«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 66%

         Вторая цель - открыть глаза свидетелю. Ведь далеко не каждый из них ясно представлял, к какому уголовному делу он имеет отношение и какие для него могут быть последствия, исходя из тех показаний, какие он намерен дать. Для него лично и, следовательно, для его семьи. Это касалось в первую очередь тех, кто находился на государственной службе.
         Но, к всеобщему удивлению и большой общей радости, несмотря на мои "старания", не нашлось ни одного свидетеля, который в чем-то бросил на меня, мои действия или высказывания хотя бы небольшую тень. Наоборот, подавляющее большинство свидетелей выступали с патриотическими речами и тепло отзывались лично обо мне. Конечно, я им всем бесконечно благодарен за это, но самое главное - они своими выступлениями показали народу, что не угас огонь борьбы за социалистическое Отечество.
         Нет возможности, да и необходимости воспроизвести все. Приведу лишь выступления всех свидетелей и общее содержание речей наиболее ярких фигур.
         В числе первых выступал заместитель министра обороны РФ, Герой Советского Союза, генерал-полковник Борис Всеволодович Громов.
         Откровенно говоря, я, наверное, за него переживал больше, чем он сам. Кстати, инициатива вызова Б. Громова в качестве свидетеля принадлежала суду. И когда я увидел его фамилию в списке, то первым побуждением было немедленно обратиться через адвоката к суду и исключить его из числа свидетелей. Но Д. Штейнберг мне разъяснил, что, во-первых, подсудимому некорректно вмешиваться в работу суда, а тем более определять, кого из названных судом оставлять в списках, а кого исключать. Во-вторых, список уже объявлен, поэтому предложение запоздалое, и никто вносить коррективы не будет. В-третьих, не в интересах подсудимого делать из этого проблему - пресса может раздуть такое пламя, что всем будет тошно. Я согласился.
         Б. Громов появился в зале по приглашению суда. Как всегда спокойный (во всяком случае - внешне), он ровной и уверенной походкой прошел на свое место. А когда его пригласили на трибуну и объяснили его обязанности, я обратился к Громову со своим "провокационным" предложением - вначале хорошо взвесить свои показания, учитывая, что он находится на службе.
         На мой взгляд, из всех свидетелей, находившихся в тот момент на государственной службе или в отставке, в самом сложном положении был Борис Всеволодович Громов. Во-первых, он находился на государственной службе и занимал высокий пост заместителя министра обороны. Во-вторых, туман сомнений властей предержащих в отношении роли и места в августовских 1991 года событиях первого заместителя МВД (а эту должность тогда занимал Б. Громов) еще не рассеялся. К тому же министр внутренних дел СССР Б. Пуго застрелился. Все это накладывало отпечаток и ставило Б. Громова в очень сложное положение.
         Мне очень не хотелось, чтобы у него были неприятности.
         Выясняя отношение свидетеля к подсудимому, что предусматривалось кодексом, председательствующий спросил у Громова:
         - Какое у вас отношение к Валентину Ивановичу?
         - Прекрасное. Самое доброе, честное и откровенное.
         - А у вас, Валентин Иванович, к свидетелю Громову? - обратился ко мне В. Яськин.
         - Такое же, как и у него ко мне, - ответил я. А сам подумал: "Это же надо! Как бы его искренность и откровенность не вышла ему боком. Ведь столько уже поломанных, загубленных судеб".

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»