«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 20%

         "Нормандия-Неман" - это братство по оружию. Предполагающее взаимное доверие и уважение, дружбу, скреплённую борьбой против общего врага. За все послевоенные годы я не давал ни малейшего повода усомниться в моей приверженности этим идеалам. Каково мне было увидеть настороженность Игоря или в 1993 году на приёме в городе Реймсе, устроенном в честь делегации ветеранов "Нормандия-Неман" и группы советских лётчиков, услышать из уст генерала Жозефа Риссо: "Теперь я знаю, какой вы дипломат"? Причём сказано это было полушёпотом, как-то по-заговорщицки. А ведь мы были друзьями. Риссо был пилотом в первой группе французских лётчиков. Настоящий ас, сбил более десятка фашистских самолётов. И мне довелось обслуживать его истребитель. Тогда ничего, кроме слов благодарности, я от него не слышал.
         - Но вы по-прежнему участвуете в работе Совета ветеранов?
         - Откровенно говоря, нет. Мне неприятно даже изредка ловить на себе взгляды, в которых сквозит то ли укор, то ли подозрительность. По-другому, наверное, не будет. Как говорят французы, "се ля ви". И ничего тут не поделаешь.
         - В Иран вы больше не возвращались?
         - Нет. Но с 1983 по 1986 год я был по соседству с ним, в Афганистане. Причём попал туда почти случайно, по стечению обстоятельств. ПГУ, как известно, помогало правительству Бабрака Кармаля создавать национальную службу безопасности - ХЛД, которую, впрочем, у нас предпочитали называть Службой государственной информации, СГИ. И я преподавал на курсах, которые в рамках этой помощи были созданы для афганцев в Москве. Каждые полгода мы выпускали очередной курс и набирали новый. Ну и традиционно раз в полгода устраивался торжественный вечер, приезжали руководители ПГУ и ответственные лица из ХАД. На одном из таких вечеров афганцы в неофициальной, так сказать, беседе "намекнули", что, мол, хотели бы видеть меня в Кабуле в качестве советника Службы государственной безопасности. И вскоре я отправился в длительную командировку в Афганистан.
         - То есть вы ехали к своим ученикам?
         - Да, со многими сотрудниками ХАД я был знаком по курсам. Так что легко вошёл в коллектив, тем более, что там была очень доброжелательная обстановка, работали они хорошо, целеустремлённо. А поскольку афганский дари и персидский фарси - это один язык, то и в этом никаких проблем у меня не было. Через год с небольшим афганская внешняя разведка добилась вполне конкретных результатов, сотрудники получили правительственные награды. В их числе оказался и я - мне вручили орден Красного знамени. На удостоверении к нему стояла подпись Наджибуллы, который тогда возглавлял ХАД.
         - Как вам с ним работалось?
         - Легко. У него был очень профессиональный подход к проблемам госбезопасности, в том числе к внешней разведке, так что с ним можно было разговаривать без каких-либо недомолвок. Как человека Наджибуллу прежде всего отличали порядочность, умение сохранять выдержку и спокойствие в любых ситуациях. Это был умный политик, прекрасный организатор.
         - Обычно длительная загранкомандировка для разведчика -четыре, а то и пять лет. Вы же не проработали в Афганистане и трёх. Почему?
         - В 1985 году я получил контузию при взрыве реактивного снаряда. Попал в госпиталь в Кабуле, оттуда - в московский госпиталь. После выписки вернулся в Афганистан, ещё год там проработал. Но потом понял, что делать своё дело в полном объёме уже не могу, а работать вполсилы не по мне. Вот и подал рапорт с просьбой отозвать меня. Летом 86-го я простился с Кабулом...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»