«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 34%

         В этом месте, как указывала на следующий день "Правда", речь была прервана "бурными, продолжительными аплодисментами"; но мне показалось, что аплодисменты могли быть более бурными, чем они были на самом деле: видимо, выражение "будем надеяться" оказало на присутствующих несколько расхолаживающее воздействие, и это нашло своё отражение в некоторых последующих выступлениях.
         Затем Молотов остановился на результатах его визита в Вашингтон и сказал, что советско-американское соглашение, подписанное 11 июня, имеет лишь "предварительный характер". Однако тут же Молотов добавил, что в Вашингтоне, как и в Лондоне, обсуждались все основные проблемы сотрудничества СССР и США в деле обеспечения мира и что как Рузвельт, так и Черчилль проявили по отношению к нему сердечность и исключительное гостеприимство.
         Помимо обсуждения вопроса о союзе с Англией, многие ораторы воспользовались случаем, чтобы сказать несколько слов о своих избирателях. Щербаков, представлявший избирателей Москвы, напомнил о битве под Москвой и заявил среди бури поистине взволнованных аплодисментов: "И вы, товарищи депутаты, видите свою столицу целой и невредимой".
         Какую-то эмоциональную окраску имели и аплодисменты, которыми был встречен Корниец, представитель тогда почти полностью оккупированной немцами Украины. Корниец, человек с длинными, свисающими "украинскими" усами, говорил без обиняков. "Мы надеемся, - сказал он, - что недалеко то время, когда от слов и договорённостей великие государства перейдут к делу".
         Представитель Ленинграда Жданов, на чью долю выпала овация, почти не уступавшая по силе той, которой был встречен Сталин, привёл следующие слова одного рабочего Кировского завода (находившегося непосредственно на линии фронта): [Договор] "вселяет в нас уверенность в то, что кровавый Гитлер и его клика будут раздавлены в 1942 году. Будем работать с удвоенной, утроенной энергией, чтобы помочь нашей Красной Армии выполнить свою историческую миссию".
         Представитель Литвы Палецкис выразил уверенность в том, что в подготовке к открытию второго фронта в 1942 г. не будет допущено "ни малейшего промедления", поскольку в этом заинтересованы народы Великобритании и Соединённых Штатов Америки; примерно в том же духе прозвучали выступления латвийского, эстонского, грузинского, узбекского и других представителей.
         После выступлений, занявших три с половиной часа, договор был единогласно ратифицирован.
         За сессией Верховного Совета последовал коротенький, можно даже сказать, очень коротенький медовый месяц англо-русского союза. Несколько недель спустя началась резкая перебранка из-за второго фронта. Следует отметить, что советская сторона ни разу за всё время ни словом не обмолвилась об английской памятной записке и даже не намекнула на неё, если не считать слов "будем надеяться" в выступлении Молотова.
         Взаимная подозрительность в отношениях обеих сторон не теряла своей остроты вплоть до речи Сталина б ноября и происшедшей несколько дней спустя высадки английских войск в Северной Африке. Плохое расположение духа, вскоре перешедшее в возмущение, зародилось у советской стороны в значительной степени самопроизвольно и было вызвано скверным положением на фронте; вполне возможно, однако, что некоторые негодующие комментарии в печати в течение нескольких недель, предшествовавших высадке англичан в Северной Африке, были отчасти рассчитаны на то, чтобы обмануть немцев.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»