«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 19%

Пространство свободы

         Когда речь заходит о двухпартийной системе, сразу же вспоминается классическая шутка: "У нас две партии: одна у власти, другая в тюрьме". Шутка, актуальная и сейчас, но всё же всего лишь шутка.
         Российский аналог двухпартийной системы - двоевластье. Не две "партии власти", а именно двоевластье. Два фактически равноправных (не обязательно легитимных) субъекта власти, вокруг которых группируются приверженцы и - внимание! - между которыми возникает в иных условиях не существующее пространство свободы. И просто свободы, и ленинской "свободы от". В частности, и свободы от необходимости делать выбор между двумя властями. Свободы не идти ни во власть, ни в тюрьму.
         Традиционным примером двоевластья (оно же, на иной взгляд, и безвластье) служат весна-лето 1917-го: Временное правительство и Советы. И действительно, пространство свободы было тогда, вопреки условиям военного времени, чрезвычайно обширно. Недавнее празднование Дня России напомнило ещё об одном периоде двоевластья: Горбачёв и Ельцин. А приговор Ходорковскому - о Ельцине и олигархах. А очередная перепродажа "Известий" - о Ельцине и Съезде народных депутатов, "из-под которого" вынырнула в недолгую независимость газета Голембиовского. А новые античубайсовские инвективы Лужкова - о противостоянии, условно говоря, "Единства" и "Отечества".
         Двоевластье способствует возникновению пространства свободы (а конец двоевластья означает сужение этого поля вплоть до полного исчезновения) не только на общенациональном уровне, но и на губернском. Мы в Питере пережили несколько периодов "губернского двоевластья": между обкомом КПСС и Ленсоветом, между Петросоветом и мэром, между мэром и будущим губернатором (Собчак - Яковлев) между губернатором и полномочным представителем президента (Черкесов, потом Матвиенко). Двоевластье возникает и на ведомственном уровне, особенно при нынешней структуре правительства: чтобы ограничиться одним примером, кинематографисты не знают, к чьим ногам припадать - Михаила Швыдкого или Александра Голутвы. Двоевластья нет и не может быть лишь в корпоративной практике: здесь руководитель - царь и бог, а единственная свобода рядового члена корпорации заключается в возможности покинуть её ряды; рассматривая государство как корпорацию (вслед за Бенито Муссолини), многие стремятся раз и навсегда извести российское двоевластье и вытолкнуть несогласных в эмиграцию или всё в ту же тюрьму. Но двоевластье, преодолённое в одной форме, тут же возобновляется в другой; пространство свободы приобретает причудливые, а то и фантасмагорические очертания, однако же всякий раз восстанавливается. Юрьев день теоретически отменён, но суровость закона смягчается необязательностью его соблюдения.
         Двоевластье ни в коем случае нельзя путать с разделением властей; в том же противостоянии Ельцина с Хасбулатовым это было всего лишь ситуативное совпадение. Разделение властей конституционно, а двоевластье - нет, но вновь и вновь воспроизводится именно двоевластье. Наделение президента страны полномочиями абсолютного монарха представляло собой, скорее всего, неосознанную попытку вознести его над двоевластьем, однако столь неестественному в отечественной традиции повороту событий воспротивилась сама природа - и сначала Ельцин, а затем Путин царствуют по принципу "левая рука не ведает, что творит правая", а вернее, конечно, сами являются субъектами не власти, а двоевластья.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»