«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

         Бэгли заявил о том, что ничего подобного это не доказывает. "Я вёл корреспонденцию "Снайпера" в Швейцарии,- сказал он.- В то время когда я был в бернской резидентуре, мы написали письмо польскому офицеру безопасности". В письме, которое было попыткой завербовать этого поляка для работы на ЦРУ, "упоминался босс этого человека. Спустя некоторое время Голеневский написал снова, назвав имя резидента польской разведки в Берне, добавив при этом, "чьё имя вы уже знаете", что означало, что Голеневскому было известно о нашем письме. Однако это не значит, что в ЦРУ действовал внедрённый агент. Это означает, что объект разработки использовал письмо в своих интересах, а наш парень ("Снайпер") занимал достаточно высокое положение, чтобы знать о нём".
         По словам Бэгли, Петти представил этот случай таким образом, чтобы показать, что "польская разведслужба знала заранее о попытке вербовки, что на самом деле обстоит совсем по-другому". Тем не менее Петти написал аналитический доклад по этому случаю вербовки в Швейцарии и по личному делу Бэгли и сделал вывод о том, что "Бэгли является объектом, которому мы должны уделить серьёзное внимание". В этом материале Бэгли был дан криптоним "Жираф". Петти сказал, что свой документ он представлял "с неким тревожным чувством", так как ему было хорошо известно, что Бэгли - давний протеже Джима Энглтона.
         В своём докладе Петти упоминает Джеймса Рамсея Ханта, заместителя Энглтона. "Хант сказал, что "это лучшее, что я когда-либо видел"". Но при этом Петти добавил, что он ничего не слышал от Энглтона.
         "Доклад Бэгли довольно долго пролежал в ящике стола у Энглтона,- сказал Петти.- Затем однажды он пригласил меня для обсуждения дела Носенко. Он выделил некоторые моменты в исследовании Бэгли, занимавшем более 900 страниц. А я отметил: если существует внедрённый агент, то в этом случае Носенко не может быть настоящим перебежчиком. "Крот", внедрённый в ЦРУ, заявил Петти, сообщил бы о первом контакте Носенко с Управлением в 1962 году, и Носенко, если бы он действительно был агентом, не вернулся бы обратно в 1964 году. Я сказал ему, что нет необходимости обращать внимание на все эти моменты в исследовании Бэгли объёмом свыше 900 страниц. На самом деле всё это значительно проще".
         Энглтон некоторое время размышлял над этой мыслью. Затем сказал мне: "Пит не является советским шпионом".
         В этот момент Петти увидел свет, подобно апостолу Павлу по дороге в Дамаск. Внезапно его осенило: не Бэгли, а сам Энглтон является агентом. "Я был ошеломлён,- сказал Петти,- потому что суть моего документа о Пите не рассматривалась. Именно в тот момент я решил, что был не прав, считая Голицына достойным всяческих похвал. Я начал переосмысливать всё заново. Вполне разумно посмотреть на что-то с другой стороны. Голицын был направлен для того, чтобы использовать Энглтона. Следующий шаг: может быть, это уже не просто использование, и я должен был допустить такую возможность в отношении Энглтона. Голицына направили, по-видимому, для оказания на него соответствующего влияния или для обеспечения его теми материалами, основываясь на которых он (Энглтон) мог бы внедриться в другие службы и контролировать их".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»