«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 13%

Дело Артамонова

         Николай Артамонов оказался на Западе в июне 1959 года. Он приплыл на лодке в Швецию из Польши. С ним была его польская подруга Эва Гора. Шведским властям Артамонов заявил, что он лейтенант советского Военно-Морского Флота, направлен в Польшу для обучения индонезийских военных моряков, а теперь хочет иммигрировать. Шведы сообщили о перебежчике в американское посольство в Стокгольме, где резидентурой ЦРУ в то время руководил Пол Гарблер. Встретившись с Артамоновым, Гарблер направил в Вашингтон отчет, в котором присвоил перебежчику категорию NIP - National Intelligence Potential. Это означало, что штаб-квартира должна расценивать данное лицо как потенциально весьма ценный источник, способный сообщить информацию стратегического значения. Опасаясь, что шведское правительство может вернуть Артамонова Советскому Союзу, Энглтон обратился за содействием к тогдашнему директору ЦРУ Аллену Даллесу. Тот, в свою очередь, связался с помощником шведского премьера, которого звали Улоф Пальме и который впоследствии сам стал шведским премьером. Артамонов был отправлен в Вашингтон.
         Конечно, младший офицер ВМФ не мог рассчитывать на внимание столь высокопоставленных персон. Но Артамонов был не простым лейтенантом. Он был женат на дочери командующего ВМФ адмирала Горшкова и потому знал много такого, чего офицеру его ранга знать не полагается.
         По заведенному порядку до отправки в США Артамонову полагалось пройти проверку в специальном центре ЦРУ во Франкфурте. Но поскольку его въезд в США был уже санкционирован Даллесом и Энглтоном, моряка и его возлюбленную особо не мучили. По прибытии в США Артамонов, превратившийся в Шадрина, получил денежное содержание, равное жалованью офицера его ранга в ВМС США. Этих средств хватило, чтобы купить в рассрочку скромный дом в Арлингтоне и оплачивать все расходы, включая обучение Эвы на дантиста. После полутора лет работы в должности специального консультанта ЦРУ Николас Шадрин был переведен в управление разведки Военно-морских сил США.
         Однако впереди у Артамонова были не только розы, но и тернии.
         В декабре 1961 года свои услуги американской разведке предложил майор КГБ Анатолий Голицын, явившийся в посольство США в Хельсинки. Это один из самых выдающихся перебежчиков. По эффекту, который он произвел на западное разведсообщество, ему нет равных. Голицын был, несомненно, очень хорошо информирован, но его главная ценность состояла в феноменальной памяти. Достаточно было дать ему зацепку, как из глубин его мозга всплывали фрагменты виденных когда-то краем глаза документов, слышанных когда-то краем уха разговоров. Нить, полученная таким образом, довольно часто выводила американскую контрразведку на агентов Москвы. Вместе с тем Голицын, по-видимому, обладал параноидальным складом ума. Он был одержим своей миссией спасения свободного мира от дьявольских козней коммунистического лагеря и рисовал леденящие кровь фантастические картины тотальной инфильтрации агентуры КГБ в государственные структуры Запада. В лице неутомимого охотника за "кротами" Джеймса Энглтона он нашел могущественного покровителя.
         И однажды Энглтон решил познакомить Шадрина с Голицыным, дабы скрасить последнему одиночество. Закончилась эта дружба сообщением Голицына, что Артамонов-Шадрин - почти наверняка двойной агент.

