«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 90%

         За два года до описываемых событий, весной 1969 года, в прессе появился ряд статей, которые, по мнению Никсона и Генри Киссинджера, нанесли огромный ущерб национальной безопасности. Они полагали, что произошла утечка информации через кого-то из высокопоставленных чиновников, и поинтересовались у Гувера и министра юстиции, как лучше всего выявить виновника. В результате ФБР поставило на прослушивание телефоны шести сотрудников госдепартамента, восьми чиновников из других ведомств и четырех видных журналистов. Эта операция продолжалась до 1971 года.
         Фактически Гувер заманил администрацию Никсона в ловушку. Он позаботился о том, чтобы Митчелл дал письменную санкцию на подслушивание.
         Среди объектов наблюдения были известные корреспонденты: У. Бичер и Хедрик Смит из "Нью-Йорк Таймс", Марвин Калб из Си-би-эс и обозреватель Джозеф Крафт. Не было получено никаких доказательств, что эти люди были причастны к утечке секретных сведений, но зато эта операция стала бомбой замедленного действия для Никсона.
         Поскольку Никсон дал "добро" на подслушивание, в том случае, если бы эта история всплыла наружу, вся вина легла бы исключительно на него. Такое разоблачение могло уменьшить его шансы на переизбрание в 1972 году. Гувер понимал эту ситуацию, потому что Никсон приказал доставлять записи подслушанных разговоров лично Халдеману в запечатанных конвертах.
         Отвечал за проведение этой операции У. Салливен. Он тоже понимал, насколько важно сохранять все в тайне. По приказу Гувера рапорты с изложением самых существенных моментов подслушанного печатались лишь в двух экземплярах - один для Белого дома и второй для Гувера.
         - Это операция Белого дома, а не ФБР, - сказал директор Салливену, - и мы не будем фиксировать ее в наших архивах...
         Документы хранились сначала у Гувера, а затем у Салливена. Они были потенциальным оружием в борьбе против Никсона, если бы таковая началась. В апреле 1971 года, через несколько дней после выступления конгрессмена Боггса, Гувер воспользовался этим оружием, что подтверждается тремя источниками. Он сделал это, потому что Ричард Кляйндинст, заместитель министра юстиции, высказался в пользу расследования обвинений Боггса, которое предлагали провести конгрессмены.
         Гувер отнюдь не испытывал желания стать козлом отпущения. Отвечать, так всем вместе. Он позвонил Кляйндинсту и выразил свое возмущение. Замминистра, уставший до чертиков от таких звонков, держал трубку на расстоянии вытянутой руки, чтобы монолог Гувера был слышен и находившемуся там же помощнику министра Роберту Мардиану.
         - Поймите, - доносилось до Мардиана, - если меня вызовут в Конгресс давать показания, то придется рассказать все, что мне известно об этом деле.
         Кляйндинст ничего на знал об "этом деле" и потому не понял скрытой угрозы, в отличие от Мардиана, который подумал, что Гувер "угрожал президенту Соединенных Штатов". Он сообщил об этом разговоре Белому дому и два года спустя следователям, расследовавшим уотергейтское дело.
         Судя по записке У. Салливена, найденной в личных бумагах Мардиана, Гувер пошел еще дальше. 10 апреля, все еще испытывая раздражение по поводу реакции
         Кляйндинста, директор позвонил в Кэмп-Дэвид самому президенту и повторил свою угрозу "поведать все о секретных операциях ФБР, что было бы крайне нежелательно и нанесло бы большой ущерб".
         Никто не стал расследовать обвинения Боггса. В мае, празднуя сорокасемилетие своего директорства, Гувер сказал, что даже и не думает уходить на пенсию. "Пока я нужен моей стране, я останусь на посту директора".
         12 июня он появился на свадьбе дочери Никсона Трусии. Гувер улыбнулся и помахал рукой фотографам, что должно было свидетельствовать о прекрасных отношениях между ним и президентом.
         Однако эти отношения не были столь безоблачными. Буквально на следующий день ситуация резко осложнилась. Утром в воскресенье читатели "Нью-Йорк Таймс" сильно возмутились, прочитав разоблачительный материал об эскалации войны во Вьетнаме, напечатанный на семи страницах. Это были секретные документы Пентагона, которые передал в газету - ФБР это быстро установило, - бывший аналитик этого министерства Дэниэл Эллсберг. Несмотря на попытки правительства добиться судебного запрета на печатание этой информации, "Нью-Йорк Таймс" продолжала выдавать очередные порции. Такой утечки еще никогда не было, и Никсон извлек из всего этого ошибочный урок, который и привел его к уотергейтскому скандалу. Эти события отразились и на Гувере, у которого произошли стычки как с Никсоном, так и с Салливеном. Эти стычки имели самые серьезные последствия.
         Все началось с путаницы вокруг Луи Маркса, пожилого миллионера, который был отчимом Эллсберга и давним другом Гувера. Никсон был убежден в причастности Эллсберга к коммунистическому заговору, и требовал представить самую полную информацию о нем. Поэтому он был взбешен, узнав, что Гувер приказал своим агентам не допрашивать Маркса. Гувер действительно отдал такой приказ, потому что ему "было жаль Луи". Однако по иронии судьбы этот приказ не был выполнен. Говорили, что Чарльз Бреннан, начальник управления внутренней разведки, не так понял каракули Гувера на служебной записке. Вместо "Нет", он прочитал "О'кэй". Когда он сообразил, что ошибся, старика Маркса уже допросили. Гувер пришел в ярость и, сняв Бреннана с должности, перевел его в Огайо. Это не понравилось У. Салливену, начальнику Бреннана и давнему его приятелю.
         Чаша терпения Салливена переполнилась. Поскольку ранее ему предоставили свободу действий по программе "КОИНТЕЛПРО", он, как и все прочие, мирился с самодурством Гувера. Теперь же эта программа была отменена. Салливен также категорически возражал против решения Гувера создать новые представительства ФБР за границей, в том числе в Берне и в столице Боливии. Если первое имело своей главной задачей оказывать гостеприимство друзьям Гувера, когда те путешествовали по Европе, и хоть в этом смысле представляло определенную пользу, то второе было совершенно бесполезно. Похоже, в последнем случае Гувер руководствовался лишь тем, что в Боливии когда-то убили Че Гевару.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»