«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 72%

         Я отправил письмо, и оно было опубликовано 14. Я часто думал, в чём же состояла его проблема? Подозреваю, что он, видимо, боялся привлечения к суду за клевету".
         И каков же был ответ Колби на слухи о нём, циркулировавшие по столице? "Я сказал, что я не "крот",- ответил он.- Ничего подобного. Всё это чепуха. Я сразу отмёл всё это".
         В 1976 году Пол Гарблер, вернувшись из Швеции, потребовал провести официальное расследование туманных обвинений в свой адрес. Никто никогда не занимался бывшим руководителем московской резидентуры. Но по неофициальным каналам ему стало известно, что почти десятилетие он жил с тайным клеймом человека, подозревавшегося в том, что он - советский агент проникновения в ЦРУ. Именно этим подозрением объяснялась его ссылка на Тринидад на четыре года, когда его работа в отделе операций по Советскому Союзу должна была обеспечить успех его карьере.
         В письме генеральному инспектору Управления Гарблер писал: "Я оказался жертвой обвинения, защищаться от которого мне никогда не представлялось возможности... Я был возмущён тем, как поступили с моей семьёй и со мной. Без расследования,- писал Гарблер,- невозможно снять обвинение в нарушении безопасности. В конечном счёте я хотел бы защитить себя и восстановить своё доброе имя" 15.
         Спустя восемь месяцев, в августе 1977 года, Гарблер получил письмо от Джона Блейка, исполняющего обязанности заместителя директора ЦРУ, в котором сообщалось, что "вопрос о нарушении безопасности полностью решён в вашу пользу". Впервые ЦРУ информировало, что против него выдвигалось обвинение в нарушении безопасности. Далее в письме Блейк признавал, что обвинение в шпионаже действительно "неблагоприятно отразилось" на карьере Гарблера. "Ваши чувства разочарования и горечи понятны,- писал Блейк,- и мне остаётся только сожалеть, что время вернуть невозможно" 16.
         Достаточно ли было извинений, полученных от ЦРУ? Поразмыслив над этим вопросом несколько месяцев и обсудив его с семьёй, Гарблер решил - недостаточно. Он направил Стэнсфилду Тэрнеру, директору ЦРУ, просьбу о компенсации "для моей семьи и для меня за девять скудных и безрадостных лет". Обвинения, писал Гарблер, поставили под вопрос "мою лояльность Управлению, правительству и стране. Друзья и коллеги избегали меня, и я стал человеком, с которым держались осмотрительно, своего рода парией" 17.
         Гарблер нашёл точные слова. Годами он читал недоверие в глазах своих коллег в ЦРУ. "Люди, с которыми я работал, переворачивали документы на столах, когда я входил в комнату,- вспоминал он.- Если я шёл по коридору, а группа моих коллег о чём-то болтала там, то, увидев меня, они быстро расходились. На вечеринках друзья поворачивались ко мне спиной. Даже люди, хорошо меня знавшие, иногда умолкали на полуфразе, чтобы убедиться, не сболтнули ли они лишнего".
         В конце декабря, за три дня до выхода в отставку, Гарблер получил ответ от Тэрнера, который сообщал, что находит гнусными необоснованные обвинения в нарушении безопасности, выдвинутые против него. При этом, писал Тэрнер, он ничем не может помочь. Выплатить компенсацию Гарблеру не представляется возможным, если конгресс не примет частный закон по этому вопросу. Допущена "несправедливость", добавил Тэрнер, тем не менее Управление отдаёт должное его многолетней отличной службе 18. Что было равносильно сердечному рукопожатию, но никак не деньгам.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»