«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 22%

         Надо сказать, предательство было повсюду. Информация из Кремля, Министерства обороны, Генерального штаба и штаба округа утекала со свистом. Тот же Грачёв жаловался, что стоит у Ельцина получить задачу, как о ней уже знает чеченская сторона. Тайно вылетал в Грозный, а на аэродроме его выстраивались встречать не только подчинённые, но и зенитчики бандформирований. Дошло до того, что министру приходилось имитировать собственный отлёт с аэродрома "Северный" - когда самолёт совершил все рулёжки и остановился перед началом разбега, генерал выпрыгнул на бетонку и "огородами" добрался на командный пункт.
         Кавказскую войну в прессе открыто называли позором армии. Госпитали были забиты ранеными. Российские города, сёла и деревни, получая запаянные гробы, выли от горя, а Грачёв, красуясь перед журналистами, сообщал: "Наши мальчики умирали с улыбкой на устах". Оправдания национальной трагедии не было. Осознавая, что страна попала в капкан, Кремль судорожно искал выход. Как всегда не там, где он находился. Вместо того, чтобы силой раз и навсегда подавить бесчинствующих сепаратистов и съехавшихся со всего мира головорезов, власть то и дело имитировала стремление к мирным переговорам. Военные стали заложниками бестолковой политики и продажных чиновников.
         На фоне этой вакханалии, этого политического бардака образ Рохлина проступал светлым пятном. Страна с извращёнными моральными ценностями, когда все по именам знают звёзд российской эстрады и клички их любимых собак, кто, когда и с кем спал, неожиданно начинает повторять фамилию генерала, обеспечившего взятие города Грозного. Журналисты, побывав в успешно воюющем корпусе, наперебой рассказывали о героизме и мужестве его солдат и офицеров, решивших исход операции по захвату столицы мятежной Ичкерии. Помимо воли военного руководства, имя комкора набирало звучание, его авторитет взлетал на высоту. Страна увидела - даже в этой непопулярной войне есть герои, которые спасли поруганную честь нации.
         Осознавал ли генерал, что стал символом непобеждённого русского воинского духа? Я об этом его не спрашивал. И язык бы, конечно, не повернулся, потому что Льву Яковлевичу чуждо было рассуждать о высоких материях, тем более говорить о себе в превосходной степени.
         - Вернулись в Волгоград мы в феврале 95-го, - рассказывал Рохлин. - Много раненых. Куча проблем с семьями погибших. У них жёны, дети, а кормильца нет. От всего этого не отмахнёшься. Это первое. Потом награждённые. Мы представили людей к Героям, к орденам, медалям, а Москва не торопится присваивать. Чиновники... Пришлось самому ехать, разбираться, рычать на всех. Ну и третье. Из Чечни я вынес собственное видение войны и мира. Подготовил документ - выводы, обоснования, рекомендации по выполнению боевых задач с учётом местности и национальных особенностей населения. Условия ведения переговоров и заключения мира. Если бы тогда прислушались ко мне, то такого позорного соглашения, которое потом подписал Александр Иванович Лебедь, не было бы. Россию в очередной раз унизили.
         Рохлина с его аналитической справкой в Министерстве обороны и Генеральном штабе выслушали, давая понять, что и здесь "таких умных" пруд пруди. Словом, в родном отечестве пророка нет. Плюнув на всё, генерал вернулся в Волгоград и стал готовить корпус к новой отправке в Чечню. Он понимал, что в Вооружённых Силах на сегодняшний день таких боеспособных и познавших вкус победы военных формирований, как его корпус, больше нет. А значит, после небольшой передышки гвардейцы вновь окажутся на войне.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»