«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 34%

         Нам было поручено заняться наведением порядка в учете. Были определены сроки, в пределах которых надо было это осуществить. И я, как преемник коллеги, который перешел на другую работу, взялся за это. Я поехал в Институт информатики Академии наук СССР - на Васильевском острове в доме No 18 по Среднему проспекту, это очень серьезная организация. Там я говорил с руководителями этого института. Я знал, что в Эрмитаже около 2-2,5 миллиона единиц хранения, и спросил, в состоянии ли институт обеспечить электронный учет всех предметов хранения? Мне сказали, что это решаемая проблема, и на это потребуется максимум 6 месяцев. Информатика тогда только-только поднимала голову, а институт имел хорошую базу, отличных специалистов. После этого была организована встреча руководителей института с руководством Эрмитажа. В ней участвовал не столько Пиотровский, сколько его заместитель, который обеспечивал безопасность, возможно, тот же Суслов. Руководители института были обескуражены. Настолько четко им объяснили, чтобы они "катились" оттуда и больше не появлялись. Они мне сказали, что там им делать нечего, их никто не пустит, я доложил в Москву, и на этом дело закончилось. Потом, году в 1984-85-м, к нам поступило заявление, то ли от администрации Русского музея, то ли от вдовы Малевича, известного художника. Она в свое время подарила музею коллекцию из 12 или 14 картин. При очередной выставке у нее возникли сомнения в их подлинности. Провели экспертизу, и оказалось, что всё это подделки, - подлинники исчезли.
         Естественно, после официального заявления мы должны были начать работу. Своих ревизоров в музеях, разумеется, нет. Я поехал лично к начальнику КРУ. Было всего 33 ревизора, специалисты изумительные, на вес золота, но ведь и картины Малевича - случай особый. С большим трудом мне выделили двоих на два месяца. Они, конечно же, проработали не два, а четыре месяца, но за это время обнаружили пропажу более 100 ценнейших экспонатов. Я стал смотреть, что пропало, когда пропало. Установить сроки невозможно. Было примерно пять передач. А что такое передача? Это как в армии: пост сдал - пост принял, и разошлись. Никакого протокола, простые расписки. Курьез! Это такие-то ценности! Там тоже был очень запутанный учет.
         Что касается Эрмитажа, то сейчас всё пытаются списать на умершую сотрудницу. Но там 200 предметов пропали. А когда они пропали? 20 - сейчас, 20 - пять лет тому назад. Так что учет в Эрмитаже был еще хуже: там больше предметов, а передача такая же. В случае с этой сотрудницей понятно, что там действовали просто дураки: она таскала, а муж и сын сдавали по своим же документам. А другие-то действуют профессионально!
         В Русском музее ситуация не лучше и не хуже, чем в Эрмитаже, в Государственных архивах и так далее. Поэтому, когда нет учета, установить, что ты хранишь, что ты передаешь, невозможно. Вот и получается: открыли комнату в Золотых кладовых, обнаружили вещи, которые никому не известны. А что там передавать - кубометры воздуха, что ли, если предметы не учтены? Учтены только те экспонаты, которые лежат под пуленепробиваемым стеклом, но ведь это - кладовые, значит, там наверняка большинство предметов хранения не учтено.
         ...После этого было у нас одно громкое уголовное дело. У одного коллекционера были обнаружены очень дорогие вещи сомнительного происхождения: нецке и инклюзы янтарные - предположительно из Кенигсберга. Многое изъяли. А коллекционеры из Москвы, Питера и Киева объединили усилия, дошли до высших партийных органов и возбудили уголовное дело по моим сотрудникам. Я тоже давал показания. Не удалось посадить, а отделы - наш антикварный и московский из УВД просто убрали.
         То есть бардак в крупнейших музеях нашего города, по всей вероятности, очень устраивал руководителей культуры. Я говорю это с болью и с горечью, потому что одни партийные пытались здесь навести порядок, другие, высшие партийные нас остановили. Больше того, потом расформировали эти структуры. В данный момент в уголовном розыске есть отдел, который занимается воровством антиквариата. А в УБХСС при мне, - а я ушел в 1993 году, - этого отдела уже не было. Возродили ли они его? Думаю, что нет. Судя по тому, что происходило потом, положение стало отнюдь не лучше, как нас пытаются уверить, а только хуже. Началась эра приватизации, эра кооперативов. При Эрмитаже было создано несколько кооперативов, около пяти, которые занимались организацией выставок за рубежами. Шла информация, что там далеко не всё в порядке, и, помимо малоценных, вывозятся серьезные полотна, а проследить их судьбу практически невозможно - никто этим не занимался. Эти кооперативы были организованы руководством Эрмитажа, один из кооперативов возглавлял заместитель Пиотровского. Тогда это было явление новое, и когда мы нарабатывали какие-то материалы и шли в прокуратуру с просьбой о возбуждении уголовного дела, нам говорили: это гражданско-правовые отношения и наши статьи под это не идут. Мы помыкались и от этого дела отошли. Что они успели сделать за этот период? Этого уже, наверное, не установить никогда.
         К.А.: Геннадий Сергеевич, а какова, на Ваш взгляд, перспектива "эрмитажного дела" сегодня?

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»