сердишься? — вдруг поникла и прижалась ко мне Изабелла. — Совсем простил?
— Совсем, — погладил я ее сначала по голове, потом по спине, а потом и ниже.
Расцвела и, схватив со стола свитки с проектом новой столицы, почти бегом умчалась вызывать к себе Родрика, который в ближайшее время лишится своих лучших строителей, Гру, которая уже этим вечером начнет с упоением подсчитывать свою будущую прибыль, и Рагнхильду, с которой Изабелле, несмотря на всю непростую историю их отношений, нужно учиться общаться и сотрудничать.
Пятый день мы в пути. Земли Юма остались позади, едем уже по лесу оборотней. По правую руку от меня сейчас — Элениэль, по левую — Мелисса.
Надо сказать, что обе девушки меня радуют. Во-первых, научились действовать сообща. Их совместный туман тления, пожалуй, и мой продавит. А значит, я могу рассчитывать, что они справятся с любым архиличем. Правда, только с одним за раз и только вдвоем. Отлично у них получается усиливать заклинания друг друга и в стихийной магии. У Мелиссы лучше получается огненный барьер, а Элениэль сильнее в работе с воздушными потоками. В результате они могут создать такой огненный смерч, которым можно, наверное, пол небольшой армии уничтожить одним махом — тысячи две — три точно.
Во-вторых, подругами они, конечно, не стали, но взаимная неприязнь, которую эльфийка не скрывала, а Мелисса, хотя и старалась не показывать, но очевидно к моей третьей жене испытывала, как-то сошла на нет. Пару раз я даже обратил внимание, как Элениэль движением головы указывает Мелиссе, что та может ночью идти в мой шатер, хотя очередь была жены, а последняя так же без слов, кивком головы благодарит.
— В связи с чем такая доброта к Мелиссе? — не удержался я, чтобы не поинтересоваться у Элениэль причинами такого ее поведения.
— Я вижу, когда мои амулеты перестают блокировать в ней последствия твоей магии, — ответила мне жена. — А так как я могу у себя сама вызывать те же чувства, то представляю, что она начинает испытывать. Но я-то могу всегда это прекратить. У меня природная магия врожденная. А она не может. Или ты хочешь, чтобы, как ты мне рассказывал, ее связывать пришлось?
К слову, сама Мелисса в поход просто рвется. Сначала видно было, что боится возвращаться в проклятые земли, но потом как-то в разговоре со мной, когда мы восстанавливали в памяти, как все устроено во владениях древнего мага, вспомнила, как встретила там своего отца, ставшего личем и не узнавшего ее, как так и не выяснила судьбу своей матери, тоже пропавшей в проклятых землях, и ее боязнь сменилась жаждой отомстить. После этого, кстати, ее магия стала с каждый днем становиться все сильнее и сильнее. Видимо, ярость каким-то образом помогает в управлении потоками. Особенно — темными.
Остальные участники отряда тоже горят желанием уничтожить древнего. Когда я им сообщил, что хочу взять их с собой в проклятые земли, все тут же вызвались добровольно сопровождать меня. Приказывать никому не пришлось. Знают, что могут погибнуть, но мечта поквитаться с хозяином нежити, державшем их в рабстве, заставляет об этом забыть.
Все, разумеется, рассчитывают на меня. Уверены, что у меня есть какой-то хитроумный план. А его и нет. Все наши попытки с Элифасом создать артефакт, направленно блокирующий магию, потерпели неудачу. Каждый раз упирались в то, что для его работы потребуется слиток ридита в полтонны весом. Так что единственный такой действующий артефакт на сегодняшний день — это я сам. Научился перекрывать доступ противнику на расстоянии в сто метров к одному какому-нибудь магическому потоку, на дистанции в пятьдесят метров — к двум, а если к большему числу — то нужно подходить почти вплотную. Так-то это колоссальный успех, почти на сто процентов гарантирующий мне победу в поединке с любым магом этого мира. Вот только, боюсь, что в случае с древним — это как мертвому припарка. Он владеет всеми направлениями магии. И на таком уровне, что мне и не снился. Так что единственный шанс на успех — это внезапность нападения. И тут никакой план заранее не составишь. Вот доберемся до его владений, осмотримся, тогда и станет понятно, возможно ли застать врага врасплох.
В поселении Сигрид нас уже ждали. Гонца к главе Совета оборотней я отправил заранее, чтобы она вызвала из своего уединенного имения, где он предавался научным изысканиям в компании уже двух юных оборотниц, эльфийского архимага Минтэаса. Оказалось, что он тот еще интроверт. С одним исключением для красивых девушек. Ну, не мне его осуждать. Сам тоже хорош.
К счастью, присоединиться к отряду Минтэас не отказался. Это меня откровенно порадовало. То, что он может сделать, оказавшись в лесу, я видел. А деревьев вокруг дворца древнего мага достаточно. Любит, скотина, в тени прогуливаться. Может быть, так и поступить? Дождаться, пока он выйдет, да и порвать его на части ветвями? Увы, но эльф мою эту идею сразу забраковал.
— На территории своих владений Великий (надо же — до сих пор так называет своего бывшего хозяина) чувствует любую чужую магию, — пояснил мне Минтэас. — И такая сильная, как та, что мне понадобится, чтобы подчинить себе деревья в его парке, тут же его насторожит. Тебе, император, (меня упорно называет на «ты» — вот же спесь эльфийская) тогда просто повезло, когда ты снимал с нашей погонщицы печать «Подчинения». Видимо, Великий уже был в своем ритуальном зале, а там магией все пронизано, вот и не почуял он тебя. И да. Он, действительно, Великий. Последний из Великих магов древности, так что называю я его так, просто отдавая должное его мастерству и мощи.
Передохнув только один день, двинулись к границе с проклятыми землями. Через лес, который Минтэас превратил в сторожевой, без него не прошли бы. А так — деревья просто расступались перед нами, давая дорогу. Цели достигли вечером, когда уже начало смеркаться.
— Мы подождем вас здесь до утра, — сказала провожавшая нас с небольшим отрядом Сигрид. — Если что-то у вас пойдет не так, возвращайтесь. Но надеюсь, что все будет хорошо. На границе в последнее время тихо.
Ага. Тихо. Потому и тихо, что скоро будет очень громко. Это я понял, когда мы, отдалившись лиги на три вглубь проклятых земель, поднялись на очередной холм. Перед нами расстилался настоящий военный лагерь. Чем-то похожий на тот, который мы с Элениэль разгромили в Солбери. В стороне шатер, без сомнений, предводителя. Вокруг него суетятся рабы-дроу, обустраивая для своего хозяина ночлег. Прямо у подножия холма костры и с десяток палаток. Это должны быть измененные волки-оборотни. Кому еще может быть ночью холодно, чтобы костры разжигать? Нежити мороз нипочем. Сколько их может быть? Палатки совсем маленькие, походные, так что можно сделать вывод, что каждая рассчитана только на одного. Значит, будем считать, что их десять. И, наконец, вся оставшаяся площадь занята стоящими или сидящими прямо на земле кадаврами, среди которых видны и личи. Первых тысячи три, вторых — десятка два.
И зачем они здесь? Вряд ли просто погулять вышли или находятся на маневрах. Готовится нападение на лес оборотней. Тут никаких сомнений быть не может. Архилич, подозреваю, сильный огневик, который просто выжжет проход в охранном лесу Минтэаса, а потом туда хлынет вся эта орда. Не так, конечно, врагов и много, но оборотни живут небольшими поселениями, армия у них не собрана, так что гадать, кто в итоге выйдет победителем, смысла не имеет. Нежить.
— Только сегодня сюда пришли, — шепчет мне на ухо, лежащая рядом со мной Элениэль. — Вон как рабы у шатра суетятся. Только-только его установили. И… — тут эльфийка едва не вскочила на ноги, но я вовремя придавил ее к земле. — Вон там! Посмотри, Ричард! Это же Алаисса! Я ее фигуру ни с чьей чужой не перепутаю. Это она!
Да хоть три Алаиссы сразу. Делать нам теперь что? Обойти этот лагерь и продолжить путь? Невозможно. Тогда завтра или, край, послезавтра оборотням конец. Послать к ним кого-то с предупреждением и отпустить назад Минтэаса в надежде, что он со своим лесом сумеет отбить нападение? Вряд ли справится. Уверен, что враги хорошо подготовились, все про его ловушки знают и в них не попадутся. Остается одно. Гонца к ожидающей нас Сигрид все таки отправить. Пусть готовится к нападению. А нам самим нужно срочно придумать, как, если и не уничтожить эту армию (силенок у нас на это маловато), то хотя бы заставить отложить вторжение в лес оборотней.





Глава 28
Алаисса и план кампании



Едва я успел отправить гонца к Сигрид с известием, что оборотням грозит смертельная опасность (хотел еще передать Сигрид устную выволочку за то, что она не озаботилась обеспечением разведки прилегающих к лесу проклятых земель, но потом передумал — нельзя сейчас ронять авторитет главы Совета) и с приказом (тут я в качестве Протектора стесняться уже не стал) немедленно начинать собирать войска, как события возле нашего холма получили новое развитие.
— Смотри, — обратила мое внимание на происходящее Элениэль. — Пять воинов дроу куда-то повели Алаиссу. Вот бы ее захватить! И подарить Диане.
Да, моя вторая жена, несмотря на свой крайне спокойный характер, до сих пор не может даже слышать имя своей двоюродной сестры, чтобы впасть в ярость. Похищение дочери — это то, что Диана никогда ей не простит. Думаю, что попадись Алаисса ей в руки, и Изабелла позавидует изобретательности в виде казни, которую измыслит для предательницы Диана.
Между тем высказанная Элениэль мечта взять Алаиссу в плен начала становиться все более и более реальной. Потому что вели воину девушку как раз за наш холм. Интересно, для чего? И ведь именно они ее ведут, а не она их. Это хорошо заметно по тому, как то один, то другой довольно грубо толкает дочку Алиры в спину.
— Если полностью обогнут наш холм, будем брать, — шепнул я Элениэль. — Предупреди остальных, чтобы залегли. И вызови сюда Мелиссу и Лору.
Первая мне была нужна как магический резерв на случай, если нашу возню с пятью воинами и Алаиссой кто-то из лагеря услышит и решит выяснить, что там за холмом происходит, а Лора как бывшая «погонщица», которая, надеюсь, сможет определить, кто сейчас руководит действиями направляющейся к нам с непонятными намерениями группы.
Впрочем, намерения стали понятны уже очень скоро. Скрывшись за возвышенностью, один из воинов оглянулся, чтобы убедиться, что из лагеря их не видно, и начал стягивать с Алаиссы штаны, которые, добившись желаемого, небрежно отбросил в сторону. Девушка попробовала было ему помешать, но тут же получила пощечину от другого воина и сопротивление прекратила. Однако на штанах дроу не остановились. Третий, подойдя к Алаиссе сзади, одним движением задрал ей на голову кожаную рубаху, обнажив грудь, и ударом под колени поставил на четвереньки. Двое оставшихся в это время уже расшнуровывали свои штаны.
В общем, сцена классического группового изнасилования со всеми ее неприглядными подробностями. Хоть это и Алаисса, но смотреть мне было противно, и я подал сигнал Элениэль, что сейчас мы с ней, как и договаривались, двумя воздушными таранами оглушим воинов, а потом набросимся на Алаиссу и свяжем ее.
— Подожди, Ричард, — злорадно ухмыляясь, остановила меня эльфийка. — Дай мне немного посмотреть. Потом Диане перескажу, порадую ее тем, как замечательно жила в проклятых землях ее подлая сестренка.
Алаисса в этот момент что-то невнятное промычала из-под рубахи. Видимо, оскорбительное, так как один из дроу с силой пнул ее в зад, отчего девушка проехала грудь по траве, растянувшись во весь своей немалый рост. А она совсем не толстая, отметил я про себя, фигура, как у ее матери Алиры, — такая же мускулистая и подтянутая.
— На колени, тупая тварь! — приказал так и не успевший «приступить к делу» дроу и еще одним ударом ноги, на этот раз в живот, вернул Алаиссу в позу «на четырех костях». — Притащила нас сюда, обещала, что будем тут жить, как в раю, а нас вместо этого бесправными рабами сделали. Стой смирно, сволочь!
Ага. Так это те «верные воины», которые сначала помогали Алаиссе захватить Диану, перебив ее охрану, а потом вместе с ней подались в проклятые земли за счастливой жизнью по древним законам. Ну-ну. Нет, оглушать мы их не будем. Эти заслужили смерть.
— Она не «погонщица», — сообщила мне Лора, о которой я при виде происходившего в каких-то трех десятках метров от нас совсем забыл. — «Погонщица» в лагере и, судя по всему, спит и сейчас не контролирует своих рабов. Она — «подстилка», — и заметив даже в темноте по выражению моего лица, что я не понимаю, что это означает, пояснила. — Низшая каста рабынь. Используются для удовлетворения некоторых естественных потребностей мужчин-рабов. Или тех же оборотней.
Я кивком поблагодарил девушку за информацию. То, что «погонщица» сейчас где-то дрыхнет — это очень хорошо. Мы сможем, не прибегая к необходимости снимать с Алаиссы печать «Подчинения», допросить ее. Оставшись без контроля, она должна соображать почти нормально. Потом решим, что делать с ней дальше. Лора мне как-то давно еще рассказала, что может сама при помощи простенького ритуала перехватить контроль над рабом или рабыней. Говорила даже, что, когда она сама была «погонщицей» у древнего, она так над другими своими коллегами изредка подшучивала — «воровала» у них рабов.
А что касается «подстилки», то нельзя не удивиться тому, насколько образное мышление в разных мирах у всех разумных похоже. У нас так называли дам определенного поведения. Здесь — с такими же определенными функциями.
Ирония судьбы, однако. Мечтала Алаисса сохранить древние традиции многомужия. Вот и наслаждается ими сейчас. Правда, не в рамках матриархата, когда женщина решает, с кем и когда, а самого жестокого патриархата, когда ее никто не спрашивает о ее желании.
— Мелисса, Элениэль, — подозвал я две свои основные «боевые единицы». — План меняется. Воздушными лезвиями убейте вон тех двоих, что стоят сзади и ждут своей очереди. Потом ты, Элениэль, сразу мечом убей того, который сейчас трудится над Алаиссой. В него лезвие посылать опасно. Можно Алаиссу задеть, а она нам нужна будет живая и здоровая. Я возьму на себя парочку, которая стоит в стороне. Все понятно?
— Да, — ответила за обеих Элениэль. — Подожди только, пока я подберусь поближе. Мелисса, твой тот, что справа. Не перепутай! — произнеся это, эльфийка змеей устремилась вниз по склону.
Сам я в это время прицелился в выделяющиеся в темноте фигуры двух дроу, которых взял на себя. Подкрасться к ним так, как это умела делать прошедшая обучение в своем эльфийском лагере воительниц Элениэль, я посчитал слишком рискованным. Зашуршу травой, и весь план пойдет прахом. Это не какие-нибудь крестьяне, а опытные воины. Тут же меня обнаружат и поднимут тревогу. Кстати, я зачем мне воздушные лезвия, которые я уже сформировал? Это Мелисса и Элениэль не могут вблизи Алаиссы туман тления использовать, а я вполне себе это позволить могу. Быстро убрал лезвия и подтянул к себе мой любимый фиолетовый поток. Тот сразу откликнулся (нет, все-таки обладает он каким-то сознанием) и радостно устремился к указанной цели. Абсолютно беззвучное оружие. Ни падения тел, ни предсмертных вскриков или хрипов. Просто вот только что стояли два живых воина дроу, предвкушая, как сейчас развлекутся со своей бывшей хозяйкой, и вот уже две кучки пепла лежат на выжженной земле.
Мелисса с Элениэль тоже не оплошали. Два воздушных лезвия, метко пущенные в свои цели, и сверкнувший при свете звезд меч эльфийки, и три головы с легким стуком падают на траву. Вслед за ними оседают и три тела.
Алаисса, задранная рубаха которой по-прежнему не давала ей ничего увидеть, даже ничего не поняла. Так и продолжала стоять на карачках, пока подошедшая Лора не сдернула эту кожаную одежду с ее головы, а я, не слишком нежно ухватив девушку за волосы, не поставил ее на ноги.
— Ой, — только и смогла произнести Алаисса, увидев меня, Элениэль и Мелиссу, а также обезглавленные трупы своих мучителей. И тут же чуть было опять не опустилась на землю от удивления.
Кстати, страха я на ее лице не углядел. Изумление, сменившееся облегчением. А ведь не может не понимать, что за ее преступление ей грозит не просто смерть, а смерть изощренная. Но, видимо, по сравнению с той жизнью, которую она тут вела, даже это ей кажется уже спасением.
— Рассказывай все, — приказал я. — Жизнь не обещаю, но смерть твоя будет легкой, если сообщишь что-то важное. Что это за армия? Когда планируется нападение на оборотней? Есть ли еще другие войска где-то?
— Пусть только штаны сначала наденет, — заметила Элениэль, небрежно подцепив ногой и бросив в руки Алаиссы эту часть ее туалета.
Как говорится, «это удачно мы сюда зашли». В смысле — Алаисса оказалась просто кладезем важнейшей информации. И делилась она с нами ей с полной готовностью, лишь изредка вытирая слезы. Вообще, передо мной опять была та уже не девочка, но еще и не девушка, которая не так давно, с трудом сдерживая рыдания, просила меня в Юмиле приютить народ дроу, вынужденный покинуть свою родину. Мда… Все-таки несчастья определенно благотворно влияют на некоторых людей (и дроу, как выясняется тоже). А вот хорошая жизнь — наоборот. Вот чего ей в Новом Драуре не хватало? Двоюродная сестра королевы. Возможность получить большой домен. Живи, да радуйся. Нет, высшей власти захотела, зависть заела.
Вначале Алаисса была «погонщицей» и, если исходить из того, насколько много она знала о планах древнего мага, одной из приближенных. Ну, это объяснимо — наверное, стала первой дроу, которая пришла ему служить по своей воле. Но с месяц назад все изменилось. За «дерзость», как выразилась Алаисса, она была жестоко наказана. В чем эта самая «дерзость» заключалась, она толком сказать не могла. То ли посмотрела на древнего мага как-то не так, то ли поклонилась недостаточно низко. Впрочем, не имеет значения. Важно то, что «разжалована» она была именно в те «подстилки», о функциях которых мне Лора недавно рассказала.
— Мои же воины. Меня… — хлюпая носом, говорила Алаисса. — В первый раз чуть не всем отрядом (однако, их же под пять десятков было, подивился я тому, что девушка после такого живой осталась). Но это еще было не самое страшное, — продолжила она, ввергая меня в еще большее изумление. — По дороге сюда меня каждую ночь брали в свой лагерь измененные оборотни. А они, когда этим занимаются, в волков перекидываются. Сегодня только почему-то про меня забыли.
— Хватит нам подробности своей богатой интимной жизни тут излагать, — прервала ее резко Мелисса. — Тебя его императорское величество не об этом спрашивал!
Алаисса, съежившись под взглядом темной магини, перешла к действительно важным вещам. И знала она их, повторюсь, много.
Во-первых, та армия, которая сейчас находилась за холмом, была самой малочисленной и слабой из трех, что собраны древним магом для нападения на мою империю. Собственно, именно ее создание и послужило главной причиной того, что он решился отпустить от себя почти всех своих мертвых подданных и измененных им оборотней. Задачей этого войска является не столько уничтожить оборотней, сколько заставить меня бросить на этот участок границы с проклятыми землями все мои силы. Этакий отвлекающий удар. Нанесен он должен быть через два дня.
Во-вторых, две другие армии, которые сейчас собираются — одна рядом с Солбери, а вторая вблизи Кортии, должны будут начать вторжение где-то через полтора месяца, когда, по расчетам древнего, я уже оттяну своих боевых магов и лучшие войска в лес оборотней и быстро вернуть их обратно уже не успею. Оперативной связи, кстати, между всеми этими армиями и «ставкой верховного» (то есть — Великого) нет. С голубями в проклятых землях как-то не сложилось. Есть измененные, но они давно уже стали совсем не теми привычными мне голубями, а превратились в опасных хищников вроде ястребов, и никакие записки с ними никуда отправить возможным не представляется. И это просто отлично!
В-третьих, во дворце древнего мага остался только самый минимум охраны и слуг. И ни одного архилича. Лучшего момента, чтобы ударить по нему, просто не найти.
Правда, «в-четвертых» звучала значительно хуже. Все дороги, по словам Алаиссы, сейчас кишат войсками кадавров, направляющихся к границам Кортии, которые находятся, к счастью, с другой стороны, так что с ними мы не встретимся, и Солбери. А вот это уже не радует, так как вероятность столкнуться с несколькими тысячами кадавров и десятком — другим архиличей весьма велика.
И, наконец, «в-пятых» заставило меня серьезно задуматься о том, как завтра утром разгромить обнаруженную нами армию. С каждым архиличем идет только та нежить, которую он лично обратил. Так управляемость лучше. И это открывает великолепную возможность одним махом все войско и уничтожить. Убить архилича — и его подчиненные рассыплются в прах. Кстати, архилич здесь только один.
Направление вспомогательное и отвлекающее. Это понятно. Остальные, а их, к слову, более трех сотен, из которых полторы сотни бывшие древние маги, то есть, твари, обладающие непомерной силой, в двух других армиях. Да, если они вторгнутся в земли живых, то живых, пожалуй, больше и не останется. Жуткая перспектива.
В общем, решение напрашивается только одно. Сейчас необходимо снять угрозу с оборотней, каким-то образом убив архилича, а потом спешить в гости к древнему магу. Наш единственный шанс на спасение всех разумных — это уничтожить его. Тогда, есть у меня такая надежда, все его войска развеются прахом. Если, конечно, все архиличи завязаны на древнего. А на кого еще они могут быть завязаны? Пытаться, срочно вернувшись в Юм, организовывать оборону смысла никакого не имеет. Против такой мощи мы и дня не выстоим. Только пополним армию мертвых.
Правда, измененные волки-оборотни, так запомнившиеся Алаиссе, от архилича не зависят, но тут у меня есть одна идейка.
— Элениэль, Мелисса, — отозвал я в сторону своих темных магинь. — Завтра утром нам нужно убить архилича, — девушки понятливо закивали. Тоже понимают, что тогда этой армии сразу не станет. — Атаковать его шатер буду я. Ваша задача в это время будет прикрыть меня от кадавров и личей.
Про эти две категории забывать никак нельзя. Как только я начну поединок с архиличем, как тот, уверен, бросит на меня свою армию. И если мне не удастся прикончить его сразу, а это маловероятно, то остальная нежить успеет до меня добраться и просто голыми руками разорвет. Вот этого девушки и не допустят. А там, может быть, и мне с архиличем помогут, если моих сил окажется недостаточно.
— А измененные оборотни? — спросила Мелисса. — С ними как быть?
— А их к этому времени уже не будет, — усмехнулся я, показывая рукой, как удачно эти волко-люди устроили свой лагерь у подножия холма. И компактный, и виден отсюда прекрасно из-за горящих костров. — Его я сейчас накрою туманом тления. Часовых не видно, так что никто и не заметит.
— Не сейчас, — вмешалась Элениэль. — Костры погаснут, а они не могут сами прогореть так быстро. Это может вызвать подозрение. Лучше под утро. Тогда все будет выглядеть естественно.
Права эльфийка. Вот же «спецназовка» магическая. Едва я ошибку не допустил.
— Правильно, — согласился я. — Так и поступлю. А теперь давайте разберемся с Алаиссой. Мелисса, пора тебе обзавестись собственной рабыней. Будешь контролировать пленницу. Сейчас мы с Лорой проведем ритуал «Подчинения» ее тебе, а старую метку я сниму. Даже если, проснувшись, местная «погонщица» обнаружит, что потеряла шесть своих подопечных, то ничего сделать уже не сможет.