Агент Саша

         Обдумав предложение Козлова, Энглтон решил его принять. Он рассудил, что Шадрин более не представляет ценности для ЦРУ, а потому им можно и пожертвовать. Подготовка следующей встречи с майором заняла неделю. Помимо Брюса Соли и Берта Тернера, в ней участвовал Гас Хаттавей - один из двух пакистанских знакомых Козлова. На вопрос Козлова, согласен ли Шадрин вступить с ним в контакт, ему было сказано, что Шадрин не будет уклоняться от такого контакта.
         Приободрившийся Козлов начал исполнять и свое обещание. Он полностью подтвердил информацию Голицына об агенте под кодовым именем Саша.
         Агент Саша - главное действующее лицо операции, по сей день остающейся секретной. Несмотря на срок давности, Служба внешней разведки России так и не внесла его в свои официальные святцы. В западной литературе имеются лишь обрывочные упоминания о Саше. Впервые подробно его историю воссоздал Джозеф Тренто в только что вышедшей в США книге "Тайная история ЦРУ". Но и его информация основана не на документах, а на интервью с отставными сотрудниками ЦРУ.
         Настоящее имя Саши - Александр Григорьевич Копацкий (Тренто называет его Навратиловым, а фамилию Копацкий считает одним из псевдонимов). В декабре 1943 года он был ранен, попал в плен и, сознавшись в своей принадлежности к НКГБ, дал согласие работать на немецкую разведку. Последние два месяца войны служил в отделе контрразведки Русской освободительной армии генерала Власова. После войны Копацкому было предложено работать в создающемся под эгидой американской разведки ведомстве генерала Рейнхарда Гелена, бывшего шефа восточного отдела разведки вермахта.
         В дальнейшем он работал в резидентуре ЦРУ в Западном Берлине, известной под аббревиатурой БОБ - Берлинская оперативная база. В 1954 году Копацкий был ненадолго задержан дорожной полицией за управление машиной в нетрезвом виде; дабы избежать осложнений при оформлении американского гражданства, ЦРУ поменяло ему имя на Игоря Орлова. Под этим именем он в январе 1961 года переселился в США, надеясь получить работу в ЦРУ. Однако случилось ровно наоборот: обещание работы было всего лишь приманкой, с тем чтобы не допустить его бегства в СССР. На самом деле ФБР подозревало, что Копацкий - "двойник". Подозрения усугубились после появления в Вашингтоне Анатолия Голицына, который дал достаточно точную наводку на Копацкого. Оставшись с семейством без средств к существованию, Саша стал работать водителем грузовика, а затем купил в рассрочку мастерскую по изготовлению картинных рам. Следствие между тем шло ни шатко ни валко, и Саша успокоился. Однако весной 1965 года к нему неожиданно нагрянули агенты ФБР, несколько дней кряду обыскивали дом, допрашивали жену и в конце концов потребовали, чтобы он прошел проверку на полиграфе. Саша запаниковал. Ему удалось обмануть "наружку" и войти в здание советского посольства в Вашингтоне. Резидентура КГБ разработала план эвакуации, который был утвержден Москвой. Однако жена Саши наотрез отказалась от побега.
         Расследование ФБР, в свою очередь, зашло в тупик, и семью оставили в покое. В ведомстве Гувера дело Орлова всем осточертело, как, впрочем, и в ЦРУ, где лишь один Энглтон упорно продолжал искать доказательства против Саши. Он верил, что Копацкий не случайно оказался в немецком плену - по версии Энглтона, его задание состояло именно в том, чтобы проникнуть в штаб генерала Власова.
         Подтвердив сведения Голицына, который не знал имени Саши, Козлов уверенно идентифицировал Сашу как Игоря Орлова. Майор сообщил также, что жена Орлова, Элеоноре, - его сообщница, а в качестве тайников они используют рамки для картин.
         Соли и Тернер не поверили ни единому слову Козлова. Они прекрасно знали, что расследование ФБР не установило никаких признаков шпионской деятельности Орловых. Уловив скептицизм собеседников, майф заявил им: "Не верите, так проверьте: Орлов приходил в советское посольство 10 мая 1965 года через черный ход". С этими словами он протянул сотрудникам ФБР фотографию Орлова, сделанную в здании посольства сквозь зеркало, специально приспособленное для этой цели.
         Соли и Тернер на это ответили, что у них тоже должна быть фотография, подтверждающая информацию Козлова, поскольку ФБР фотографирует всех, кто входит в посольство и выходит из него. Ничуть не смутившись, майор подтвердил: разумеется, у ФБР есть фото, ведь резидентура КГБ позаботилась о том, чтобы Орлов вышел из посольства через парадную дверь. После настойчивых поисков картинка и впрямь обнаружилась: ее в свое время ошибочно идентифицировали и засунули в чье-то чужое досье.
         Информация Козлова подтвердилась, и Энглтон был в восторге. Его фаворит Голицын получал новый кредит доверия. Дело Орлова, которое Гувер жаждал закрыть, можно открывать снова. Однако в ходе следующей встречи Козлов сообщил нечто такое, что полностью спутало карты Энглтону. Информация майора имела прямое отношение к убийству Джона Кеннеди.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»