«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 17%

Полет Шмеля

         Служба радиоразведки Вооруженных Сил США собирала послания, которыми обменивались Москва и советские дипломатические представительства за рубежом начиная с 1939 года. Однако расшифровать их никто не пытался - все усилия были направлены на взлом немецких и японских шифров. Лишь в феврале 1943 года немногочисленная группа специалистов приступила к изучению этих радиограмм. Проект получил кодовое название "Венона".
         Задача оказалась исключительно сложной. Советские шифровальщики пользовались системой "одноразового блокнота": шифр применялся в течение суток и больше никогда не повторялся. При этом каждое послание шифровалось дважды. Но зимой 1941- 1942 годов, в самый отчаянный период войны, случился сбой: шифровальные блокноты были продублированы. Эта ошибка оказалась роковой. Именно она в итоге помогла американской разведке взломать шифр, пользуясь той же логикой, что и Шерлок Холмс при разгадывании тайны пляшущих человечков.
         Первый удобочитаемый результат был получен лишь в июле 1946 года. Выдающийся криптоаналитик Мередит Гарднер прочел одну фразу послания об операциях НКВД в Латинской Америке. В декабре того же года он добрался до радиограммы исключительной важности: нью-йоркская резидентура передавала в Москву список ученых, занятых в проекте "Манхэттен". Так американцы узнали о том, что в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико, в лаборатории, создававшей атомную бомбу, работал (или работает) агент (или агенты) советской разведки.
         Однако установить их личность не представлялось возможным: в текстах донесений все реальные имена, географические названия и наименования учреждений фигурировали под псевдонимами. Некоторые псевдонимы можно было разгадать исходя из контекста. Так, например, "Капитаном" советская разведка называла президента Рузвельта, Сан-Франциско было присвоено наименование "Вавилон", Нью-Йорку - "Тир", госдепартаменту - "Банк", министерству обороны - "Арсенал". Имена Роберта Оппенгеймера и его коллег передали открытым текстом - у них не было кличек (позднее Оппенгеймеру был присвоен псевдоним Вексель). Но кто такие Чарльз, Оса, Шмель и Либерал, добывавшие сведения о проекте "Манхэттен", установить было невозможно.