Глава 29
Сражение



Рассвет я встретил на равнине с той стороны от лагеря нечисти, где размещался шатер архилича. Место это выбрал, чтобы кадаврам и личам, которых, несомненно, архилич бросит на меня, нужно было преодолеть, прежде чем они до меня доберутся, хоть какое-то расстояние.
Рядом со мной расположились Элениэль и Мелисса. Как только я начну атаку на шатер, они сначала совместными усилиями сформируют огненный шторм, которым, как я надеюсь, выведут из строя значительную часть противостоящего нам войска, а потом будут туманным щитом прикрывать себя и меня.
С другой стороны лагеря нападение на него совершит архилич Элениэль Люсинда. Своими воздушными лезвиями она способна изрядно проредить кадавров, да и никакой лич, пожалуй, долго против нее не устоит.
Остальные члены нашего отряда расположились, а точнее — залегли, на вершине холма. Надеюсь, что никто их не заметит и нежить в том направлении не попрет, а если это и произойдет, то защищаться, находясь сверху, моим спутникам будет проще. Непосредственного их участия в битве не предусматривалось. Если все пройдет, как я рассчитываю, то это не понадобится. А если что-то пойдет не так, то не поможет. Силенок у одаренных девушек-дроу надолго не хватит, а от Минтэаса с его мощной эльфийской магией здесь, где нет деревьев, толку, к сожалению, мало.
Лагеря измененных оборотней уже не существует. Как только костры вокруг их палаток начали сами собой затухать, но еще давали мне достаточно света, чтобы не промахнуться, я аккуратно, даже сказал бы, филигранно накрыл все становище этих тварей фиолетовой дымкой. Так что сейчас там только черная земля, на которой трава, подозреваю, еще не скоро вырастет.
К слову, на холме сейчас находится и Сигрид, которая, получив с гонцом мое сообщение, вместо того, чтобы мчаться в поселение и собирать воинов, прискакала к нам и привезла еще три артефакта фиолетового тумана, которые у нее всегда с собой.
— Ричард, — сказала она мне, когда я выразил недоумение и, не буду скрывать, недовольство ее самовольным поступком. — Если вы сейчас не уничтожите или хотя бы не заставите эту армию отступить, никакого серьезного сопротивления мы ей оказать не сможем. Наши войска только собираться будут почти декаду. Измененные оборотни с нежитью за это время уничтожат десятки наших поселений. Так что я должна быть здесь. Я могу установить артефакты тумана со стороны холма, и когда битва начнется, активирую их. Так от меня больше пользы будет, чем если я поспешу домой и начну призывать наших воинов на сборный пункт.
Признав ее правоту, я позволил Сигрид остаться. Да и артефакты ее, действительно, могут пригодиться. Как минимум, собьют архилича с толку. Пусть и только на какие-то мгновения, пока он будет соображать, с какой же все-таки стороны на его войско напали — с холма или с равнины, но и они могут оказаться решающими.
— Активируй туман сразу, как только увидишь, что я нанес первый удар по шатру архилича, — отдал я ей распоряжение. — Только расположи их так, чтобы к тебе никто не мог сбоку подобраться. Один артефакт направь на лагерь, а два других чуть в стороны, чтобы нежить не могла дымку обойти.
И вот все готово. Ждем первых лучей местного солнца, чтобы начать. К сожалению, убедиться, что архилич ночует в своем шатре, возможности не было, но где ему еще быть? Хотя, конечно, если я сейчас превращу в прах шатер, а потом выяснится, что его хозяин все это время спокойно сидел где-то в сторонке, будет плохо. Тогда инициатива сразу перейдет к нему. Но тут никуда не денешься, придется рискнуть.
— Давай, — шепнула мне Элениэль. — Шатер уже достаточно хорошо видно, а нас пока нет. Начинай, Ричард, мы с Мелиссой готовы.
И я начал. Фиолетовый туман от меня устремился к шатру архилича и вмиг его уничтожил. Ну? Что там у нас дальше? Неужели и противник мой погиб так просто? Но не мог же он на ночь снять с себя защиту? Сколько я этих тварей видел, фиолетовая дымка всегда вокруг них клубится. Нет, жив. Если так можно сказать о существе уже много веков мертвом. Поднимается с земли. Или он так и лежал на ней, или упал, когда вместе с шатром пропала и его койка. Крутится на месте, ищет, кто и откуда его атаковал. Сначала, как я и надеялся, поворачивается к холму, откуда наползает туман тления. И мне этих мгновения хватает, чтобы окутать его фиолетовым коконом. Теперь, чтобы нанести удар по мне или по холму, архиличу придется сначала его разорвать.
Элениэль с Мелиссой в это время запускают по лагерю свой огненный смерч. Впечатляющее зрелище. Жаль, что не могу себе позволить во всех подробностях рассмотреть, какой урон он нанес армии нежити. Теперь девушки уже выставляют вокруг нас мощный щит. Мне он не мешает, так как все трое мы находимся в контакте, и магия любого из нас воспринимает остальных как «своих».
С другой стороны лагеря в дело вступает Люсинда. Верно Элениэль настаивала, что бывшую члена Высшего Совета архимагов Блазии нужно взять с собой. В первых лучах солнца ее лезвий почти не видно. Только слышен этакий свист, когда они летят в цель. И каждое сразу перерубает пополам по несколько десятков врагов. Тех даже щиты, которые пытаются выставить личи, не спасают. К счастью, темными потоками никто из них не владеет, а защиту из стихийной магии лезвия рассекают, как бумагу.
Тем временем архилич, поняв, что быстро из созданного мною кокона не вырвется, судя по всему, отдал приказ своим войскам атаковать меня. Все правильно, если и не смогут пробиться через мой щит, то, по крайней мере, заставят меня тратить часть сил на его поддержание, и это, в свою очередь, позволит архиличу освободиться из моей ловушки. Только вот незадача. Щит формируют Элениэль и Мелисса, а не я, так что отвлекаться от поединка с самым опасным противником мне нет нужды.
Кадавры, подчиняясь приказу архилича и подгоняемые личами, между тем бестрепетно (а какой может быть трепет у мертвых?) сначала по одному, потом группами по несколько, а затем и целыми отрядами штурмуют наш дымчатый щит. Бросаются в туман и осыпаются прахом на землю. Но каждый раз этим ослабляют моих помощниц. И осталось этой нежити еще очень много. Пожалуй, что и прорвутся. Видимо, на это архилич и рассчитывает, потому что я вижу, как на его оскаленном, обтянутом серой, какой-то пергаментной кожей черепе появляется злобная улыбка. А я пока продавить его защиту не могу. Да, это один из древних магов. И раз его послали сюда одного, то, наверное, из сильнейших.
— Ричард, — сквозь стиснутые зубы с трудом произносит Элениэль. — Наш щит сейчас пропадет. Быстрее!
В этот момент я вижу, как, действительно, прикрывающий нас фиолетовый туман начинает мерцать, а Мелисса, обессиленная, медленно оседает на землю. Или сейчас, или никогда, понимаю я и напрягаю все остатки свои сил, чтобы добраться до архилича. Чувствую, что осталось совсем чуть-чуть, что он тоже уже на последнем, если так можно сказать, издыхании, но этого «чуть-чуть» мне как раз и не хватает.
— Люсинда! — раздается у меня за спиной громкий крик Элениэль. — Лезвие! — и через мое плечо указывает на архилича.
Вот же силища у этой бабы. Мелисса уже на траве лежит, Элениэль еле на ногах стоит, я изнемогаю, а Люсинда еще может сформировать мощнейшее воздушное лезвие и запустить его в нашего врага. Впрочем, ей в отличие от нас не приходилось и атаковать, и защищаться. Никто за все время сражения на нее никакого внимания не обратил.
Я на долю секунды приоткрываю сжимающий архилича кокон, и в его щит со свистом врезается воздушное лезвие. И в то же мгновение я снова окутываю противника фиолетовой дымкой и сжимаю его. Есть! Видимо, лезвие Люсинды оказалось той самой соломинкой (ничего себе соломинка, способная дерево перерубить), которая сломала хребет верблюду. Мой туман, наконец, пробивают защиту архилича и его края сходятся в той точке, где он только что стоял.
Кадавры и личи, уже почти прорвавшиеся к нам через почти пропавший щит, который едва удерживает Элениэль, замирают на месте, а потом начинают у нас на глазах рассыпаться даже не прахом, а какой-то еле заметной пылью.
Все. Армии нежити больше нет. Одной. Самой маленькой. Две другие, куда большие по численности, еще только собираются у границ живых, напоминаю я себе. Так что рано праздновать победу. По сути, мы выиграли только первый, разминочный раунд. Самое сложное еще впереди.





