«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 95%

         Если бы в тот вечер у него и был такой момент отдыха и раздумий, то его прервал непрошеный звонок телефона. Позднее Хелен Ганди утверждала, что где-то между десятью и двенадцатью часами вечера ее шефу позвонил президент Никсон, который приказал Гуверу подать в отставку и сделать это немедленно. После разговора с президентом Гувер позвонил Толсону и рассказал ему об этом. Ганди об этом узнала немного позже.
         Если все обстоит так, как рассказывает Ганди, то Гувер, скорее всего, лег спать глубоко потрясенным. Он прошел через холл, мимо своего бюста, мимо фотографий и табличек, вех его пятидесятидевятилетнего пребывания на государственной службе. На одном из фотоснимков он был запечатлен рядом с улыбающимся Ричардом Никсоном. Затем Гувер поднялся по лестнице мимо картины, написанной маслом, - это был опять-таки его портрет, - в свою спальню с массивной кроватью из древесины клена.
         Этот день, 2 мая, вторник, начался как обычно. Было слишком жарко. Экономка Гувера, негритянка Анни Филдз, всегда поднималась наверх из своей квартиры в полуподвальном помещении, чтобы приготовить для хозяина завтрак. Гувер обычно спускался вниз, к завтраку, в половине восьмого. В этот раз он не вышел.
         Шофер прибыл в 7:45. Вслед за ним явился и его предшественник Джеймс Кроуфорд, один из тех немногих негров, которых Гувер сделал агентами, чтобы избежать обвинений в дискриминации. Он уже находился в отставке, но продолжал работать у Гувера в качестве садовника. Гувер попросил его прийти тем утром, чтобы посоветоваться, где лучше посадить новые кусты роз.
         Однако директор не появился. Пока слуги ждали, собаки крутились вокруг, предвкушая утренний ритуал раздачи объедков с хозяйского стола. В половине девятого старики забеспокоились. Сверху не доносилось ни единого звука.
         Анни Филдз поднялась наверх и робко постучала в дверь спальни. Ответом была мертвая тишина. Она взялась за ручку двери. Та была незаперта, что очень удивило экономку.
         Уже с порога Филдз увидела тело Гувера, одетое в пижамные брюки. Выше пояса на нем ничего не было. Оно лежало рядом с кроватью. Филдз повернулась и поспешила вниз, к Кроуфорду, который, из всей прислуги, имел самый долгий стаж работы у Гувера. Присев на корточки, рядом с телом своего босса и взяв его холодную руку, Кроуфорд тотчас же понял, что тот мертв.
         Кроуфорд первым делом вызвал доктора, а затем позвонил Толсону, которого, как он знал, полагалось уведомить тотчас же в случае серьезной болезни или смерти директора. Толсон едва не пропустил этот звонок. Он уже покинул свою квартиру, направляясь к лимузину, который уже должен был поджидать его на улице, но вдруг вспомнил, что оставил что-то. Толсон повернул назад, приволакивая одну ногу, которая после нескольких ушибов плохо слушалась.
         Личный врач Гувера, доктор Роберт Шоссер, прибыл в дом Гувера спустя час.
         - Мистер Гувер, - вспоминал он, - был мертв вот уже несколько часов. Его внезапная смерть меня несколько удивила, поскольку он был вполне здоров. Я не припоминаю, чтобы мне когда-либо приходилось выписывать ему лекарство для снятия высокого давления или болей в сердце. Ничто, кроме его возраста, не указывало на причину возможной смерти.
         Тело уже закоченело, следовательно, смерть наступила между двумя и тремя часами ночи. Такой вывод сделал Шоссер. Так как о подобных смертях необходимо было уведомлять соответствующий отдел полиции, Шоссер позвонил своему бывшему школьному товарищу доктору Ричарду Уэлтону, который работал судебно-медицинским экспертом. Как правило, в таких случаях начальник отдела полагается на слово доктора и просто регистрирует естественную смерть. Однако ввиду высокого общественного положения покойного Уэлтон и начальник отдела Джеймс Люк решили, что им тоже необходимо приехать.
         Оба медэксперта явились в дом Гувера вскоре после одиннадцати часов утра и нашли сцену происшествия такой, как ее описал доктор Шоссер, за исключением того, что тело было поднято с пола и положено на кровать.
         - Ничто не внушало тревоги, - вспоминал Уэлтон, - Гувер принадлежал к той возрастной группе, от которой этого вполне можно было ожидать. Довольно часто люди умирают вот таким образом, ночью, пытаясь дойти до туалета.
         По пути к машине Уэлтон начал размышлять вслух, не следует ли произвести вскрытие.
         - Что если через полгода кто-нибудь вдруг скажет, что Гувера отравили? Тогда мы пожалеем, что не произвели вскрытие.
         Но это было сказано так, мимоходом. Вернувшись к себе в отдел, доктор Люк посоветовался по телефону с главным судмедэкспертом города Нью-Йорка доктором Мильтоном Хелперном, одним из самых авторитетных в мире специалистов в этой области медицины.
         У медиков не было оснований предполагать, что кто-то дал Гуверу мышьяк или какой-либо другой яд. О существовании уотергейтских взломщиков тогда не было известно, как не было известно и о том, что двое из них консультировались у эксперта из ЦРУ по поводу того, как лучше ликвидировать обозревателя Джека Андерсона. Не знали эти судмедэксперты и о том, что взломщики, возможно, проникали в дом Гувера ранее и обрабатывали ядом туалетные принадлежности Гувера, ядом, способным вызвать внезапную остановку сердца и поддающимся распознаванию только в случае своевременного вскрытия.
         Через три дня после смерти Гувера, посчитав, что нет необходимости делать вскрытие, коронер Люк подписал свидетельство о смерти:

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»