Дальтоник Гринглэсс

         Летом 1943 года Дэвид Гринглэсс проходил военную подготовку в Мэриленде, то и дело приезжая на побывку в Нью-Йорк. В один из таких приездов Гринглэссы и Розенберги отправились вместе в кино. В очереди к кассе Юлиус рассказал Дэвиду, что он побывал в советском посольстве и предложил его сотрудникам свои услуги в качестве шпиона. В посольстве, по его словам, к нему поначалу отнеслись как к провокатору. Тогда Юлиус рассказал, что он организовал ячейку Лиги молодых коммунистов, что все ее члены теперь инженеры и работают на оборонных предприятиях, а кроме того, его зять служит на военной базе, где хранятся и испытываются новые виды оружия.
         Сотрудник нью-йоркской резидентуры и куратор Розенберга Александр Феклисов рассказывает совсем другую историю. По его словам, Юлиус Розенберг попал в поле зрения советской разведки весной 1942 года. Осенью на многотысячном митинге в Центральном парке по случаю Дня труда он был представлен предшественнику Феклисова Семену Семенову. Познакомил их Бернард Шустер, казначей нью-йоркского отделения компартии, через которого поддерживалась связь между головкой партии и резидентурой.
         Шла война, Дэвида переводили с базы на базу - Калифорния, Миссисипи, Теннесси. Отовсюду он слал жене нежнейшие письма. "Я жажду увидеть твои карие глаза", - писал он. "Они голубые", - отвечала Рут. Гринглэсс страдал дальтонизмом. По этой причине его не взяли на службу в военный флот. Дэвид видел залог прочности их брака не только в физическом влечении, но и в общности взглядов. "Я люблю тебя со всей любовью Маркса и гуманизмом Ленина", - гласит одно из писем. Он писал о социализме, который воцарится в мире после войны, сообщал, что, прочитав много книг о Советском Союзе, убедился: "Всякий раз, когда советское правительство применяет силу, оно делает это с болью в сердце и с убеждением в том, что несет благо гораздо большему числу людей". Рут отвечала, что она мечтает о том дне, когда они вместе начнут строить будущее в социалистической Америке.
         В августе 1944 года Дэвида Гринглэсса перебросили в Лос-Аламос, Нью-Мексико, где светила ядерной физики трудились над созданием атомной бомбы. По расчетам руководителя проекта "Манхэттен" генерала Лесли Гроувза, первая бомба должна была быть готова к середине весны 1945 года.
         Как раз в это время советская разведка потеряла свой важнейший источник информации о проекте "Манхэттен". Шифрограммой от 27 июля нью-йоркская резидентура просила у Москвы санкцию на вручение агенту под псевдонимом Реет премии в размере пятисот долларов. К тому времени, когда разрешение было получено. Реет исчез. Агентом этим, позднее переименованным в Чарльза, был немецкий физик Клаус Фукс. Член компартии с 1930 года, он бежал от преследований гестапо в Англию. Во второй половине 1941 года Фукс, работавший над британским атомным проектом, вызвался сотрудничать с советской разведкой. Предложение было охотно принято. Когда позднее по настоянию Черчилля Рузвельт пригласил для работы над проектом "Манхэттен" группу британских ученых, в нее вошел и Фукс. Он, однако, успел провести лишь одну встречу со связником в Нью-Йорке, после чего как сквозь землю провалился. На самом деле он был направлен в Лос-Аламос и прибыл туда через неделю после Гринглэсса. Но выяснилось это гораздо позже.
         Между тем Феклисов дал Юлиусу Розенбергу задание подыскать квартиру для фотографирования документов и прочих шпионских надобностей.Розенберг предложил квартиру своего зятя. На закономерный вопрос, где же в настоящее время находится хозяин помещения, Юлиус пересказал расплывчатые описания объекта в Нью-Мексико. К этому времени нью-йоркская резидентура стала главным центром сбора информации на атомную тему. Руководил этим направлением Леонид Квасников, специалист по научно-технической разведке. Квасников сразу узнал описание местности, известное ему по другим источникам. Теперь, наконец, резидентура могла не только сообщить Москве точное географическое положение объекта, но и получила нового потенциального агента взамен утраченного.
         Начались расспросы: да кто таков этот Дэвид, да можно ли ему доверять, да не слишком ли он молод для того, чтобы хранить такие секреты? Юлиус горячился и, гарантируя полную лояльность зятя, давал на отсечение правую руку. Его собеседники, должно быть, внутренне горько усмехались, слыша такие речи: им в случае чего не сносить головы!
         В сентябре Квасников запросил разрешение на вербовку Дэвида и Рут Гринглэссов. Москва ответила согласием и присвоила будущим агентам псевдонимы Шмель и Оса.
         Вербовка Рут прошла удивительно гладко. За обедом в доме Розенбергов Юлиус для начала спросил ее, как она относится к Советскому Союзу и сколь глубоки ее коммунистические убеждения. Рут без промедления ответила, что, по ее мнению, социализм - единственная надежда человечества, а Советским Союзом она бесконечно восхищается. Не желает ли она в таком случае помочь Советскому Союзу? Рут сказала, что почтет за честь, а на реплику Этель, что неплохо было бы спросить об этом и Дэвида, заявила, что Дэвид, вне всякого сомнения, согласится с ее решением.
         Как бы то ни было, в декабре 1944 года Дэвид и Рут стали Шмелем и Осой. В обратный путь из Альбукерка Рут отправилась с первым донесением, которое запомнила наизусть. Помимо подробного описания объекта, оно содержало имена ученых, работающих над проектом "Манхэттен": Роберта Оппенгеймера, Гарольда Ури, Джорджа Кистяковского и Нильса Бора. Это было то самое сообщение, которое первым сумел расшифровать Мередит Гарднер.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»