Глава 30
Огюст



— Хозяйка, хозяйка! — рядом с лежащей Мелиссой на колени опускается поспешившая к нам Алаисса. — Что с вами?
А, ну да. Она же привязана к магине ритуалом «Подчинения», который еще ночью провела Лора, и теперь не только вынуждена выполнять все ее приказы, но и не может не заботиться о ней, ощущая любую боль хозяйки, как свою собственную.
— Пошла прочь! — отталкивает Алаиссу Элениэль и прикладывает к Мелиссе эльфийский амулет жизни, который я ей для этого только что передал.
— Со мной все сейчас будет в порядке, — приподнимается на локте Мелисса. — Ричард, что мне приказать делать Алаиссе?
— Пусть пойдет и поищет, не осталось ли в живых кого-то из рабов. И пусть гонит их всех сюда, — отвечаю я.
— Слышала? — поворачивается к Алаиссе Мелисса. — Исполняй!
Двоюродная сестра Дианы встает и, внимательно осматривая все овражки и ложбинки, идет по полю в сторону того места, где раньше стоял шатер и где вчера мы видели расставлявших его рабов-дроу. Спустя непродолжительное время она возвращается, волоча за волосы какую-то девушку, а за ней понуро бредут два десятка мужчин-дроу.
— Кто это? — спрашиваю я, уже догадываясь, что это погонщица и последние оставшиеся в живых воины из отряда Алаиссы, которые последовали за ней в проклятые земли, где были достойно вознаграждены рабством.
— Ронда⁈ — удивленно восклицает подошедшая к нам Лора. — Так вот, кто был тут погонщицей! Ваше императорское величество, это самая жестокая из моих бывших коллег. Ее захватили в одной группе со мной, и она была единственной, кто сама попросила сделать ее погонщицей. С нее снимать печать «Подчинения» не имеет смысла. Она служила древнему магу по собственной воле. Та еще тварь.
Алаисса вопросительно смотрит на Мелиссу, та на меня. Я киваю, Мелисса жестом дает Алаиссе разрешение сделать то, что она очень хочет. Желание убить погонщицу просто читается на ее лице. Одним движением девушка сворачивается добровольной прислужнице древнего мага шею.
— А с этими что делать? — спрашивает Элениэль, указывая на захваченных мужчин-рабов.
— Они были среди тех, кто перебил охрану Дианы, а потом участвовали в похищении нашей дочери, — отвечаю я. — Их ждет суд и, не сомневаюсь, казнь. Но пусть это случится в Новом Драуре, чтобы все видели, что такие преступления не остаются безнаказанными. Сигрид, — обращаюсь я к женщине. — Возьмешь этих пленных с собой и потом распорядишься доставить их к Диане. Кто они и что сделали, объяснишь в письме.
— Эту тоже? — Сигрид смотрит на Алаиссу. — Насколько я понимаю, она там была главной.
— Нет, — принимаю я решение. — Алаиссу мы возьмем с собой, — и поясняю удивленной этими моими словами Элениэль. — Она только что из владений древнего, знает, что там сейчас и как обстоит. Может быть полезной.
Замечаю, как Алаисса облегченно выдыхает. Боится в руки к своей двоюродной сестре и моей второй жене попасть. Понимает, что ее в этом случае ждет. А так какая-никакая, а отсрочка. Тут и вглубь проклятых земель с радостью отправишься.
Весь день мы отдыхаем. Выдохлись и мы с Элениэль, и Мелисса, которая и вовсе сама еще и идти-то толком не может. Конечно, ее вполне может нести на себе Алаисса, сил у дочери Алиры в избытке, но зачем это нужно? Мы, разумеется, спешим, но один день все равно ничего не изменит. Да и вероятность встретить еще врагов есть, так что продолжим путь, когда все полностью восстановимся.
Решение провести еще сутки, не углубляясь в проклятые земли, приводит к неожиданным последствиям. Вечером в наш лагерь прибывает гонец — да не откуда-нибудь, а из Юмиле. От Изабеллы. Увидев ее письмо, я, признаюсь, испугался, что в Солбери раньше времени вторглась армия нежити, но когда развернул свиток, то убедился, что ничего такого страшного не произошло.
«Ричард, — говорилось в нем. — сегодня я работала в твоих рабочих покоях и там обсуждала с Родриком твой поход в проклятые земли. Когда он ушел, Огюст начал просто бесноваться в своем кристалле, пытаясь привлечь мое внимание. Потом он, как мы с ним уже делали раньше, постарался мне при помощи знаков и отдельных, написанных на грани кристалла слов объяснить, что должен сообщить тебе нечто очень важное и что ты допустил большую ошибку, отправившись во владения древнего мага, не поговорив еще раз с ним и не взяв его с собой. В общем, я не очень поняла, что именно он пытался мне сообщить. Поэтому отправляю его к тебе». Завершалось это довольно короткое послание разными «Жду, надеюсь, люблю» и так далее.
— Вот, ваше императорское величество, — увидев, что я закончил чтение письма, сказал гонец, протягивая мне кожаную сумку. — Ваша супруга запретила мне открывать сумку и приказала везти ее крайне осторожно. Посмотрите, пожалуйста, все ли в порядке, чтобы я мог доложить ее императорскому величеству, что ее поручение исполнил в точности.
Отойдя в сторону, я вытащил из сумки кристалл, в котором радостно лыбился мой предок.
— Я не все тебе Ричард тогда рассказал о древнем маге и о том необычайном артефакте, над созданием которого он и все остальные трудились много десятилетий. И из-за которого сначала устроили бойню, а потом при попытке активировать недоделанным спровоцировали такой выброс магической энергии, что погибли и выжившие в той войне, кроме одного, а их владения превратились в проклятые земли, — начал он свою исповедь.
— Ну? — посмотрел я на Огюста. — Что же ты скрыл от меня. Или вернее, в чем ты в очередной раз меня обманул? Настолько важном, что убедил Изабеллу отправить тебя ко мне?
— Это не совсем артефакт вечной жизни, — замялся Огюст. — То есть, с его помощью можно ее получить, но, понимаешь ли, она будет не совсем такая и не совсем там, какой и где ее можно ожидать, — начал юлить мой предок. — В общем, когда мы уничтожим древнего и доберемся до артефакта, я тебе все расскажу и покажу.
Понятно. Боится, что я, если буду знать все, просто выброшу кристалл, в котором он сидит, или разобью его. Сам способен на любую подлость, и от других всегда ее ждет. Ладно, не такое уж и тяжелое его вынужденное жилище. До владений древнего мага донесу. А там послушаю, что мне Огюст поведает. Меня-то, откровенно говоря, в данный момент этот артефакт древних волнует куда меньше, чем необходимость лишить врага не только вечной жизни, но и временной.
— Я, и как с древним справиться, подскажу, — заметив, что я недовольно морщусь, поспешил добавить предок.
Надо ему зачем-то кровь из его призрачного носа попасть во владения древнего. Это не вызывает сомнений. Но и мне какая-нибудь его подсказка не помешает. В конце концов, он в его дворце провел куда больше времени, чем та же Мелисса или Алаисса (я внутри и вовсе только до пристройки, где кухня, добраться смог), все ходы и выходы знать должен.
— И что эта скотина хочет? — тихо подойдя сзади и увидев в моих руках кристалл, спросила Элениэль. — Ричард, он опять что-нибудь замышляет. Не бери его с нами.
Не любит эльфийка Огюста. Да и как может быть иначе, если, захватив обманом ее тело, он пытался ее руками убить меня. Но в данном случае нам любой подлец сгодится. Противник у нас будет такой, что ничем и никем не побрезгуешь, чтобы его одолеть. Так что придется Элениэль присутствие предка потерпеть.
А Изабелла — молодец, что прислала мне кристалл. Правильно поступила.





Глава 31
На пороге владений древнего мага



Сегодня вечером мы достигли границы личных, если так можно сказать, так-то все проклятые земли ему принадлежат, владений древнего мага. Того самого великолепного парка, в центре которого находится его дворец. На первый взгляд, везде царят тишина и покой. Никакой охраны, как и в прошлый раз. Никаких измененных животных тоже по-прежнему рядом нет, не приближаются ближе чем на лигу — видимо, какая-то отпугивающая их аура здесь есть. Поселения кадавров, окружающие этот оазис, все пусты — ни одной неживой души в них. Причина последнего понятна — всех, кого только можно было, древний услал к границам живых.
Даже подумать страшно, сколько же там сейчас разной нечисти собралось. Если они ударят раньше, чем мы уничтожим их хозяина, этот мир ждет жуткая резня. Видели мы по дороге с десяток отрядов, направлявшихся в сторону Солбери — зрелище жуткое и отталкивающее. Телеги, запряженные мертвыми лошадьми, на них такие же погонщики, впереди и в промежутках неким подобием строя бредут кадавры — сотни по две. Покачиваются из стороны в сторону, ничего вокруг себя не видят, да и не интересует их ничего, кроме приказов личей, которые их контролируют. Дважды попадались более крупные отряды, которые возглавляли архиличи. При каждом, помимо личей и кадавров, еще зачем-то погонщицы из числа девушек-дроу и рабы. Эти и из людей, и из эльфов, и из дроу. Зачем архиличам слуги, понять сложно. Но как есть. Впрочем, для нас это хорошо — пусть всех из владений древнего мага уводят, нам проще будет.
Продвигались мы довольно быстро и со всем возможным комфортом, если можно назвать комфортабельной поездку на телеге, запряженную скелетом лошади. У нас их две штуки таких образовались. На второй день пути, когда покинули поле сражения с армией, готовившей нападение на лес оборотней, нос к носу столкнулись с группой в три десятка кадавров при двух телегах и одном личе. Куда и зачем они направлялись, было непонятно — далековато еще до наезженных в проклятых землях дорог было (поэтому мы этой встречи и не ожидали), да и не столь важно. Главное, что мы среагировали быстрее, чем враги. Я сразу фиолетовой дымкой уничтожил лича, а остальные добили тех оставшихся семерых кадавров, которые не осыпались прахом с его гибелью. В результате нам достались две телеги. И два лошадиных скелета, впрочем, довольно бодро переставлявших свои ноги.
— Элениэль, Мелисса, — приказал я. — Дальше поедем открыто. Надевайте хламиды, в которых ходят архиличи и которые мы приготовили на всякий случай, если придется выдавать себя за «местных». Все остальные изображают нашу свиту. Лора — ты опять погонщица. Остальные! Вы — рабы Лоры. Не забыли, как надо себя вести в этой роли? Вот и хорошо. Рассаживайтесь по телегам.
Так и двинулись. Открыто. Мы втроем (я, Элениэль и Мелисса) по очереди держали над нашим мини-караваном щиты фиолетовой дымки. Больше работы доставалось девушкам, я старался все время быть готовым к возможной стычке, так что подменял их только в том случае, если они обе оказывались почти без сил. Отряды личей при виде нас, а мы при приближении сгущали окружающий нас туман тления, а сами окутывались защитными коконами, принимали нас за трех архиличей со свитой и уступали дорогу. В первый раз проезжать через расступившийся строй нежити было очень неуютно, но потом привыкли. Большое начальство в сопровождении рабов едет — все на обочину!
Дважды, правда, предпочли сами убраться в поле, пропуская отряды во главе с настоящими архиличами. Эти твари куда сообразительнее личей, могли бы нас и раскусить. Кто их знает, по каким признакам они друг друга узнают? Отъехали с дороги в поле, мы с Элениэль и Мелиссой натянули пониже капюшоны наших балахонов, фиолетовые щиты вокруг поплотнее сделали, а рабы на колени опустились. Так и простояли оба раза, пока отряды высшей нежити мимо не проходили. Один даже, как мне показалось, рукой нам помахал. На всякий случай я тоже что-то похожее изобразил — то ли на приветствие ответил, то ли какой-то приказ своим слугам отдал.
Задержка вышла только однажды. Пришлось на сутки задержаться в одном из шикарных поместий древних магов. Мы в них на ночевки останавливались. И крыша над головой, и стены вокруг, и внимания не привлекаем лишнего. Под утро началась какая-то странная буря. Ни дождя, ни ветра, только пыль почему-то с земли столбами вверх поднимается.
— Это магическая буря, — сразу узнал это необычное явление Огюст, кристалл с которым я поднес к окну. — Надо переждать. Видимо, Великий (после того, как предок попал опять в проклятые земли, начал своего бывшего учителя снова «Великим» называть почему-то) ритуал проводит. С жертвами. Сейчас все измененные животные обезумеют. В таком состоянии они даже на нежить кидаются.
— С какими еще жертвами? — услышав что-то такое, о чем рассказывала Мелисса, которая сама чуть такой жертвой не стала, но цели чего не знал, спросил я. — И зачем?
— Для подпитки своего артефакта, — явно неохотно ответил Огюст (есть у меня подозрение, что когда-то он сам помогал древнему эти жертвы приносить, вот и не хочет говорить на эту тему). — Моего, то есть, твоего теперь, эльфийского артефакта жизни у него нет. Вот и заменяет его… В общем, неважно. Главное, что сегодня выходить отсюда нельзя. Завтра все успокоится.
Хорошо. Подождем. А что за жертвы такие древний приносит, потом предка расспрошу. Сдается мне, что ничего приятного не услышу. Впрочем, выяснил и без помощи Огюста. На следующий же день. Вернее — ночь.
Вечером мы зашли в очередной стоявший недалеко от дороги дворец. Надо сказать, что великолепными они выглядели не только издалека, что я отметил еще когда в первый раз пробирался по проклятым землям вслед за архиличем и Мелиссой. На обратном пути мы тогда в заброшенные усадьбы древних заходить остерегались, а тут я смог все внимательно осмотреть. Лепнина, везде мрамор, какие-то явно ценные породы дерева, позолота. Посуда, которую никто не тронул, — просто произведение искусства. Как и мебель, много которой осталось в целости и сохранности. А вот книг или любых других записей, которые я очень хотел найти, — ни одной. Такое впечатление, что все было вычищено по чьему-то приказу. Хотя почему «чьему-то»? Ясно, кто единственный мог так распорядиться. Древний маг, хозяин проклятых земель, Великий.
Библиотеки, что видно по стеллажам, в каждом замке или дворце есть, и все девственно пустые. А тут мне повезло. В ящике стола в кабинете бывшего хозяина этого великолепия я обнаружил тонкую, припорошенную пылью тетрадочку. Начало, судя по всему, последней части дневника, который он вел. Начал писать, а потом отлучился, чтобы больше уже никогда сюда не вернуться.
'Рудольф ошибается, — так начиналась первая и, к сожалению, единственная запись. — Я в этом абсолютно уверен. Но разве его переубедишь? Считает себя Великим. Погубит он всех нас, боюсь. А нас после войны между собой и так осталось всего пятнадцать, не считая самого Рудольфа.
Правда, теперь у каждого в подчинении по десятку — другому архиличей из числа наших бывших друзей (никогда я со своими теперь вечными рабами в друзьях не был, так что нисколько не сожалею, что обратил их в нежить). Многие даже собираются в их дворцы переехать. А мне мой скромный куда больше нравится. Пусть он и меньше, чем, например, у Видрафа, который сейчас у меня привратником у ворот стоит, и ни снег, ни дождь ему больше не страшны. Ха-ха, а каким аккуратистом при жизни был — чуть пятнышко на своей одежде заметит, так сразу переодеваться спешил, а теперь ничего, стоит вон, мокнет, ну, так ему и надо, не стоило против меня идти.
Но больше потерь нам нести нельзя. А то взбунтуются все эти корольки мелкие, да и эльфы еще не полностью покорены. Сидят в своих лесах. Хорошо мы их тогда пожгли вместе с их любимыми деревьями, но мало. Больше надо было. Одна надежда на оборотней. Эти пока нам служат, но тоже уже скалятся, твари, когда им какой-то приказ отдаешь, который им не нравится. Дроу так и вовсе ненадежны. Если бы не ритуалы «Подчинения», так уже давно пришлось бы их ради собственной безопасности перебить.
А все из-за этого старого упрямца Готлиба. Отказался отдать для великого артефакта жизни свою эльфийскую реликвию. Так мало того — спрятал где-то, а когда мы его окружили, еще и сжег себя, чтобы не стать архиличем и не выдать нам свое сокровище. Гадай теперь, куда он эту эльфийскую штуковину запрятал. А без нее никак. Только Рудольф спешит. Уверен, что реликвию (и как только эти тупые эльфы смогли такую создать?) можно заменить кровью «первородных». Сколько мы их собрали? Сотню или полторы? Вот сегодня Рудольф, перерезав им глотки, и постарается нам всем доказать, что он прав.
Я сильно сомневаюсь и боюсь, что результат будет совсем не таким, в каком Рудольф так уверен. Я над эльфами столько опытов провел, сколько ни один из нас. Да, есть в их крови энергия жизни, но она настолько тесно перемешана с природной, что выделить ее не представляется возможным. А это означает, что замена ею реликвии может привести к непредсказуемым последствиям.
Только Рудольфу, да и остальным, которых он убедил в своей правоте, этого не докажешь.
Как же не хочется ехать к нему в его имение, чтобы принять участие в ритуале! И отказаться нельзя. Сразу заподозрят, что я что-то затеваю. Уж очень после войны подозрительными мы все стали. Так что придется явиться. Пора уже…'
На этом запись обрывалась, но что случилось потом и так было понятно. Неизвестный владелец этого «скромного», как он считал, а по мне так шикарного дворца оказался прав. Ритуал, в котором мой артефакт заменили кровью ста пятидесяти эльфов (жуть!) пошел не по плану. Природный катаклизм, огромный выброс магической энергии, и все участники превращаются в нежить. Кроме этого самого Рудольфа, который, как я предполагаю, и является там самым «последним» и «Великим», которого нам нужно отправить вслед за его коллегами по цеху.
— Что ты читаешь тут? — спросила, войдя в кабинет, Элениэль. — Что-нибудь важное нашел?
— Прочитай сама, — ответил я, протягивая жене тетрадку и не желая сам пересказывать ей подробности проведенного много веков назад ритуала.
Эльфийка быстро пробежала глазами текст и побагровела от ярости.
— Сволочи! Все маги сволочи! — выдала она и тут же виновато посмотрела на меня. — Я тебя, конечно, не имею в виду. Ты бы на такое никогда не смог пойти. А вот Мелисса, например… — Элениэль запнулась. — Кстати, о Мелиссе. Возьми ее сегодня на ночь. Какая-то она смурная уже второй день.
— Ты же ее по-прежнему недолюбливаешь? — не удержался я. — Откуда такая забота?
— Перед решающим сражением хороший настрой воинов это залог успеха, — ответила мне жена. — Вот вернемся в Юм, и там я снова буду Мелиссу не любить, а пока потерплю. Впрочем, дополнительный настрой и мне не помешает, — добавила она, садясь напротив меня на стол и обхватывая ногами. — Давай сначала подними его мне, а потом я уже Мелиссе место уступлю.
С Мелиссой и правда дела обстояли не очень. Чем ближе мы приближались к владениям древнего, тем грустнее и задумчивее она становилась. Я тоже это заметил, но особого значения не придал. В конце концов, дело нам предстояло опасное, тут впору и погрустнеть, и задуматься. Но после того, как на состояние магини мое внимание обратила Элениэль, решил выяснить его причины.
— Что с тобой Мелисса? — спросил я девушку той же ночью. — Что происходит? Ты боишься? Лучше скажи, и мы что-нибудь придумаем сейчас, чем если ты дрогнешь в самый решающий момент.
— Нет, Ричард, — обнимая меня, ответила магиня. — Я не боюсь. И ради того, чтобы расправиться с этой засевшей здесь тварью, готова на все. Но у меня какое-то предчувствие неприятное, что я отсюда не вернусь. Не погибну. Понимаешь? А просто не вернусь. Что я сюда пришла навсегда. Но этого же не может быть? Даже если мы с древним не справимся, вы же с Элениэль меня тут не оставите?
— Если мы с ним не справимся, Мелисса, — ответил я. — То все здесь останемся. Но архиличей он из нас не сделает в любом случае. Так что не беспокойся. Победа или смерть! Другого нам не дано.
Девиз древнеримских гладиаторов «Победа или смерть!» нам сейчас подходил, как никакой другой. Так как именно о смерти в случае, если древний окажется сильнее, я позаботился заранее. У каждого из нас был с собой огненный амулет, который должен был сам активироваться, если его владелец погибнет. Не важно — как. Превращение в нежить — это тоже гибель, так что в худшем случае древнему от нас достанется только пепел. Назначение этих амулетов я всем объяснил, и ни один из членов отряда надеть его на себя не отказался.
— Но мы обязательно победим, — погладил я девушку по ее густым темным волосам. — Верь в это, и мы все вместе вернемся в Юм.
— И там Элениэль, наконец, меня прибьет, — впервые за последние несколько дней улыбнулась Мелисса. — А остальные твои жены будут ей помогать.
— Не прибьет, — ответил я. — Она, по-моему, на тебя злится уже больше по привычке, чем на самом деле. Так что об этом можешь не переживать.
И вот мы, можно сказать, у ворот древнего. Ворот, правда, никаких нет, просто дорога, до этого тянувшаяся между полями, ведет в парк, а в ее конце — дворец, в который нам нужно проникнуть.
— Огюст, — обратился я к предку, доставая из сумки кристалл. — Пора тебе объяснить мне, как можно уничтожить древнего. Время пришло. Говори!
— Непосредственно его самого — никак нельзя убить, — огорошил меня Огюст. — Пока он находится на территории, на которую распространяется энергия его артефакта, он бессмертен. И никаким заклинанием ты ему ничего не сделаешь. А вот он может тебе хоть сжечь, хоть воздушными лезвиями изрубить, хоть туманом тления в прах превратить. В общем, тут он хозяин, и все подчиняется только ему.
— Так что же ты молчал всю дорогу об этом? — возмутился я. — Я бы уже давно думал о том, как его из его владений выманить, а теперь что делать?
— И выманить его тоже не получится, — ответил спокойно предок. — Не такой он дурак, чтобы это сделать. Да и не может он выйти. Как только это произойдет, он умрет и без твоего участия. Объясняю же тебе, что он жив и непобедим до тех пор, пока существует его артефакт. Не понял что ли?
— Понял, — кивнул я, так как до меня действительно, что называется, дошло, что мне пытается донести Огюст. — Нужно уничтожить артефакт.
— Точно, — подтвердил Огюст. — И сделать это не так уж и сложно. Это же не какой-то маленький предмет, как твоя эльфийская реликвия, а большой, занимающий целую большую залу набор разных амулетов и артефактов, соединенных рунами и узорами, по которым циркулирует энергия, поддерживающая жизнь Великого. В центре должен был располагаться вот этот вот, — Огюст сквозь кристалл указал мне на грудь, где под курткой на кожаном шнурке висел мой эльфийский золотой карандаш. — В его отсутствие Великий заменяет его периодическими жертвами. Ну, про это я тебе уже вскользь упоминал. Нужно просто проникнуть в эту залу, нарушить вязь рун, и… собственно, все.
— И как туда проникнуть, чтобы никто не заметил и не поднял тревогу? — спросил я, надеясь, что предок знает какой-нибудь способ.
— Если бы знал, то убил бы Великого, еще когда сам здесь находился, — разочаровал меня он. — Там всегда есть охрана из двух сильнейших архиличей. Но, насколько я помню, в том зале была твоя Мелисса, а ее отец, ставший пусть и слабеньким, но архиличем, служил во дворце. Может, и сейчас еще служит. Вот отсюда и исходи.
Ага. Исходи. Только отец Мелиссы ее не узнал и сам притащил в тот зал, чтобы древний принес девушку в жертву. А вот охрана сейчас может быть и ослаблена. Местный хозяин всех отправил на предстоящую войну. Есть надежда, что и своих ближайших помощников тоже. В конце концов, чего ему опасаться в собственном дворце? Надо это проверить.





