«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 27%

         В течение тридцати трёх месяцев все русские жители Петрозаводска, включая и детей, располагались в семи концентрационных лагерях, обнесённых высоким забором из колючей проволоки. Выход из лагеря без разрешения начальства карался расстрелом. Люди выходили отсюда только под конвоем. Их водили на каторжную работу.
         Вот сидит группа бывших лагерников. Среди них Клавдия Шарикова. Она начинает рассказ:
         "Много, много натерпелись мы. Обо всём и в три дня не расскажешь, и в десять дней. Про своё горе мы складывали песни. Мы пели их потихоньку".
         Нам сейчас ещё трудно подсчитать число жертв финских преступников. Но некоторое представление об этом можно составить, если прочесть один документ. Это сообщение начальника лагеря No 3 о результатах отправки партии заключённых на лесозаготовки у станции Кутижма. В сообщении значится, что из всей партии в 571 человек вернулось в лагерь только 175. Остальные списаны "как естественная убыль". Они погибли от истощения и непосильной работы.
         О своём горе, о мучениях своих односельчан, которых загоняли в петрозаводские и другие лагери,- рассказывает с дрожью в голосе старый русский человек, Александр Петрович Назуков.
         "Худо жилось, так худо, что и вспомнить-то страшно. Вся деревня наша перебывала в лагерях. Все! И молодой, крепкий народ, и мы - старики, и даже младенцы. Так и выселяли в эти лагери целыми семьями. Так и жили мы за колючей проволокой в 2 ряда. Лагерь, куда меня изверги загнали, был в районе Онегзавода. Там заставляли работать. Там была каторга. Вот поглядите на меня - стар я. Очень стар. Да финнам всё равно: заставляли меня чугун грузить на платформы. Тащишь, бывало, этот чугун по настилу - ноги дрожат, подкашиваются. Только и думаешь - упаду, и, как гробовой крышкой, придавит меня этот самый чугун.
         Тут, конечно, дело не только в летах. До финнов у меня силёнка была, дай бог молодому! Но в лагере голодом изморили. Ведь как нас кормили! Двести граммов бурды какой-то на день и всё. Даже воду, и ту только в указанный час пить можно было. Пухли люди, живыми покойниками на глазах становились, умирали без счёта. Почитай, пять с половиной тысяч в том лагере на Онегзаводе было нас, а за три месяца умерло полторы тысячи, и всё больше от голода.
         Бывало, идёшь мимо того места, где финская солдатская команда побывала, найдёшь там застывшие ошмётки каши, вонючая она, а ешь... Голод до всего доводит.
         Да что говорить! Вот слушайте страшную правду, которую я вам скажу. Мы крыс всех поели и собак тоже, старые кожи все съели. Скребли их и варили, получался студень тёмный, липкий, глядеть на него страшно.
         Анна Яковлевна Коренухина, бывшая обитательница барака No 32 в лагере No 2, рассказывает о нечеловеческом режиме, установленном финнами для советских людей,

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»