«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 5%

         Жила наша семья впроголодь, но зато родителей теперь никто не попрекал, и они сами стали обустраивать свою жизнь. Однако в той стороне Владимирского шоссе, левой от Москвы, было очень сыро, много болот, и рождавшиеся дети умирали ещё в младенчестве. В 1915 году, после рождения сына Алексея, родители перебрались на Мясную Бульварную улицу (ныне улица Талалихина), где у хозяина Чёткина в доме номер пять сняли трёхкомнатную квартиру. Звучит красиво, но комнатушки были очень маленькие, а одна вообще тёмная, без окон. У квартиры был номер четыре. Потом уже мой брат, давая друзьям свой адрес, говорил: "Пятилетка в четыре года" - такая вот мнемотехника. На нашей улице было много одно- и двухэтажных деревянных домов, соприкасавшихся друг с другом, и все они принадлежали Чёткину. Сам хозяин жил в кирпичном доме на углу Большой Калитниковской и Мясной Бульварной улиц. Под номером пять значились два деревянных двухэтажных дома, ворота во двор были с Мясной Бульварной, у ворот всегда стоял дворник. В 1935-1937 годах прорубили ещё и дыру в заборе на Большую Калитниковскую, через которую мы попадали на остановку трамвая, ходившего по маршруту Сокольники - Конная площадь. На этом трамвае я ездила в педагогический институт, находившийся в Гавриковом переулке. Со стороны Большой Калитниковской улицы дом был окружён забором, к которому у всех жильцов были пристроены небольшие сарайчики, где хранились лопаты, инструменты и всякая мелочь. На некоторых сарайчиках висели замки, но никогда не было ни краж, ни ссор, тем более что сеновал там был един для всего дома, так что можно было из одного сарайчика перелезть в другие. Так жить было весело и интересно, а сейчас люди зачастую не знают даже соседей по лестничной клетке.
         Наши домики были низкие: зимой мы прыгали со второго этажа на сброшенный с крыши снег - высота этих сугробов доходила до второго этажа; запомнились низкие потолки, скрипучие полы и лестница, тёмные закоулки и никаких удобств. В неотапливаемом коридоре второго этажа был холодный туалет на две квартиры - четвёртую и пятую. Ассенизационные бочки, запряжённые парой кляч, ночью вывозили нечистоты. В кухне стояла печь, топившаяся дровами, на ней и еду готовили, и бельё в баках кипятили. Пользовались примусом и керосинкой, но нас, детей, к примусу не подпускали, поскольку боялись, что он может взорваться. Кухня была темноватая, окно выходило в сени коридора; мама очень много стирала, поэтому на кухне всегда стоял пар. За водой ходили на улицу, на колонку. Хорошо ещё, что она была недалеко от нашего дома, но к ней всегда стояла очередь.
         Я очень любила, когда лил дождь. Все жильцы выносили во двор комнатные цветы, трудно было пройти между этими горшками, а после дождя все цветы заносились хозяевами в дом, горшки с цветами никто не путал. Двор был дружный, все одинакового достатка.
         Улица Мясная Бульварная - тихая, спокойная, чётную и нечётную стороны разделял узкий бульвар, а упиралась она в городские бойни, которые впоследствии стали мясокомбинатом имени Анастаса Ивановича Микояна. Окна нашей квартиры выходили на эту улицу, мощёную булыжником, и мы всегда слышали стук и грохот от проезжавших телег, водовозных бочек. Зимой дороги покрывались глубокими ухабами. Около домов не было зелени, а напротив нашего вообще была большая городская свалка, которую убрали только в 1929 году. На её месте построили четырёхэтажные кирпичные дома - Абельмановский посёлок. Уже давным-давно эти дома надстроили, они стоят и сейчас. А вот наши дома давно снесли, на их месте построили многоэтажку, но, проезжая мимо этого места, всегда чувствую, как замирает сердце, и вспоминаю всё, что было. И я до сих пор считаю, что было только хорошее.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»