Глава 32
В гостях у древнего мага



Я сидел в очень неудобном кресле. С вертикальной спинкой, металлическом и крайне жестком — никакой даже самой тощей подушечки для обеспечения комфорта предусмотрено не было. И не мог даже шелохнуться. В довершение ко всему, как это почему-то часто случается, когда не можешь пошевелиться или руки чем-то заняты, у меня мучительно чесался нос. Можно было попробовать, изогнув шею, которая единственная сохраняла подвижность, дотянуться носом до плеча и облегчить свои страдания, но делать я этого не хотел. Напротив меня, через стол в куда более удобном кресле восседал древний маг и с язвительной улыбкой меня разглядывал. Извиваться, как какой-нибудь червяк, у него на глазах? Увольте.
На столе стоял кристалл с Огюстом — третьим участником наших «дружеских посиделок», как выразился хозяин.
Никаких цепей или там тяжелых оков на мне не было. В кресле меня держала магия. Какая именно, разобрать я не мог. А вот мне магия была недоступна. Никакая. И это была не блокировка ридитом, потому что воспользоваться своей приобретенной способностью обходить ее и использовать в своих целях я тоже не мог, хотя ридитовая наручь, которую я нацепил перед тем, как отправиться во дворец древнего, по-прежнему была на мне.
— Мда… Это ж надо было быть таким идиотом, чтобы сунуться ко мне, — качая головой, промолвил древний, отпив вина из кубка и откусив кусочек яблока. Мне угощение предложено не было. Впрочем, в связи с вынужденной неподвижностью я бы все равно присоединиться к застолью не смог бы. — Ладно, это еще туда-сюда, можно списать на юношескую самонадеянность, — продолжал между тем древний. — Но пытаться проникнуть в ритуальный зал тем же путем, которым туда доставили тогда эту сбежавшую, — тут он защелкал пальцами. — Как бишь ее, эту дурочку?
— Мелисса, — подсказал из своего кристалла Огюст, которого древний слышал так же хорошо, как и я.
— Точно, — кивнул древний. — Спасибо, маленький Оги. Мелисса. А мне еще докладывали об умном, хитром и даже где-то коварном молодом императоре, сумевшем буквально за два с небольшим года покорить весь континент. И кого я сейчас вижу перед собой? Ну, ты мог бы хотя бы по рассказам этой Мелиссы составить план моего дворца, вычислить, где именно находится зал, в который ты так мечтал попасть, а потом подкоп туда постараться сделать что ли? Или внешнюю стену пробить? А ты поперся прямо в ловушку. Или ты думал, что я, после того как эта девка сбежала и, кстати, украла у меня нескольких хороших рабов, я не приму мер предосторожности? И ты, скудоумный, надеялся со мной справиться? А ведь мог бы прийти сюда с повинной, поклониться мне, попросить тебя хоть чему-то научить. Может быть, я бы и согласился. Потом вместе правили бы этим миром. Но нет. Ты выбрал иной путь. Что ж, я не возражаю, но тебе придется ответить за свою дерзость, — и чуть помолчав, как бы еще раз оценивая про себя мою глупость, продолжил. — Как же измельчали людишки за то время, что мы перестали ими управлять! Да, маленький Оги, ты согласен со мной?
Предок, который в отличие от меня чувствовал себя в своем кристалле абсолютно спокойно, будто ничего накануне не произошло и мы не находимся во власти древнего мага, кивнул головой, подтверждая, что полностью согласен с мнением Великого.
— А ты меня удивил, — теперь древний обращался уже к Огюсту, видимо, сочтя его более достойным собеседником, чем я, или попросту уже высказав мне все, что собирался. — Я ведь тогда, когда ты отправился во дворец к покойному Готлибу и не вернулся, был уверен, что ты погиб. И даже сожалел о тебе.
Выражение лица нашего гостеприимного хозяина при этом было таким, что никаких сомнений в том, что ни малейших сожалений он не испытывал ни тогда, ни сейчас, возникнуть не могло.
— А ты, стало быть, сумел преодолеть все посмертные заклятья Готлиба и нашел эльфийский артефакт. Молодец! Только вот сбежал зря! — вдруг почти зарычал древний, привстав из своего кресла и наклонившись к кристаллу. И сразу опять успокоился, приложившись к кубку. — И потом действовал разумно. Понял, что пользоваться ворованным нельзя, что я сразу почувствую его действие. И твоя затея перевести на себя придуманный Готлибом ритуал призыва вызывает уважение. Это ведь он его разработал? И спрятал вместе с артефактом? Я угадал? — весело рассмеялся древний. — Надеялся, что когда-нибудь кто-нибудь найдет и то, и другое, проведет ритуал, и Готлиб возродится в теле этого неосторожного? Поэтому, как я теперь понимаю, он так бесстрашно и сжег себя тогда. Да. Сколько лет прошло, а выяснилось все только сейчас. Кстати, а кто тот кретин, что воспользовался артефактом, и почему ты, Оги, если ритуал был проведен, в этом кристалле сидишь, а не в чьем-то теле наслаждаешься вином и женщинами, до которых, как я помню, был большим охотником? — ехидно спросил он.
— Не переживай за меня, — не выказывая ни малейшего страха, ответил предок. — Я прожил прекрасную жизнь, когда ты тут со своим умертвием, пока оно не распалось, кувыркался. Слышал, ты после этого с живыми уже и не можешь ничего? — не менее ехидно, чем древний, продолжил Огюст. На последнего, впрочем, к моему удивлению, никакого впечатления его выпад не произвел. — Я основал герцогство, род. А в кристалле я сейчас, потому… — далее последовал довольно подробный рассказ о том, как Родрик провел ритуал и как я случайно занял место Огюста в подготовленном для него теле. Затем, воспользовавшись тем, что древний маг его не прерывает и продолжает слушать, предок перешел к описанию всех последующих событий.
Тянет время, понял я, слушая разглагольствования Огюста о том, как он великолепно устроился в своем кристалле и как, по сути, и сейчас руководит и созданным им процветающим герцогством, и всей империей, давая мне ценные советы.
Наконец, Великому похвальба Огюста наскучила, и он взмахом руки приказал ему замолчать.
— Очень интересно было. Спасибо, маленький Оги, — сказал он. — Теперь я лучше представляю, что мне достанется в наследство от этого пришельца, так ловко захватившего сначала подготовленное для тебя тело, а потом и весь континент. Послушал бы еще, но приближается время великого ритуала, который освободит меня из этого заточения. Впрочем, весьма комфортного. И зря ты пытался мне зубы заговаривать в надежде, что ваши друзья придут к вам на помощь. Я прекрасно чувствую каждого члена вашего отряда. И даже благодарен за то, что привели мне и девушек-дроу, которые мне пригодятся в роли погонщиц, и эльфов, которым я тоже найду применение. После ритуала ими и займусь. А сюда им не попасть. Как только вы были захвачены, я перекрыл все входы во дворец. Выходы из парка, кстати, тоже. Все оцеплено кадаврами. Так что и сбежать они уже не смогут. И, конечно, особая моя благодарность вот за это, — с этими словами древний покрутил в пальцах мой золотой эльфийский карандаш. — Скольких же проблем можно было бы избежать, если бы этот идиот Готлиб просто отдал его мне. Но что уж теперь, — он опять задумчиво помолчал. — Что касается некоторых неприятных последствий моего общения с умертвием моей любимой рабыни, о которых ты, Оги, мне напомнил, то уже сегодня они пройдут, а меньше, чем через месяц к моим услугам будут самые красивые девушки, каких я только пожелаю.
Я сразу представил во власти этой твари Изабеллу, Диану, Амельду, Сигрид, Рагнхильду, и, судя по всему, эта мысль отразилась на моем лице, потому что древний снова обратился ко мне:
— Нет, твои девки меня не интересуют. Это же надо было додуматься жениться на дроу! Уму непостижимо! Их создавали как рабынь для верной службы нам — магам. А он женился! Еще связи твои с оборотницами я как-то понять могу. Сам несколько раз в свое время ими увлекался, но дроу? Ладно. Хватит болтать попусту. Приглашаю вас обоих пройти в зал, где все и свершится.
Насчет «пройти» древний, конечно, пошутил. Потому что встать я по-прежнему не мог, так что кресло, к которому я был прикован, просто подхватили два тут же вошедших к комнату кадавра и вместе со мной понесли к той ритуальной зале, в которую мы накануне столь неудачно пытались проникнуть. Огюста, то есть — кристалл с ним, Великий просто небрежно сунул в карман своего камзола. Странного какого-то, кстати. Наверное, сшит по той моде, какая была веков этак семь — восемь тому назад. Сейчас короче носят и другого фасона, отметил я про себя почему-то эту деталь.
— Ну-ну, — послышался уже из кармана древнего голос Огюста. — Проведи свой ритуал, посмотрим, что из него получится.
Древний на замечание предка внимания не обратил, а вот мне в интонации Огюста послышались какие-то насмешливые нотки. Похоже, что этот пройдоха знает что-то еще о предстоящем ритуале, что в очередной раз скрыл от меня. Правда, на этот раз осознание этого не вызывало раздражение, а вселяло надежду, что не все еще для нас потеряно. Однако долго думать об этом мне не пришлось, так как, выходя впереди моих носильщиков в коридор, Великий обернулся и, посмотрев на меня своими желтыми глазами, зло бросил:
— Сейчас ты увидишь своих ненаглядных спутниц. Обеих. Их уже положили на жертвенник, так что скоро станешь свидетелем их смерти.
Я дернулся в своем кресле, но толку от этого не было никакого. Оставалось только зубами скрипеть от бессилия. К сожалению, в очень многом древний маг был прав. Я повел себя, как настоящий кретин.
На следующий день, после того как мы переночевали на границе парка, окружавшего дворец древнего мага, мы еще раз осмотрелись и, убедившись, что никакой охраны по-прежнему нет, начали осторожно продвигаться к нашей цели.
Парк был пуст. Раньше, как я прекрасно помнил, тут по дорожкам и аллеям почти постоянно кто-то куда-то шел. Архиличи в своих балахонах, кадавры, таскающие что-то из дворца или во дворец. Наконец, погонщицы со своими рабами, выполнявшими самые различные работы. А тут — никого.
— Что-то мне это не нравится, — сказал я своим спутницам и спутникам. — Надо окружить дворец и последить. А то такое впечатление, что древний его покинул, а это, как известно, невозможно.
Нет, какая-то жизнь все-таки была. Спустя пару часов наружу вышли две погонщицы-дроу с десятком подопечных каждая и погнали их на скотный двор, где те приступили к уборке. Потом появились пять кадавров с одним личем. Эти удалились по главной аллее в сторону выхода из парка и назад не вернулись. И ни одного архилича. За весь день.
— Ричард, — прошептала мне, подползая к моему укрытию, Элениэль. — Нельзя больше тянуть. Сейчас самый удобный момент для того, чтобы проникнуть во дворец. С кадаврами и личами, даже если они еще есть во дворце, мы справимся без труда. И рабов мало. Похоже, что древний, действительно, всех отослал к границам и не ждет нападения. А что будет завтра, мы не знаем. Мелисса покажет, где находится тот зал с ритуальными артефактами и рунами, а вон там вход на кухню, через которую можно пройти. Оттуда, кстати, сегодня вообще никто не выходил. Может быть, она и не работает. Давай этой ночью все сделаем!
Мне тоже не терпелось поскорее совершить задуманное, и эльфийку я прекрасно понимал, но что-то меня все-таки останавливало. Слишком уж незащищенной выглядела резиденция древнего. Будто приглашала нас зайти. С другой стороны, и ждать дальше было рискованно. Сразу по двум причинам. Во-первых, и тут Элениэль права, кто его знает, что произойдет завтра? Может быть, именно сегодня одни отряды нежити уже ушли, а другие еще не пришли, чтобы занять их место? А во-вторых, не означает ли отстуствие охраны и архиличей, что древний уже отдал приказ начать наступление на земли живых? Если это так, то каждый день промедления означает тысячи, если не десятки тысяч, жертв.
— Хорошо, — после недолгих раздумий, взвесив все «за» и «против», согласился я. — Как только начнет темнеть, начнем.
— Значит, так, — раздавал я команды спустя три часа. — Во дворец со мной пойдут Элениэль и Мелисса (только они владеют темной магией, а именно она нам и понадобится, если столкнемся все-таки с каким-нибудь архиличем или самим древним, остальные в этом случае будут просто смертниками). Минтэас, ты остаешься за старшего. Через час возьми под свой контроль все деревья. Пусть разорвут любого, кто выйдет из дворца в парк, кроме нас троих. Если мы до утра не вернемся — бегите.
Эльфийский архимаг кивнул в знак того, что все понял и выполнит в точности.
И мы пошли. Дверь, которая вела в кухню для слуг, оказалась заперта, но при помощи кинжала, который я просунул в щель, я легко отодвинул довольно чахлую задвижку и первым вошел внутрь. Никого. Похоже, что Элениэль была права — кухня сейчас не работает. Видимо, слуг настолько мало во дворце, что ради них никто заниматься готовкой не стал. Авось, за несколько дней с голоду не помрут или сами себе что-нибудь найдут для пропитания. Прошли аккуратно между заваленными посудой столами в коридор.
— Ритуальный зал вон там, — тихо произнесла Мелисса, указывая рукой в нужную нам сторону.
Еще два коридора, три залы непонятного предназначения, и, наконец, в конце довольно широкой галереи с колоннами показалась нужная нам дверь. И опять никакой охраны. А ведь Огюст говорил мне, что у входа всегда дежурят два сильных архилича. Но сейчас их нет. Внимательно, выглядывая из-за угла, еще раз осмотрелся. Никого.
— За мной! — махнул я рукой девушкам и, от колонны к колонне, начал приближаться ко входу в ритуальный зал.
Бац! И еще три раза — бац, бац, бац! Со всех сторон сверху упали железные решетки, заключая нас в клетку. И тут же пропал доступ к магии, а из распахнувшихся по бокам галереи дверей повалили кадавры. Ловушка захлопнулась.
Конечно, мы (я и Элениэль, Мелисса холодным оружием владеть не умеет), как только кадавры открыли дверь нашей клетки, попытались пробиться к выходу. Но это было бесполезно. Когда на тебя со всех сторон наваливается по десятку нежити, которым удары твоей шпаги никакого вреда не наносят, а размахнуться, чтобы срубить голову, не хватает места, то результат схватки предрешен. Меня поволокли в одну сторону, Элениэль и Мелиссу — в другую.
Ночь я провел в камере на дыбе. Получил, так сказать, возможность лично оценить ее действенность и испытать на себе те ощущения, которые в Юмиле выпадают на долю тех, кого я поручаю особым заботам Роджера. Да, пожалуй, проведя в таком положении несколько часов, запираться во время допроса будет сложно. Плечевые суставы постепенно выворачиваются и просто требуют, чтобы ты сознался во всем. И как можно быстрее.
Меня, правда, никто ни о чем спрашивать не собирался. Единственным посетителем был сам древний маг. Лично удостоил меня не только визитом, но и собственноручным обыском.
— Отлично! — произнес он, срывая у меня с шеи эльфийский амулет. — Вот это мне и нужно. Даже не рассчитывал, что ты мне его сам принесешь. А это еще что такое? — добавил он, вытаскивая у меня из мешочка на поясе кристалл с Огюстом и поднося его к светильнику. — Ба! Да это же мой пропавший ученик маленький Оги, — обрадовался он. — Вот с кем тоже хотел пообщаться. Но какой же ты… Маленький, маленький Оги. Ты и при жизни был довольно плюгавеньким, а сейчас совсем в крошку превратился. Рад тебя видеть, — сказал древний, постукивая пальцев по грани кристалла. — Ладно. Поздно уже. Пора мне отдохнуть. Благодаря вам день выдался не простой, так что отложим наше общение на завтра. Ты пока повиси здесь, император, — насмешливо добавил он, выходя из моей камеры.





