«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 43%

         В октябре, когда в предвыборной кампании наступил критический момент, сенатор Маккарти в своем выступлении по телевидению, транслировавшемся по всей стране, говорил о "бесстрастно задокументированном" прошлом Стивенсона. Потрясая кулаком с зажатыми в нем бумагами, он заклеймил кандидата от демократов как пособника коммунистов во время войны и тайного члена организации левого толка. "Документация", которая при ближайшем рассмотрении оказалась сплошной липой, поступила к сенатору через бывшего агента ФБР Дональда Сюрайна, главного связного между Маккарти и Бюро.
         Эта предвыборная кампания оказалась самой грязной в истории Америки. После выступления Маккарти, не погнушавшегося такими бесчестными приемами, настроение у Стивенсона было подавленным. Он начал было даже подумывать о прекращении борьбы, и если не сделал этого, то дальше двигался просто по инерции. В ноябре 1952 года, через три месяца после калифорнийской встречи, заложившей основы стратегии предвыборной борьбы, Дуайт Эйзенхауэр победил со значительным отрывом от своего соперника.
         - Политика, - писал в своих мемуарах друг Эйзенхауэра Джордж Аллен, - делается при помощи сока - то есть влияния особого рода, благодаря которому нужный человек попадает на нужную должность.
         Аллен, общий друг нового президента, Мерчисона, Ричардсона и Гувера, выжимал из администрации Эйзенхауэра политический сок с такой самоотверженностью, с какой его друзья выжимали деньги из нефти.
         По тайному соглашению, заключенному еще до инаугурации, Аллен и Билли Байерс - еще один "нефтяной" приятель Гувера, обязались финансировать геттисбергскую ферму Эйзенхауэра. От них к президенту также тек надежный денежный ручеек - "доля прибылей от фермы". Байерс субсидировал деверя Мэми Эйзенхауэр, Гордона Мура, построив на его земле конюшню для ипподрома.
         Что касается Сила Ричардсона, то он тайно перечислял деньги Роберту Андерсону, который вскоре стал министром финансов. Благодаря этому ему удалось оказывать влияние на президентскую политику в пользу отечественных нефтепроизводителей. Администрация Эйзенхауэра выдала только за первые четыре года шестьдесят лицензий на добычу нефти из правительственных запасов. Внушительная цифра, если сравнить с шестнадцатью лицензиями за предыдущие пятьдесят пять лет.
         Спикер палаты представителей Сэм Рейберн, техасец, который прекрасно знал повадки нефтепромышленников, в отчаянии наблюдал за тем, как Эйзенхауэр раздавал ключевые федеральные посты баронам от коммерции.
         - Этот парень, Гувер, - скрежетал зубами спикер, - помогал ему в этом. Этот парень Гувер - худшая напасть, которая только могла одолеть правительство за последние десятилетия.
         - Я был в близких отношениях с генералом Эйзенхауэром, - вспоминал Гувер. - Он был великим человеком и великим президентом.
         По словам бывшего министра юстиции Уильяма Роджерса, Гувер считал восемь лет правления Эйзенхауэра "самыми лучшими и счастливыми" за всю свою карьеру. Действительно, такими они и были, если иметь в виду абсолютную уверенность в незыблемости своего положения. В Белый дом из штаб-квартиры ФБР регулярно отсылались слащавые заверения в преданности и трескучие рапорты о победах на фронте борьбы с преступностью. Гувер также обрабатывал в нужном духе старшего брата президента и делал это через начальника отделения ФБР в Сиэтле Ричарда Ауэрбаха, который когда-то был секретарем у сенатора-республиканца.
         Эйзенхауэр наградил Гувера медалью национальной безопасности, а тот вручил президенту золотой значок почетного сотрудника ФБР N1.
         - Жаль, что у меня нет тысячи Гуверов, чтобы расставить их по ключевым постам в правительстве, - сказал как-то Эйзенхауэр директору ФБР.
         Несмотря на внешне прекрасные отношения, между этими двумя людьми существовали и расхождения.
         Президента тревожило то, что лояльных американцев преследовали, ложно обвиняя их в приверженности к коммунизму. Он испытывал неприязнь к маккартизму, который Гувер поддерживал до самого конца. Позднее Гувер осудил решение Эйзенхауэра пригласить в США советского лидера Хрущева. Он считал, что это создало "благоприятную атмосферу для деятельности американских коммунистов".
         Что касается использования ФБР для личных политических целей, то здесь Эйзенхауэр скомпрометировал себя меньше, чем его предшественники-демократы.
         - С Эйзенхауэром, - вспоминал Ральф де Толедо, корреспондент, которому Гувер доверял, - Гувер никогда не мог быть уверенным в том, чего ожидать - то ли выволочки, то ли похвалы...
         В действительности директор ФБР не очень-то восторгался Эйзенхауэром. Следуя своему неистребимому инстинкту ищейки, Гувер стал копаться в личной жизни президента так же, как раньше делал это в отношении Рузвельта.
         Военный роман Эйзенхауэра с его водителем-женщиной, молодой ирландкой Кэй Саммерсби, был бомбой замедленного действия, часовой механизм которой неумолимо продолжал работать во время предвыборной кампании 1952 года. Лидеры республиканской партии считали мемуары Саммерсби "Моим начальником был Эйзенхауэр", вышедшие в 1948 году, взрывоопасными, - даже несмотря на то, что там не было сказано ничего об интимных отношениях этой пары. Экземпляры этой книги таинственным образом исчезли из всех вашингтонских магазинов и из Нью-йоркской публичной библиотеки.
         Три года спустя, в сентябре 1955 года, помощник Джо Маккарти, Дональд Сюрайн, передал ФБР кое-какую информацию. По его словам, в течение последних шести недель Саммерсби проживала в вашингтонском отеле "Шорэм" под вымышленным именем. Гувер сразу же приказал провести расследование. Агенты стали под различными предлогами наведываться в отель, и один раз зашли даже к самой Саммерсби, пытаясь выяснить, действительно ли она находилась в тот момент в Вашингтоне. Объяснение этому лишь одно - Гувер хотел знать, действительно ли президент возобновил свои прежние отношения с Саммерсби. Шеф ФБР уже взял за правило показывать президентам, что он знает об их интрижках. Гувер информировал высших руководителей страны так, как если бы эти сведения попали в руки ФБР совершенно случайно и он решил поставить их в известность из лучших побуждений, хотя обе стороны, конечно же, прекрасно понимали истинную цель этой акции. В досье не указано, как поступил Гувер с информацией по Саммерсби, которая оказалась у него за день до того, как президента Эйзенхауэра настиг первый инфаркт.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»