«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 39%

         Это, разумеется, изъян, причём изъян пагубный, однако ещё существеннее вскользь упомянутые нами ранее особенности солженицынского письма. В творчестве писателя на равных уживаются два начала - сатирическое и соцреалистическое. В первую очередь, он, конечно, сатирик - и блистательнее всего выступает в жанре памфлета: антисоветского ("Архипелаг..."), антиленинского ("Ленин в Цюрихе") и антисемитского ("Двести лет вместе"; последний пример, впрочем, наименее показателен, так как здесь - особенно в томе первом - писатель явно осторожничал). Сатирические, чисто памфлетные страницы великолепны и в "Круге..." - это ряд вставных новелл и вся линия, связанная со Сталиным.
         Но Солженицын и соцреалист: он укрупняет и идеализирует положительные персонажи (начиная, естественно, с alter ego), он "лакирует" их и всё с ними связанное, он выдаёт единичное за типическое, точь-в-точь как Горький - в пресловутой "Матери" (которую, кстати, экранизировал тот же Панфилов), он создаёт свой аналог "Кубанских казаков", не уступающий первоисточнику ни художественной убедительностью, ни жизненной достоверностью. И Панфилов идёт за ним след в след. И снимает "Кубанских казаков" в тюремной части сериала. И снимает чаплинского "Диктатора" в кремлёвской части сериала. Превосходно снимает и то, и другое. Но столкновение антисоветской сатиры со стопроцентно советской "лакировкой действительности" приводит к взаимоуничтожению. И над обуглившимися километрами киноплёнки в воздухе вырастает карикатурный "гриб".
         В романе, строго говоря, дело обстоит точно так же - но роман прочитан давным-давно, а сериал профессионально отсмотрен сегодня. Снять по "Кругу..." сильное кино можно, наверное, и сейчас - но только "вольно переведя" его на язык современных реалий и проблем. Тогда как Панфилов "перевёл" его не буквально, а буквалистски - правда, не "с листа", а по памяти, - по впечатлениям от первого прочтения тридцатилетней давности (по впечатлениям, напомню, от "журнальной" редакции).
         И в заключение, опять "Зона". Что же есть в ней такое, чего так отчаянно не хватает панфиловскому телефильму и роману, по которому он снят? Есть человеческая неоднозначность подавляющего большинства персонажей: в одно мгновенье героев, в другое - мерзавцев, в третье - героев и мерзавцев одновременно; есть достоверность предлагаемых обстоятельств (поверх сюжетных и специфически "мыльных" натяжек); есть, наконец, подкупивший как минимум мужское население страны лейтмотив не двуединства даже, а полной гомогенности Воли и Зоны: люди живут и умирают и здесь и там, причём живут и умирают по одним и тем же правилам - по труднопереносимым (а кому легко?) правилам, ни к юридическим законам, ни к воровским "понятиям", ни уж подавно к библейским заповедям не сводящимся.
         Любопытно и горько - хотя в каком-то смысле отрадно, - что и этот актуализированный создателями "Зоны" лейтмотив впервые прозвучал в творчестве Солженицына.
         2006

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»