Глава 33
Ритуал



И вот мы в ритуальном зале, в который так стремились попасть. Правда, цель наша была разрушить в нем всю созданную древним систему артефактов, а не стать невольными участниками предстоящего действа.
Какую роль хозяин проклятых земель уготовил мне, пока было не ясно, но в данный момент меня это совсем не интересовало. Мой взгляд был прикован к жертвеннику, на котором голова к голове лежали Элениэль и Мелисса. Обе такие же неподвижные, как и я. От их шей к центру ритуального зала тянулись два желоба, по которым, как я с ужасом понимал, должна будет хлынуть их кровь и попасть на эльфийский артефакт, который древний собирался там установить.
— Долго я ждал этого момента! — торжественно произнес он, поднимая над головой мой золотой карандашик. — Еще несколько рун, и можно будет приступать! А потом я, наконец, смогу покинуть и этот дворец, и этот парк! И весь мир содрогнется от моей силы! — с этими словами он склонился над каменными плитами пола и начал на них что-то выписывать и чертить.
Воспользовавшись тем, что древний отвлекся, Элениэль повернула в мою сторону голову и, не издавая ни звука, зашевелила губами, явно пытаясь что-то передать мне. Увидев по моему напряженному лицу, что я понимаю, что она пытается сделать, но не могу прочитать по ее губам сообщение, она раздраженно поморщилась и повторила свою пантомиму, но уже медленнее.
— Амулет огненного самоуничтожения при мне, — прочитал я, наконец, и кивком дал эльфийке понять, что расшифровал ее безмолвное послание.
Что ж. Не самый лучший исход, но хоть такой. Сейчас древний установит эльфийский артефакт, а затем, когда он перережет моей жене горло, в зале, который очень удачно представляет сейчас из себя замкнутое пространство, произойдет мощный огненный взрыв, который уничтожит и сам зал, и всех нас. Главное — чтобы Великий не уцелел. Не должен, вроде бы, если верить Огюсту, утверждавшему, что разрушение ритуального рисунка должно его убить.
Повернул голову к Огюсту, кристалл с которым древний установил на небольшом постаменте рядом с моим креслом. Предок, судя по его поведению, тоже понял, что беззвучно сказала мне Элениэль, и теперь пытался знаками привлечь мое внимание. Что ему-то надо?
— Магия! — написал на грани своего кристалла Огюст. — Попробуй здесь магию!
Точно. Как я мог забыть? Мне же Минтэас говорил, что в ритуальном зале магические потоки настолько бурлят, что даже древний с его силой, находясь здесь, теряет контроль над всем происходящим в его владениях. Он мне тогда как раз объяснял, почему мне удалось, не привлекши его внимания, снять печать «Подчинения» с Лоры. Совсем мне осознание того, что сейчас произойдет на моих глазах с Мелиссой и Элениэль, память отшибло, а заодно, и признавать это обидно, и волю к сопротивлению почти сломило.
Перешел на магическое зрение. Да, такого я еще не видел — потоки разных цветов клубились в воздухе, пересекаясь и закручиваясь немыслимыми спиралями. Только вот ни один из них слушаться меня не желал.
Но я уже пришел в себя и теперь был готов бороться до конца. А что если попробовать воспользоваться моим умением блокировать другим доступ к магии? Если мне удастся вычислить, каким именно оттенком древний обездвиживает нас, я смогу вскочить со своего кресла и, может быть, успею разрушить ритуальный круг древнего, прежде чем он успеет среагировать и прибьет меня какой-нибудь огненной стрелой или фиолетовой дымкой. О том, чтобы лишить его доступа ко всей магии, я даже не мечтал. Для этого мне нужно находиться в непосредственном контакте с ним, а Великий этого не допустит. Можно даже не мечтать о таком.
Да! Мое умение управлять блокирующей энергией ридита опять при мне. И, судя по тому, насколько она мощная, исходит она не только от моей наручи, но и от кресла, в котором, видимо, есть вставки из этого материала. Вглядываюсь магическим взглядом в древнего. Какой поток он сейчас использует? Ведь должен же он каким-то образом воздействовать на меня, Элениэль и Мелиссу, лишая нас подвижности? И вот тут наполняющие помещение потоки всех видов магии мне сильно мешают. От них просто в глазах рябит. Вижу! От Великого во все стороны расходится очень светлая фиолетовая дымка. Она заполняет весь зал.
Все-таки насколько же знания и умения древних магов превосходят все то, что умею и знаю я. Все время был уверен, что фиолетовый туман только уничтожать все на своем пути может, а оказывается, если его истончить до почти полной прозрачности, он не убивает, а парализует жертву. Запомню. Может, и пригодится когда-нибудь, если мы живыми отсюда выберемся.
Аккуратно, опасаясь, что враг что-то почувствует, тянусь к нему соответствующим оттенком блокирующей энергии. Увы, но добраться пока не получается, мешает повышенная магическая активность зала. А древний тем временем уже закончил наносить свои руны и, вставив эльфийский артефакт в предназначенное для него отверстие, взял в правую руку кривой нож. И с улыбкой направился к жертвеннику.
— Сначала эту надо, — говорит он сам с собой, медленно проводя острием по шее Мелиссы.
Та пытается отодвинуться, но это у нее, естественно, не получается, и кровь девушки тонкой струйкой (разрез древний сделал неглубоким) начинает стекать с ее шеи в желоб.
— А теперь эльфийской добавим, — произносит эта скотина и, прижимая свободной рукой голову Элениэль к жертвеннику, тянется ножом к ее горлу.
— На ней амулет огненного взрыва! — кричит из своего кристалла Огюст, который внимательно следит за мной и, поняв, похоже, что я уже близок к успеху, теперь пытается выиграть для меня еще немного времени. — Великий, он сработает, как только ты ее убьешь! Его надо найти!
— Что? — оборачивается к нам древний маг. — Амулет самоуничтожения⁈ Эй, ты! — окликает он стоящего в углу лича.– При пленницах были какие-нибудь амулеты?
— Да, — отвечает тот, подходя к древнему и протягивая ему четыре амулета. — Все сняли с темной магини. На эльфийке ни одного не было.
— Так, три с эльфийской энергией. Интересно, зачем? — бормочет древний, рассматривая амулеты Мелиссы. — И один огненного взрыва. Оги, так, значит, ты утверждаешь, что у второй девки был такой же? — он показывает Огюсту снятый с Мелиссы амулет самоуничтожения.
— Да, — подтверждает предок. — На всех такие были.
— Так, — снова вслух рассуждает древний. — С императора этого недоделанного я сам все снял, что-то подобное видел, но подумал, что это просто защитный амулет. С магини сняли. Сейчас посмотрю, где эльфийка свой спрятала. Спасибо, Оги, я тебя за эту помощь просто развею, не стану мучить, как собирался.
Отложив в сторону нож, древний начинает обыскивать Элениэль. Начинает с того, что развязывает у нее на груди куртку.
— Ага, — комментирует он свои действия. — На груди ничего не висит. Пойдем дальше. Куда же ты, тварь, его запрятала? Разве что в сапог засунула?
С этими словами Великий смещается к ногам девушки и собирается уже стянуть с нее первый сапог, как я, наконец, дотягиваюсь до него блокирующей энергией ридита, вскакиваю на ноги и устремляюсь к центру ритуального круга. Элениэль, почувствовав, что теперь может двигаться, тут же подтягивает ноги к груди и сильно бьет ими в живот древнему. Тот отлетает от девушки к центру зала, где попадает в мои объятия. Это удачно получилось. Я выпускаю из своей наручи всю блокирующую энергию, лишая противника возможности воспользоваться магией, и валю его на пол.
Я значительно сильнее Великого физически, но у меня после долгого сидения в кресле без возможности пошевелиться затекли все мышцы, да и противник оказывается неожиданно жилистым и вертким. Крутится подо мной, как уж, пытаясь вырваться. И все-таки без магии (наши тела сейчас в непосредственном контакте, и никакие его заклинания мне не страшны) преимущество явно на моей стороне. Подминаю древнего под себя и хватаю его за горло. С удовольствием бы голову ему о каменные плиты пола размозжил, но и задушить будет неплохим решением. Древний хрипит, царапая мне руки, но я не отпускаю и только сжимаю его кадык все сильнее и сильнее. Не даю ему призвать на помощь лича и двух кадавров, которые, не получая от своего хозяина приказа, безучастно стоят на своих местах, не обращая на нашу схватку никакого внимания.
Внезапно в зале раздается сильный хлопок и вспыхивает такой яркий свет, будто второе солнце кто-то в помещении зажег. Я на мгновение слепну, а когда зрение ко мне возвращается, то вижу, что сияние, к счастью, уже не столь интенсивное, исходит от эльфийского артефакта, до которого по желобу добралась кровь Мелиссы. И это еще не все. Прямо над ним из лучей сформировалась какая-то арка, за которой почему-то виднеется поляна, покрытая изумрудной травой в окружении высоких платанов. Мы же во дворце, невольно удивляюсь я, откуда здесь трава и деревья?
В этот момент Великий умудряется, воспользовавшись моей секундной растерянностью, каким-то невообразимым образом освободиться и выскользнуть из-под меня. Одним прыжком он достигает арки и скрывается в ней. Не раздумывая ни мгновения, следую за ним.
На поляне, той самой — с изумрудной травой и неизвестными мне деревьями вокруг, стоит молодой парень. Лет двадцати на вид.
— У меня получилось! — кричит он в полном восторге. — Вот она! Вечная молодость! А эти дураки мне не верили! Идиоты! И все сдохли! А я теперь буду жить вечно!
— Это вряд ли, — прерываю я его, хватая сзади одной рукой за пояс, а другой за шиворот и забрасывая обратно в арку.
Сам тут же рыбкой прыгаю следом. И приземляюсь, довольно жестко, на четвереньки на каменный пол. Великого нигде нет.
— Где он? — кручу головой и оборачиваюсь к Элениэль, которая уже на ногах и сейчас стоит рядом с Мелиссой, пытаясь руками зажать ей рану на горле.
— Нет его больше! — отвечает мне девушка. — Влетел сюда за мгновение до тебя и тут же рассыпался в прах. Ты сейчас как раз по нему и ползаешь! Хватит! Вставай и помоги мне спасти Мелиссу! Она умирает!
Ну, рассыпался, так рассыпался. Предпочел бы, конечно, лично ему шею свернуть, но тут главное — результат. Там, где стояли лич с кадаврами, тоже уже только три горки пепла.
Кидаюсь к эльфийскому артефакту жизни и выдергиваю его из его гнезда. Арка тут же пропадает, как и свечение.
— Убери руки, — говорю я Элениэль. — Дай приложить к ее ране артефакт. Это должно помочь.
И это, правда, помогает. Рана девушки затягивается прямо на глазах, и она начинает шевелиться.
— Не двигайся пока, — не дает Мелиссе привстать Элениэль. — Ты потеряла слишком много крови.
— Нет, — отвечает ей глухо магиня. — Я не просто много крови потеряла. Я умерла. Я это почувствовала, а потом была какая-то очень яркая вспышка, и я вернулась в мир живых.
Через час мы сидим в том же зале на полу. К нам уже успели присоединиться все члены нашего отряда, которые после гибели древнего мага смогли беспрепятственно войти во дворец и найти нас.
— Мы уже думали, что не отобьемся, — рассказывала нам Лора. — Деревья повиноваться Минтэасу отказались, а кадавры и личи почти окружили нас. Своей магией мы тоже уже пользоваться не могли, полное истощение было. Даже Люсинда уже выбилась из сил. И вдруг они сначала остановились и застыли, также как это было и тогда, когда вы в начале нашего похода архилича уничтожили, а потом все осыпались на землю. И мы поняли, что древнего больше нет, что вы сумели его уничтожить. И пошли искать вас.
— Огюст, — выслушав рассказ Лоры, обратился я к предку. — А теперь поведай мне, что ты заранее знал о ритуале, откуда, и что это за арка тут появилась, которая ведет на какую-то поляну. Попав на нее, древний маг вернул себе молодость, а когда я закинул его обратно, рассыпался прахом. Что все это значит?
— Готлиб, — ответил Огюст. — Тот маг, которому принадлежала когда-то твоя эльфийская реликвия. Он был гораздо умнее Великого и понял, что разработанный им ритуал не даст вечной жизни. То есть, даст, но не в этом мире. И арка, которая открылась, не на какую-то поляну, как ты выразился, ведет, а в другой мир. Подобное открывает подобное. Так у него было написано в дневнике, который я тогда нашел вместе с артефактом и описанием процедуры призыва. В общем, эльфийская реликвия, она же полна энергии жизни. Вот и открывает портал, ну, проход, чтобы понятнее было, в мир, где этой самой энергии в избытке. И смерти там, если верить Готлибу, нет. Почему древний помолодел, объяснить не могу. Это проверять надо. Но главное то, что обратного пути из того мира в этот уже нет.
— А как же я? — не согласился я. — Я вернулся. И ничего — жив, здоров.
— Ну, тут, видимо, это так работает, — задумался предок. — Ты туда вошел молодым и вышел молодым. Никаких значительных изменений с тобой ведь там не произошло? Верно? А Великий зашел туда, будучи тысячелетним стариком, который не умирал только из-за магии. Там он помолодел, а когда ты его вернул сюда, ему тут же его законная тысяча лет и исполнилась. Вот он прахом и рассыпался. Как и должен был бы, если бы не поддерживал себя разными ритуалами.
— И ты на такой исход и рассчитывал, когда так спокойно себя вел во время разговора с древним? — спросил я, не сомневаясь, что мое предположение верно.
Проведет древний ритуал, появится арка, зайдет он в нее, а выйти уже не сможет. Живым.
— Уверен не был, — подтвердил мою догадку Огюст. — Но очень на это надеялся. И убивать никого, кстати, чтобы открыть портал, не нужно. Достаточно одну каплю крови на эльфийский артефакт капнуть. Но древние любили ее лить. Чужую, разумеется. Вот они и решили, что целый поток сможет заменить спрятанную Готлибом реликвию. В результате получили проход в мир мертвых, откуда хлынула стихия смерти, которая их всех в архиличей и превратила. Как Великий уцелел непонятно. Наверное, какие-то особенные амулеты на себе имел.
Мда… Звучат объяснения Огюста правдоподобно и логично. Пока молодой, бегай туда — сюда, сколько хочешь. А вот как только состаришься, так дорога получается в один конец. Зашел в новый мир, полный энергии жизни, и сиди там. Обратно уже не вернуться.
— Ричард! — внимательно слушавшая мой разговор с Огюстом Элениэль дернула меня за руку и этим вывела из задумчивости. — Давай сходим туда! Новый мир, насыщенный энергией жизни! Это же так здорово!
— Завтра, Элениэль, — ответил я. — Завтра обязательно сходим и все там посмотрим. Сегодня уже не стоит ничего важного предпринимать. Пойдемте поищем что-нибудь на ужин и заодно посмотрим, что там делают бывшие погонщицы и рабы древнего. Про них мы как-то совсем забыли. А ведь они, в отличие от личей и кадавров, никуда не делись и должны были быть самыми верными из верных ему, раз он именно их здесь оставил.
— Госпожа! — приветствовали нас у выхода из дворца десятка три этих бывших. — Какие будут приказания?
Впереди группы стоит Алаисса, за ней еще две девушки-дроу, за ними люди, эльфы и мужчины-дроу. И обращаются они все, а не только Алаисса, к Мелиссе. Что это может значить, хотелось бы узнать.
Поворачиваюсь к девушке. Она стоит рядом со мной спокойная, но бледная и какая-то отрешенная.
— Да, — кивает мне Мелисса. — Мои предчувствия меня не обманули. Мне отсюда не вернуться. Умерев и ожив в ритуальном зале, я стала хозяйкой проклятых земель. Вместо Великого. Я это сразу поняла, только говорить пока не хотела. Теперь я накрепко привязана к этому месту. Не знаю, как с этим быть. Решай ты, Ричард.





Глава 34
Новый мир



— Как⁈ — воскликнула Элениэль, тоже поворачиваясь к Мелиссе. — Ты теперь, как раньше древний, прикована к этому месту? Бедняжка, — и она потянулась к девушке, чтобы нежно обнять ее.
— Не надо меня жалеть, — отстранилась от нее Мелисса. — Я получила то, чего хотела и что заслужила. Мечтала о полной, нераздельной власти? Согласилась как-то раз служить древнему? Вот и стала теперь его наследницей, — она горько усмехнулась. — Впрочем, могло и ведь и гораздо хуже все закончится. Не так ли? Я ведь действительно умерла. А сейчас стою рядом с вами живая. Так как ты поступишь со мной, Ричард? — вновь обратилась Мелисса ко мне. — Нужна тебе такая хозяйка проклятых земель?
— Мелисса, — ответил я. — Конечно, такая хозяйка, как ты, меня устроит. Но подожди. Может быть, ты ошибаешься, что не сможешь теперь покинуть это место. Прямо сейчас, пока твои новоявленные слуги будут собирать нам ужин, мы пройдем к границе парка и проверим, можешь ли ты ее пересечь. Не отчаивайся раньше времени!
Увы, но девушка оказалась права. Стоило ей только сделать несколько шагов за невидимую границу зоны, на которую распространялось действие находившегося во дворце артефакта, как она пошатнулась и упала бы, если бы я ее сразу не подхватил на руки и занес обратно.
— Вот видишь, — сказала тут же пришедшая в себя Мелисса. — Я не ошиблась. Что ж. Буду жить здесь. Ты будешь иногда навещать меня? Кстати, сразу хочу тебе признаться, что больше находящаяся по-прежнему во мне твоя магия не оказывает никаких побочных воздействий. То есть, если ты не захочешь, то только из жалости и, чтобы я не сошла с ума, приезжать нет нужды.
— Что значит, будет ли Ричард тебя навещать? — вмешалась Элениэль. — Как ты можешь в этом сомневаться? И не просто навещать, но он на тебе еще и женится! — и, увидев изумление на моем лице, продолжила. — Если не ошибаюсь, о вашем предстоящем союзе даже было когда-то объявлено. А император свое слово не нарушает. Правда, Ричард в то время был только герцогом, но это дела не меняет.
— Но как же? — недоуменно покрутила головой Мелисса. — Я же не могу отсюда уехать. Какая может быть свадьба?
— Ну, Родрика мы сюда для проведения церемонии привезем, гостей тоже, — не унималась Элениэль. — Храма здесь нет, но вон там. В том конце парка есть часовня. Она вполне подойдет. Так что все будет честь по чести. И знаешь, дорогая, — на этот раз эльфийке удалось обнять Мелиссу. — Давай скажем нашему мужу, что на тебе ему нужно остановиться. Пяти жен более чем достаточно. А то нам всем слишком мало его внимания будет доставаться. Да? — последний вопрос относился уже ко мне.
Интересно получается. Четыре раза я в этом мире женился. И каждый раз как-то странно. Когда в Турвальде это произошло с Изабеллой, то меня никто не спрашивал, согласен ли я. С Дианой меня к такому решению подтолкнул уже давно покойный Жорик, император Георг Пятый. Элениэль стала моей женой по решению Изабеллы. Хотя я и был с ней полностью согласен, но все же. Амельда сама провозгласила себя моей невестой, и в той ситуации отказаться было невозможно. И теперь вот Мелисса. Долг взять ее в жены диктуется сложившимися обстоятельствами. А если вспомнить, что изначально ее выбрала для меня все та же Изабелла, а сейчас на свадьбе настаивает Элениэль, то у меня возникает вопрос — а я сам, вообще, хоть одно решение в плане матримониальных отношений принял? Похоже, что нет. И уже не приму, потому что мне только что авторитетно было заявлено, что Мелисса станет пятой и последней моей супругой. Впрочем, это меня и самого радует. Больше не хочу. Хватит.
— Ричард, — с явными просительными интонациями и очень неуверенно произнесла Мелисса. — Ты это, правда, сделаешь?
Хотел сказать, что только что девушки уже решили это без меня, но не стал. А то это может прозвучать так, что я соглашаюсь жениться на Мелиссе, только выполняя свое старое обещание или, что еще хуже, из жалости. Не заслужила она такого.
— Конечно, Мелисса, — вместо этого ответил я. — Я бы в любом случае взял тебя в жены сразу после нашего возращения отсюда, — тут я слегка слукавил, не думал я об этом всерьез раньше. — Но раз все так получилось, то сделаем, как предложила Элениэль. Привезем сюда Родрика, пригласим гостей. Думаю, за полгода, а то и быстрее, сможем все это организовать.
На следующее утро, проведя ночь в шикарных гостевых покоях дворца (вроде бы никаких гостей у древнего уже несколько веков не бывало, а содержались все помещения в образцовом порядке), которые слуги успели нам всем приготовить, снова собрались в ритуальном зале. Сегодня нам с Элениэль предстояло посетить новый мир. Я решил, что в первый раз пойдем мы только вдвоем. Я там уже был и смог вернуться, а Элениэль наотрез отказалась меня отпускать одного.
Я вставил эльфийскую реликвию в ее гнездо, капнул на нее капельку своей крови и на всякий случай отвернулся и крепко зажмурил глаза. Это не очень помогло. Вспышка снова была такой яркой, что на некоторое время я почти ослеп. А когда проморгался, то увидел уже знакомую мне арку и видневшуюся сквозь нее ту же поляну в обрамлении платанов.
— Скорее, Ричард, — схватила меня за руку и почти потащила к арке Элениэль. — Мне не терпится попасть в этот новый мир! Пошли!
Ступив на изумрудную траву, я первым делом огляделся. Накануне особенно разглядывать окружающую природу времени не было. Надо было с помолодевшим древним магом расправиться. Зато сейчас можно было не спешить. Огромные деревья неизвестного мне вида. Какие-то кусты с красными ягодами. Надеюсь, что не ядовитыми, потому что Элениэль, подбежав к ним, тут же сорвала одну и положила в рот. Высокое ярко-голубое небо с плывущими по нему редкими облаками. И два солнца. Слышно, как где-то в окружающем поляну лесу поют птицы. Значит, мир этот обитаем. По крайней мере, животные тут должны быть, раз есть птицы. Интересно, населен ли он разумными?
— Ричард, попробуй, — прервала мой осмотр Элениэль, протягивая мне горсть ягод. — Чем-то на малину похожа, но крупнее и еще слаще.
— Интересно, есть ли здесь разумные? — беря из ее ладони одну ягоду, спросил я.
— Сейчас проверим, — ответила Элениэль, прикладывая руку в стволу ближайшего дерева. — Слушай, как же радостно здесь лес откликается на мою магию! — воскликнула она через пару минут и тут же продолжила. — Нет, как минимум на полсотни лиг в окружности ни одного разумного нет. Почему-то мне кажется, что их совсем в этом мире нет. А вот животных много. И самых разных. Ричард, это будет наш мир! Нам нужно утвердить нашу власть над ним! Так, как это сделали первые эльфы в нашем старом мире. Пошли! — и девушка, взяв меня за руку, потянула вглубь леса.
— Подожди, Элениэль, — остановил я свою жену. — Что у тебя с лицом? С носом?
Только сейчас обратил внимание, что на идеальном носике эльфийки появилась горбинка, какие бывают после переломов.
— Ой! — воскликнула Элениэль, ощупывая свой нос. — Я столько билась, чтобы снова сделать его ровным! А тут? — она поднесла руки к своим ушам и облегченно выдохнула. — Нет, тут все в порядке. Никаких изменений, — и вдруг замерла, будто прислушиваясь к себе и своим ощущениям. И покраснела.
— Ричард, — смущенно произнесла Элениэль. — Я вновь стала невинной. И знаешь? Я, кажется, могу более или менее точно сказать тебе, сколько лет нам становится в этом мире.
— И сколько же? — заинтересовался я.
— Уши я себе подправила, когда мне было девятнадцать. Ближе к двадцати даже, пожалуй. А вот нос я снова сделала прямым сразу после моего двадцатого дня рождения. Мне его на тренировке сломали, когда мне пятнадцать было. Галанэль прием показывала, а я о чем-то задумалась и не среагировала. Потом эта горбинка появилась. И убрала я ее… Точно, все правильно, как раз мне двадцать исполнилось. И буквально через декаду я это и сделала. Значит, сейчас мне около двадцати лет. Вот так!
— Подожди, — заинтересовался я одним несовпадением в рассказе жены. — Ты же мне как-то говорила, что тебе в вашу эту школу гвардейцев привозили? А ты утверждаешь, что сейчас тебе двадцать и ты невинна? Не сходится. Не находишь?
— Ну, Ричард, — хихикнула девушка. — Не надо верить всему, что тебе женщины рассказывают. Никого мне, конечно, не привозили. Просто тогда ты меня в другом заподозрил, и я постаралась эти твои подозрения развеять. Получилось не очень удачно. После двадцати у меня были партнеры. Это правда. А до этого нет. И хватит об этом. Ты собираешься уделить внимание невинной девушке или нет?
— Значит, вот сейчас мы с тобой заявили наши права на этот мир? — спросил я спустя час, лежа без единого клочка одежды на себе рядом с такой же обнаженной Элениэль.
— Да, — ответила она, привычно закидывая на меня ногу. — Именно так, по нашим преданиям поступили, двое первых перворожденных в том нашем мире. Своей близостью они подтвердили, что он с тех пор будет принадлежать им, а они — друг другу.
— Ну, с миром у них не очень-то получилось, — не смог не поддеть я эльфийку, любившую напомнить, что принадлежит к первой появившейся в мире расе. — Сейчас никак не скажешь, что миром владеют эльфы. Скорее уж люди. Их явно больше и земли, которые они занимают, ни в какое сравнение не идут со скромной площадью Эльфары.
— Значит, они не доработали просто, — весело рассмеялась Элениэль. — Но мы-то с тобой такой ошибки не допустим? Продолжим?
И мы продолжили. Предъявлять наши права на новый мир и друг на друга. Потом, немного отдохнув, прошлись по окрестностям. Невдалеке нашли речку с чистейшей водой, в которой плескалась рыба. Не удержавшись, искупались.
— Ричард, — перекатилась ко мне, нежившаяся после водных процедур на изумрудной траве Элениэль. — Давай останемся здесь! Не будем возвращаться в ни в Юмиле, ни куда-либо еще. Вызовем сюда Изабеллу, Диану, Амельду, детей. Если хочешь, то и Рагнхильду с Сигрид. И поселимся здесь. Вот прямо у реки. И пусть и империя, и Эльфара, и Новый Драур с оборотнями живут, как хотят. А?
— Мы сюда обязательно когда-нибудь вернется, Элениэль, — ответил я, щелкая девушку по ее неидеальному носику. — Но потом. Сейчас еще рано. Дома дел много. Пошли. Наверное, нас там в ритуальном зале уже заждались.
В течение нескольких следующих дней в новом мире, проход в который я не закрывал, побывали все члены нашего отряда и освобожденные рабы древнего. И по довольным лицам некоторых, которые почему-то возвращались парами, было видно, что свои права на новый мир усердно предъявляли не только мы с Элениэль.
Не понравилось в новом мире только Минтэасу, чем он очень меня удивил.
— Слишком там природа послушная, — пояснил мне архимаг. — Никаких усилий почти предпринимать не надо. Никакого настоящего мастерства не требует. Не интересно.
Мелисса вообще проходить в арку портала отказалась.
— Не хочу, — сказала она мне, когда я предложил сходить в новый мир вместе. — Не знаю, что там со мной случится. Смогу ли я вернуться. Я подожду, когда вы решите туда переселиться насовсем. Тогда и я с вами. А пока не хочу.
— Ричард, — привлек мое внимание Огюст, который в своем кристалле посетил новый мир на второй день и с тех пор напряженно о чем-то думал. — Разбей мой кристалл. Я хочу попробовать, не обрету ли я там тело.
— А если нет? — спросил я. — Я не уверен, что успею вернуть тебя в другой кристалл.
— И не надо, — ответил предок. — Или я снова стану человеком, или пусть уж развеюсь. Разбивай! Ну!
И я разбил. Огюст тут же пролетел в портал. В зале наступила тишина. Пройти вслед за ним никто не решался. Слишком велики были шансы, что никакого тела предок не обретет и что его уже больше просто нет. Наконец, пошел я.
— Ричард! — услышал я, как только мои ноги коснулись травы нового мира. — Получилось! Я жив!
Передо мной стоял невысокого роста парень. Щуплый, вихрастый и… не совсем одетый.
— Дай ему свой камзол, — произнесла вышедшая за мной из портала Элениэль. — Смотреть стыдно. Повернись пока спиной хоть, предок!
— А ты сама отвернись и не любуйся на меня, — парировал Огюст, надевая мой камзол, которых доходил ему до колен. — А еще лучше сходи во дворец и подбери мне подходящую одежду.
Элениэль фыркнула, но просьбу Огюста, пусть и высказанную не очень вежливо, отправилась выполнять.
— Ричард, я тут один помру с тоски, — говорил мне на следующий день Огюст, восседая в мягком кресле под раскидистым платаном (помимо одежды, ему из дворца древнего в новый мир принесли, по его настойчивым просьбам, еще пару кресел, стол и широкую кровать). — И не только от тоски. У меня, знаешь ли, пятьсот лет никого не было. Ну, ты понимаешь.
— И где я тебе спутницу возьму? — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросил я.
— Может, Люсинду сюда завести попробовать, — делая вид, что эта мысль только что пришла ему в голову, почесал затылок Огюст. — Мне кажется, что при жизни она вполне ничего была. А в юности так и совсем красоткой должна была быть. Как? Вдруг, сработает с ней? Вдруг, жизнь к ней вернется? Поговори с Элениэль. Я знаю, что Люсинда ее архилич. Но разве она не заслужила своей верной службой такого шанса?
Знает, на что давить предок. Элениэль у меня сердобольная. Она согласилась. Вечером мы вместе с эльфийкой завели Люсинду в арку.
Что я могу сказать? Особо красивой Люсинда в юности не была. Милое личико, чуть пухловатая фигурка. Невысокая. Как из нее потом получилась такая жестокая охотница на темных магов по тому, как она выглядела в двадцать лет, даже и не скажешь. Стоит, в изумлении глазами хлопает. Потом падает на колени перед Элениэль.
— Госпожа, хозяйка, чем я могу отплатить, отблагодарить? — в словах путается, слезы из глаз в два потока. Элениэль отступает на шаг, не давая девушке начать целовать свои ноги.
— Вот, — говорит она. — Посмотри на этого юношу. Он мечтает соединить с тобой свою судьбу. Если откажешься, то обратно мы тебя не вернем. Не переживай. Решай сама, как жить здесь будешь. Но учти, что из разумных в этом мире пока только вы двое.
— Да что тут решать? — к Люсинде подлетает Огюст и галантно (вот уж чего от него никак не ожидал) подает девушек руку, помогая подняться. — Такая красота просто не имеет права оставаться в одиночестве. Дорогуша, я сейчас все тебе здесь покажу. Здесь бесподобно, и мы с тобой будем наслаждаться каждым днем нашей теперь вечной жизни. Пойдем, пойдем, — тянет он опешившую от такого натиска Люсинду в сторону своей спальни на свежем воздухе. — Нам необходимо поближе познакомиться.
— Вот это да! — восклицает Элениэль, когда парочка скрывается за деревьями. — Когда ты мне рассказывал, что при жизни Огюст был тем еще дамским угодником, я, глядя не него, не верила, но теперь понимаю, что ты говорил чистую правду. Любопытно будет посмотреть, что у него с Люсиндой получится. Она ведь при жизни никогда не была замужем, как нам Элифас поведал. И вообще, был ли у нее когда-нибудь мужчина, большой вопрос. Ее же железной в Совете архимагов прозвали. И заслуженно.
Зря Элениэль беспокоилась и сомневалась в талантах Огюста. Когда мы через три дня навестили первых постоянных жителей нового мира, Люсинда, пока мы разговаривали с Огюстом, стеснительно жалась за его спиной и только счастливо улыбалась и постоянно пыталась нежно разгладить рукой его непослушные волосы. Ну, как говорится, совет, да любовь!
Следующие три декады я, не расставаясь почти ни на минуту, провел с Мелиссой. Надо было поднять настроение девушке, которая, по сути, оказалась единственной пострадавшей в нашем походе, да и расставание нам предстояло месяца на четыре, как минимум. Со свадьбой, к слову, следовало поторопиться, чтобы платье на невесте хорошо сидело. Выполнил я мечту Мелиссы родить от меня ребенка. Правда, она предполагала, что со временем он станет императором Кортии, а теперь этого уже не случится, но ребенок хоть как-то скрасит ее вынужденное заключение в проклятых землях.
Впрочем, проклятыми они больше не будут. Об этом мне сообщила Элениэль, которая с нашим отрядом, обнаружив в конюшне древнего живых лошадей, объезжала в течение почти всего этого времени.
— Ричард, Мелисса, — сказала она нам, вернувшись. — У меня для вас радостная новость. Во-первых, во всех проклятых землях меняется природа. Она становится постепенно такой же, как и в остальном мире. Во-вторых, все измененные животные, которые наполняли тут леса и представляли немалую опасность, или погибли, или перегрызли друг друга. В третьих, мы видели трупы измененных волков-оборотней. По тому, как они выглядели, можно сказать, что умерли они в страшных мучениях.
— Видимо, так воздействует излучение энергии жизни, которое расходится во все стороны, когда мы открываем портал, — заметил я. — Другого объяснения я не вижу.
Была и еще одна хорошая новость. Очень медленно, очень постепенно, но границы территории, к которой была привязана Мелисса, раздвигались. Конечно, совсем она никогда не освободится, но через год — другой уже вполне сможет удаляться от дворца лиг на сорок — пятьдесят.
При моей уже почти пятой жене мы, уезжая, оставили Алаиссу, которая была этим неописуемо счастлива, так как понимала, что иного способа сохранить жизнь у нее нет. Элениэль поморщилась, но я решил, что верная служанка-рабыня для Мелиссы лишней не будет. Компанию ей составят две погонщицы-дроу древнего, доставшиеся Мелиссе от него в наследство.
— Не надо их освобождать, — посоветовала мне Лора. — Как и та, которая была при архиличе, эти служили древнему добровольно. Они не заслужили свободу.
Бывшие рабы тоже пока оставались здесь. Потом, когда я пришлю сюда штат слуг для Мелиссы, они смогут вернуться домой. Если захотят. И опять удивил меня эльфийский архимаг Минтэас, который решил остаться в меняющихся проклятых землях добровольно. Единственное, о чем он попросил, это отправить к нему его двух «абсолютно необходимых ему для работы» помощниц-оборотниц.
— Здесь сейчас происходят интереснейшие процессы изменения природы, — важно заявил он мне, объясняя свое решение. — Я просто не могу не проследить за ними. Уверен, что это позволит мне привнести много нового в эльфийскую магию.
— Жду вас здесь через четыре месяца, — сказала мне и Элениэль на прощание Мелисса. — И помните, что вы всегда желанные гости в моих владениях, — последнюю фразу девушка произнесла с напускной важностью, показывая, что шутит.
— Да, Мелисса, ты в результате оказалась единственной из нас, кто получил полностью принадлежащий тебе домен. В наших мы только титулы громкие носим, а настоящий хозяин Ричард. Гордись! Ты на особом положении! — поддержала ее Элениэль. — Не скучай! Скоро мы вернемся!– Как⁈ — воскликнула Элениэль, тоже поворачиваясь к Мелиссе. — Ты теперь, как раньше древний, прикована к этому месту? Бедняжка, — и она потянулась к девушке, чтобы нежно обнять ее.
— Не надо меня жалеть, — отстранилась от нее Мелисса. — Я получила то, чего хотела и что заслужила. Мечтала о полной, нераздельной власти? Согласилась как-то раз служить древнему? Вот и стала теперь его наследницей, — она горько усмехнулась. — Впрочем, могло и ведь и гораздо хуже все закончится. Не так ли? Я ведь действительно умерла. А сейчас стою рядом с вами живая. Так как ты поступишь со мной, Ричард? — вновь обратилась Мелисса ко мне. — Нужна тебе такая хозяйка проклятых земель?
— Мелисса, — ответил я. — Конечно, такая хозяйка, как ты, меня устроит. Но подожди. Может быть, ты ошибаешься, что не сможешь теперь покинуть это место. Прямо сейчас, пока твои новоявленные слуги будут собирать нам ужин, мы пройдем к границе парка и проверим, можешь ли ты ее пересечь. Не отчаивайся раньше времени!
Увы, но девушка оказалась права. Стоило ей только сделать несколько шагов за невидимую границу зоны, на которую распространялось действие находившегося во дворце артефакта, как она пошатнулась и упала бы, если бы я ее сразу не подхватил на руки и занес обратно.
— Вот видишь, — сказала тут же пришедшая в себя Мелисса. — Я не ошиблась. Что ж. Буду жить здесь. Ты будешь иногда навещать меня? Кстати, сразу хочу тебе признаться, что больше находящаяся по-прежнему во мне твоя магия не оказывает никаких побочных воздействий. То есть, если ты не захочешь, то только из жалости и, чтобы я не сошла с ума, приезжать нет нужды.
— Что значит, будет ли Ричард тебя навещать? — вмешалась Элениэль. — Как ты можешь в этом сомневаться? И не просто навещать, но он на тебе еще и женится! — и, увидев изумление на моем лице, продолжила. — Если не ошибаюсь, о вашем предстоящем союзе даже было когда-то объявлено. А император свое слово не нарушает. Правда, Ричард в то время был только герцогом, но это дела не меняет.
— Но как же? — недоуменно покрутила головой Мелисса. — Я же не могу отсюда уехать. Какая может быть свадьба?
— Ну, Родрика мы сюда для проведения церемонии привезем, гостей тоже, — не унималась Элениэль. — Храма здесь нет, но вон там. В том конце парка есть часовня. Она вполне подойдет. Так что все будет честь по чести. И знаешь, дорогая, — на этот раз эльфийке удалось обнять Мелиссу. — Давай скажем нашему мужу, что на тебе ему нужно остановиться. Пяти жен более чем достаточно. А то нам всем слишком мало его внимания будет доставаться. Да? — последний вопрос относился уже ко мне.
Интересно получается. Четыре раза я в этом мире женился. И каждый раз как-то странно. Когда в Турвальде это произошло с Изабеллой, то меня никто не спрашивал, согласен ли я. С Дианой меня к такому решению подтолкнул уже давно покойный Жорик, император Георг Пятый. Элениэль стала моей женой по решению Изабеллы. Хотя я и был с ней полностью согласен, но все же. Амельда сама провозгласила себя моей невестой, и в той ситуации отказаться было невозможно. И теперь вот Мелисса. Долг взять ее в жены диктуется сложившимися обстоятельствами. А если вспомнить, что изначально ее выбрала для меня все та же Изабелла, а сейчас на свадьбе настаивает Элениэль, то у меня возникает вопрос — а я сам, вообще, хоть одно решение в плане матримониальных отношений принял? Похоже, что нет. И уже не приму, потому что мне только что авторитетно было заявлено, что Мелисса станет пятой и последней моей супругой. Впрочем, это меня и самого радует. Больше не хочу. Хватит.
— Ричард, — с явными просительными интонациями и очень неуверенно произнесла Мелисса. — Ты это, правда, сделаешь?
Хотел сказать, что только что девушки уже решили это без меня, но не стал. А то это может прозвучать так, что я соглашаюсь жениться на Мелиссе, только выполняя свое старое обещание или, что еще хуже, из жалости. Не заслужила она такого.
— Конечно, Мелисса, — вместо этого ответил я. — Я бы в любом случае взял тебя в жены сразу после нашего возращения отсюда, — тут я слегка слукавил, не думал я об этом всерьез раньше. — Но раз все так получилось, то сделаем, как предложила Элениэль. Привезем сюда Родрика, пригласим гостей. Думаю, за полгода, а то и быстрее, сможем все это организовать.
На следующее утро, проведя ночь в шикарных гостевых покоях дворца (вроде бы никаких гостей у древнего уже несколько веков не бывало, а содержались все помещения в образцовом порядке), которые слуги успели нам всем приготовить, снова собрались в ритуальном зале. Сегодня нам с Элениэль предстояло посетить новый мир. Я решил, что в первый раз пойдем мы только вдвоем. Я там уже был и смог вернуться, а Элениэль наотрез отказалась меня отпускать одного.
Я вставил эльфийскую реликвию в ее гнездо, капнул на нее капельку своей крови и на всякий случай отвернулся и крепко зажмурил глаза. Это не очень помогло. Вспышка снова была такой яркой, что на некоторое время я почти ослеп. А когда проморгался, то увидел уже знакомую мне арку и видневшуюся сквозь нее ту же поляну в обрамлении платанов.
— Скорее, Ричард, — схватила меня за руку и почти потащила к арке Элениэль. — Мне не терпится попасть в этот новый мир! Пошли!
Ступив на изумрудную траву, я первым делом огляделся. Накануне особенно разглядывать окружающую природу времени не было. Надо было с помолодевшим древним магом расправиться. Зато сейчас можно было не спешить. Огромные деревья неизвестного мне вида. Какие-то кусты с красными ягодами. Надеюсь, что не ядовитыми, потому что Элениэль, подбежав к ним, тут же сорвала одну и положила в рот. Высокое ярко-голубое небо с плывущими по нему редкими облаками. И два солнца. Слышно, как где-то в окружающем поляну лесу поют птицы. Значит, мир этот обитаем. По крайней мере, животные тут должны быть, раз есть птицы. Интересно, населен ли он разумными?
— Ричард, попробуй, — прервала мой осмотр Элениэль, протягивая мне горсть ягод. — Чем-то на малину похожа, но крупнее и еще слаще.
— Интересно, есть ли здесь разумные? — беря из ее ладони одну ягоду, спросил я.
— Сейчас проверим, — ответила Элениэль, прикладывая руку в стволу ближайшего дерева. — Слушай, как же радостно здесь лес откликается на мою магию! — воскликнула она через пару минут и тут же продолжила. — Нет, как минимум на полсотни лиг в окружности ни одного разумного нет. Почему-то мне кажется, что их совсем в этом мире нет. А вот животных много. И самых разных. Ричард, это будет наш мир! Нам нужно утвердить нашу власть над ним! Так, как это сделали первые эльфы в нашем старом мире. Пошли! — и девушка, взяв меня за руку, потянула вглубь леса.
— Подожди, Элениэль, — остановил я свою жену. — Что у тебя с лицом? С носом?
Только сейчас обратил внимание, что на идеальном носике эльфийки появилась горбинка, какие бывают после переломов.
— Ой! — воскликнула Элениэль, ощупывая свой нос. — Я столько билась, чтобы снова сделать его ровным! А тут? — она поднесла руки к своим ушам и облегченно выдохнула. — Нет, тут все в порядке. Никаких изменений, — и вдруг замерла, будто прислушиваясь к себе и своим ощущениям. И покраснела.
— Ричард, — смущенно произнесла Элениэль. — Я вновь стала невинной. И знаешь? Я, кажется, могу более или менее точно сказать тебе, сколько лет нам становится в этом мире.
— И сколько же? — заинтересовался я.
— Уши я себе подправила, когда мне было девятнадцать. Ближе к двадцати даже, пожалуй. А вот нос я снова сделала прямым сразу после моего двадцатого дня рождения. Мне его на тренировке сломали, когда мне пятнадцать было. Галанэль прием показывала, а я о чем-то задумалась и не среагировала. Потом эта горбинка появилась. И убрала я ее… Точно, все правильно, как раз мне двадцать исполнилось. И буквально через декаду я это и сделала. Значит, сейчас мне около двадцати лет. Вот так!
— Подожди, — заинтересовался я одним несовпадением в рассказе жены. — Ты же мне как-то говорила, что тебе в вашу эту школу гвардейцев привозили? А ты утверждаешь, что сейчас тебе двадцать и ты невинна? Не сходится. Не находишь?
— Ну, Ричард, — хихикнула девушка. — Не надо верить всему, что тебе женщины рассказывают. Никого мне, конечно, не привозили. Просто тогда ты меня в другом заподозрил, и я постаралась эти твои подозрения развеять. Получилось не очень удачно. После двадцати у меня были партнеры. Это правда. А до этого нет. И хватит об этом. Ты собираешься уделить внимание невинной девушке или нет?
— Значит, вот сейчас мы с тобой заявили наши права на этот мир? — спросил я спустя час, лежа без единого клочка одежды на себе рядом с такой же обнаженной Элениэль.
— Да, — ответила она, привычно закидывая на меня ногу. — Именно так, по нашим преданиям поступили, двое первых перворожденных в том нашем мире. Своей близостью они подтвердили, что он с тех пор будет принадлежать им, а они — друг другу.
— Ну, с миром у них не очень-то получилось, — не смог не поддеть я эльфийку, любившую напомнить, что принадлежит к первой появившейся в мире расе. — Сейчас никак не скажешь, что миром владеют эльфы. Скорее уж люди. Их явно больше и земли, которые они занимают, ни в какое сравнение не идут со скромной площадью Эльфары.
— Значит, они не доработали просто, — весело рассмеялась Элениэль. — Но мы-то с тобой такой ошибки не допустим? Продолжим?
И мы продолжили. Предъявлять наши права на новый мир и друг на друга. Потом, немного отдохнув, прошлись по окрестностям. Невдалеке нашли речку с чистейшей водой, в которой плескалась рыба. Не удержавшись, искупались.
— Ричард, — перекатилась ко мне, нежившаяся после водных процедур на изумрудной траве Элениэль. — Давай останемся здесь! Не будем возвращаться в ни в Юмиле, ни куда-либо еще. Вызовем сюда Изабеллу, Диану, Амельду, детей. Если хочешь, то и Рагнхильду с Сигрид. И поселимся здесь. Вот прямо у реки. И пусть и империя, и Эльфара, и Новый Драур с оборотнями живут, как хотят. А?
— Мы сюда обязательно когда-нибудь вернется, Элениэль, — ответил я, щелкая девушку по ее неидеальному носику. — Но потом. Сейчас еще рано. Дома дел много. Пошли. Наверное, нас там в ритуальном зале уже заждались.
В течение нескольких следующих дней в новом мире, проход в который я не закрывал, побывали все члены нашего отряда и освобожденные рабы древнего. И по довольным лицам некоторых, которые почему-то возвращались парами, было видно, что свои права на новый мир усердно предъявляли не только мы с Элениэль.
Не понравилось в новом мире только Минтэасу, чем он очень меня удивил.
— Слишком там природа послушная, — пояснил мне архимаг. — Никаких усилий почти предпринимать не надо. Никакого настоящего мастерства не требует. Не интересно.
Мелисса вообще проходить в арку портала отказалась.
— Не хочу, — сказала она мне, когда я предложил сходить в новый мир вместе. — Не знаю, что там со мной случится. Смогу ли я вернуться. Я подожду, когда вы решите туда переселиться насовсем. Тогда и я с вами. А пока не хочу.
— Ричард, — привлек мое внимание Огюст, который в своем кристалле посетил новый мир на второй день и с тех пор напряженно о чем-то думал. — Разбей мой кристалл. Я хочу попробовать, не обрету ли я там тело.
— А если нет? — спросил я. — Я не уверен, что успею вернуть тебя в другой кристалл.
— И не надо, — ответил предок. — Или я снова стану человеком, или пусть уж развеюсь. Разбивай! Ну!
И я разбил. Огюст тут же пролетел в портал. В зале наступила тишина. Пройти вслед за ним никто не решался. Слишком велики были шансы, что никакого тела предок не обретет и что его уже больше просто нет. Наконец, пошел я.
— Ричард! — услышал я, как только мои ноги коснулись травы нового мира. — Получилось! Я жив!
Передо мной стоял невысокого роста парень. Щуплый, вихрастый и… не совсем одетый.
— Дай ему свой камзол, — произнесла вышедшая за мной из портала Элениэль. — Смотреть стыдно. Повернись пока спиной хоть, предок!
— А ты сама отвернись и не любуйся на меня, — парировал Огюст, надевая мой камзол, которых доходил ему до колен. — А еще лучше сходи во дворец и подбери мне подходящую одежду.
Элениэль фыркнула, но просьбу Огюста, пусть и высказанную не очень вежливо, отправилась выполнять.
— Ричард, я тут один помру с тоски, — говорил мне на следующий день Огюст, восседая в мягком кресле под раскидистым платаном (помимо одежды, ему из дворца древнего в новый мир принесли, по его настойчивым просьбам, еще пару кресел, стол и широкую кровать). — И не только от тоски. У меня, знаешь ли, пятьсот лет никого не было. Ну, ты понимаешь.
— И где я тебе спутницу возьму? — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, спросил я.
— Может, Люсинду сюда завести попробовать, — делая вид, что эта мысль только что пришла ему в голову, почесал затылок Огюст. — Мне кажется, что при жизни она вполне ничего была. А в юности так и совсем красоткой должна была быть. Как? Вдруг, сработает с ней? Вдруг, жизнь к ней вернется? Поговори с Элениэль. Я знаю, что Люсинда ее архилич. Но разве она не заслужила своей верной службой такого шанса?
Знает, на что давить предок. Элениэль у меня сердобольная. Она согласилась. Вечером мы вместе с эльфийкой завели Люсинду в арку.
Что я могу сказать? Особо красивой Люсинда в юности не была. Милое личико, чуть пухловатая фигурка. Невысокая. Как из нее потом получилась такая жестокая охотница на темных магов по тому, как она выглядела в двадцать лет, даже и не скажешь. Стоит, в изумлении глазами хлопает. Потом падает на колени перед Элениэль.
— Госпожа, хозяйка, чем я могу отплатить, отблагодарить? — в словах путается, слезы из глаз в два потока. Элениэль отступает на шаг, не давая девушке начать целовать свои ноги.
— Вот, — говорит она. — Посмотри на этого юношу. Он мечтает соединить с тобой свою судьбу. Если откажешься, то обратно мы тебя не вернем. Не переживай. Решай сама, как жить здесь будешь. Но учти, что из разумных в этом мире пока только вы двое.
— Да что тут решать? — к Люсинде подлетает Огюст и галантно (вот уж чего от него никак не ожидал) подает девушек руку, помогая подняться. — Такая красота просто не имеет права оставаться в одиночестве. Дорогуша, я сейчас все тебе здесь покажу. Здесь бесподобно, и мы с тобой будем наслаждаться каждым днем нашей теперь вечной жизни. Пойдем, пойдем, — тянет он опешившую от такого натиска Люсинду в сторону своей спальни на свежем воздухе. — Нам необходимо поближе познакомиться.
— Вот это да! — восклицает Элениэль, когда парочка скрывается за деревьями. — Когда ты мне рассказывал, что при жизни Огюст был тем еще дамским угодником, я, глядя не него, не верила, но теперь понимаю, что ты говорил чистую правду. Любопытно будет посмотреть, что у него с Люсиндой получится. Она ведь при жизни никогда не была замужем, как нам Элифас поведал. И вообще, был ли у нее когда-нибудь мужчина, большой вопрос. Ее же железной в Совете архимагов прозвали. И заслуженно.
Зря Элениэль беспокоилась и сомневалась в талантах Огюста. Когда мы через три дня навестили первых постоянных жителей нового мира, Люсинда, пока мы разговаривали с Огюстом, стеснительно жалась за его спиной и только счастливо улыбалась и постоянно пыталась нежно разгладить рукой его непослушные волосы. Ну, как говорится, совет, да любовь!
Следующие три декады я, не расставаясь почти ни на минуту, провел с Мелиссой. Надо было поднять настроение девушке, которая, по сути, оказалась единственной пострадавшей в нашем походе, да и расставание нам предстояло месяца на четыре, как минимум. Со свадьбой, к слову, следовало поторопиться, чтобы платье на невесте хорошо сидело. Выполнил я мечту Мелиссы родить от меня ребенка. Правда, она предполагала, что со временем он станет императором Кортии, а теперь этого уже не случится, но ребенок хоть как-то скрасит ее вынужденное заключение в проклятых землях.
Впрочем, проклятыми они больше не будут. Об этом мне сообщила Элениэль, которая с нашим отрядом, обнаружив в конюшне древнего живых лошадей, объезжала в течение почти всего этого времени.
— Ричард, Мелисса, — сказала она нам, вернувшись. — У меня для вас радостная новость. Во-первых, во всех проклятых землях меняется природа. Она становится постепенно такой же, как и в остальном мире. Во-вторых, все измененные животные, которые наполняли тут леса и представляли немалую опасность, или погибли, или перегрызли друг друга. В третьих, мы видели трупы измененных волков-оборотней. По тому, как они выглядели, можно сказать, что умерли они в страшных мучениях.
— Видимо, так воздействует излучение энергии жизни, которое расходится во все стороны, когда мы открываем портал, — заметил я. — Другого объяснения я не вижу.
Была и еще одна хорошая новость. Очень медленно, очень постепенно, но границы территории, к которой была привязана Мелисса, раздвигались. Конечно, совсем она никогда не освободится, но через год — другой уже вполне сможет удаляться от дворца лиг на сорок — пятьдесят.
При моей уже почти пятой жене мы, уезжая, оставили Алаиссу, которая была этим неописуемо счастлива, так как понимала, что иного способа сохранить жизнь у нее нет. Элениэль поморщилась, но я решил, что верная служанка-рабыня для Мелиссы лишней не будет. Компанию ей составят две погонщицы-дроу древнего, доставшиеся Мелиссе от него в наследство.
— Не надо их освобождать, — посоветовала мне Лора. — Как и та, которая была при архиличе, эти служили древнему добровольно. Они не заслужили свободу.
Бывшие рабы тоже пока оставались здесь. Потом, когда я пришлю сюда штат слуг для Мелиссы, они смогут вернуться домой. Если захотят. И опять удивил меня эльфийский архимаг Минтэас, который решил остаться в меняющихся проклятых землях добровольно. Единственное, о чем он попросил, это отправить к нему его двух «абсолютно необходимых ему для работы» помощниц-оборотниц.
— Здесь сейчас происходят интереснейшие процессы изменения природы, — важно заявил он мне, объясняя свое решение. — Я просто не могу не проследить за ними. Уверен, что это позволит мне привнести много нового в эльфийскую магию.
— Жду вас здесь через четыре месяца, — сказала мне и Элениэль на прощание Мелисса. — И помните, что вы всегда желанные гости в моих владениях, — последнюю фразу девушка произнесла с напускной важностью, показывая, что шутит.
— Да, Мелисса, ты в результате оказалась единственной из нас, кто получил полностью принадлежащий тебе домен. В наших мы только титулы громкие носим, а настоящий хозяин Ричард. Гордись! Ты на особом положении! — поддержала ее Элениэль. — Не скучай! Скоро мы вернемся!





Глава 35
Эпилог
Пятьдесят лет спустя



Пятьдесят лет кажутся значительным сроком, а именно столько прошло с тех пор, как на континенте завершилась последняя война. А для меня они пролетели, как один день. Ну, может быть, два. Война, которая могла привести к гибели всего живого, тогда так по-настоящему и не разразилась.
Полчища нежити только к границам живых подошли, и жители близлежащих поселений и городов даже не успели пуститься в бегство, как все и закончилось. В одно мгновение кадавры, личи и архиличи рассыпались прахом, а измененные волки-оборотни сцепились друг с другом.
Изабелла тогда снова оказалась на высоте. Тут же приказала по всем столицам областей империи праздновать победу императора Ричарда над хозяином проклятых земель, а потом готовиться к его триумфальному возвращению.
И мы вернулись. Задержались, правда, немного в проклятых землях, но на размахе состоявшегося в Юмиле и других городах праздника это никак не сказалось. Больше угрозы от нежити не было. И люди, эльфы, дроу, оборотни и обычно хранившие спокойствие гномы веселились вовсю.
Это, повторюсь, было пятьдесят лет назад. Все это время я, по сути, провел в постоянных разъездах. Как какой-нибудь кочевник или цыган, честное слово. Юмиле, лес оборотней, Новый Драу, Достер, Блазия, Кортия и, конечно, бывшие проклятые земли, которые с каждым годом становились все более и более благодатными, Эльфара. Хорошо, если удавалось где-то хотя бы на пару месяцев задержаться. Склеивал, связывал, создавал по-настоящему единую империю разных рас и народов, разрабатывал новые законы, следил за их выполнением, давал советы «властям на местах», приходилось и возникавшие конфликты несколько раз разрешать. Сколько столетий Блазия с Кортией воевали? Вот именно. Сразу примирить их жителей так, чтобы и память о былой вражде исчезла, дело непростое.
Сейчас могу сказать, что в общем и целом справился. На какое время хватит этого единства, сказать не могу. Надеюсь, что надолго.
И вот пришло время уходить. В ожидающий нас новый мир. Нет, чувствую себя по-прежнему крепким, хотя годы дают о себе знать, тут магия помогает, но недавно понял, что пора. Надо дать всем пожить без постоянной опеки с моей стороны. И со стороны моих жен тоже. Их заслуги не меньше моих.
Изабелла в отстроенной под ее чутким руководством новой столице империи даже нам всем общий памятник установила. Правда, осталась верна себе. На первом плане я и она, за нашими спинами Диана, Элениэль, Амельда и Мелисса. Да, женился я на ней тогда, как и обещал. Красивую свадьбу сыграли. Во владениях древнего только один дворец со служебными постройками был, так мы целый город из разноцветных шатров построили. Получился такой пикник на свежем воздухе продолжительностью в целый месяц. Те, кому довелось там побывать, потом всем своим друзьям и родственникам еще несколько лет живописали при каждом удобном и не очень случае, как славно они тогда повеселились.
Так вот по памятнике. Изабелла там оказалась, как бы это сказать, несколько выше ростом, чем была на самом деле. А с учетом короны, так и почти с меня стала. Элениэль, когда увидела, посмеялась и в шутку пригрозила, что прикажет в Эльфаре изваять такой же, но только Изабелла там будет маленькая и почти без своей главной гордости — груди. После этого моя старшая жена приказала монумент в столице подправить. Привести в большее соответствие с реальностью. Но это так, мелочи все, которые случаются в любой семье.
Диана до недавнего времени правила в Новом Драуре и только недавно передала власть дочери и сыну. Хотела она сына сделать новым королем, но дроу оказались пока к такой смене привычных королев на короля не готовы. Так что будут брат с сестрой сидеть на двух тронах рядом.
Хольрик давно уже занял свое место верховного вождя оборотней. Правит мудро. Его мать Сигрид нас покинула два года назад. Умерла на месте захоронения пепла Хольмага, своего первого мужа и моего друга. Утром нашли на могиле труп барса. Уже не белого, какой она становилась раньше, а седого. Старейшины оборотней утверждают, что это означает, что Сигрид всегда больше всех именно Хольмага любила, и теперь они непременно воссоединятся где-то там, где много дичи, меда (Хольмаг все-таки в медведя обращался) и никогда нет никакой вражды. Хочется в это верить.
Ушел уже давно из жизни и мой дядюшка Родрик. Но сначала умудрился сотворить настоящее чудо. Ему удалось то, что считалось абсолютно невозможным. Его жена Гру родила ему сына. А ведь факт, что гномка не может родить от представителя другой расы, считался здесь бесспорным. Мальчик пошел по стопам матери, а не отца. Стал не священнослужителем, а самым богатым торговцем на всем континенте.
Амельде так никакой удел в правление и не достался. Она и не хотела. Вместе с Элениэль, когда ее «котенок» подрос и его можно было оставлять на попечение воспитателей, не расставалась со мной, составляя этакий передвижной двор императора. Наш с ней сын исполнил потом мою мечту. Собрал «охочих молодцов», то есть оборотней, хотя и несколько семей гномов к нему присоединились (эти за прибылью готовы куда угодно идти), и отправился осваивать местную Сибирь, то есть тот лес, который считался бескрайним. Кстати, по поступающим от него сообщениям, этого края ему пока так достигнуть и не удалось. Обустраивает новые поселения пока по дороге, приглашает переселенцев. В общем, расширяет границы империи.
Сын Элениэль Рианэль уже давно сидит на троне Эльфары. Воспитывала его в итоге бабушка. Из моей эльфийской жены мать, надо признать, получилась не очень, так что она с удовольствием перепоручила заботу о нашем сыне собственной матери, с чем та успешно и справилась.
Что еще? Ах да. Самое, наверное, главное. Руфус на днях был провозглашен, наконец, полноправным императором. Передал ему свою корону. Действительно как-то неудобно даже получалось. Мужику уже полтинник стукнул, собственные дети уже взрослые, а он все в наследниках ходит. Впрочем, его этот статус не смущал. Сначала помогал Изабелле в хозяйственных вопросах, потом стал главной моей опорой в делах общего управления. А вот Изольда, на которую Изабелла возлагала большие надежды, пытаясь вырастить из нее вторую себя, к власти оказалась абсолютно равнодушной. Едва ей исполнилось восемнадцать, вышла замуж за полюбившегося ей сына графа (Изабелла был возмущена — всего-навсего сын графа!) и стала спокойной домашней женой. Детей, а для нас — внуков, пятеро. И скоро, если так дело пойдет, уже и правнуки появятся.
Кого я еще забыл? Точно — Рагнхильду и нашего с ней сына Ригволда. Последний правит в герцогстве Юм. Тоже уже и женат, и обременен немалым собственным семейством. Но по-прежнему во всем слушает свою мудрую мать, которая до самого последнего времени в железных руках держала все службы безопасности по всей огромной империи. Да, без них никуда. Нужны и в военное время, и в мирное. Чуть было даже не сказал, что особенно в мирное. Когда подданные расслабляются от хорошей жизни, и им в головы разные глупости вроде народовластия начинают приходить. Отказалась Рагна с нами уходить.
— Нет, Ричард, — сказала она мне. — Я здесь останусь. Сын, внуки, внучки. Да и нечего с тобой и твоими женами в новом мире фаворитке делать. Идите без меня.
Вот и приближаемся мы к бывшим проклятым землям, где нас ждет Мелисса (все эти земли после ее ухода унаследуют наши с ней сын и дочь, титул у них будет, как и у Мелиссы, «Хозяева», последняя этим очень гордится). Провожающих с нами нет. Всех, с кем мы хотели проститься, мы в течение двух месяцев принимали в столице. Так что движемся минимальным составом — Я, Элениэль, Диана, Амельда и Изабелла, за которой следует всего-то с полсотни тяжело груженых телег.
— Я только самое нужное взяла, — заявила она мне, когда я выразил свое недоумение таким количеством вещей. Эх, замучаются слуги Мелиссы все это в портал перетаскивать.
Грустно немного, но зато совсем скоро мы все опять станем молодыми. Надеюсь, что вместе с юностью не вернется и глупость, и склонность совершать ошибки. Это я не про себя, если что. О женах. Есть в их послужных списках самые неожиданные «подвиги», есть.
Да и не навсегда мы с близкими расстались. Последним достижением основателя юмской магической академии и целой научно-магической школы Элифаса стало создание точных копий моей эльфийской реликвии, открывающей портал. Изготовили ограниченное количество. Нечего без высшей санкции шляться всем по разным мирам. Но всем моим детям я лично такие выдал. Так что, когда им, как и мне сейчас, покажется, что пора уходить, смогут последовать за нами. А там их дети придут, и их… И так далее.
— КОНЕЦ КНИГИ И ЦИКЛА —





Nota bene

        Книга предоставлена         Цокольным этажом        , где можно скачать и другие книги.      
        Сайт заблокирован в России, поэтому доступ к сайту через VPN. Можете воспользоваться         Censor Tracker         или         Антизапретом        .      
        У нас есть Telegram-бот, о котором подробнее можно узнать на сайте в         Ответах        .      
* * *
Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом:
 Чужая жизнь. Книга V. "Власть"