 |
 |
Прочитано: 0% |
Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 0% |
Ранней весной 1880 года в Кинешме, в каменном флигеле, окруженном старыми липами, тихо окончил земные дни одинокий, всеми покинутый профессор Марк Соломонович Клешнев, снискавший в Англии начала XIX века славу самого удачливого охотника за призраками. "С бесплотными сущностями он поступал как ушлый солдат на войне: сначала завлекал обманом, потом уничтожал, - дал оценку искусству ловца бесплотного известный оккультист Г.И.Гурджиев, - и если бы его черти не загнали в глухомань, он прославил бы имя российское за морями и океанами".
Как ученый, обладающий основательными классическими знаниями, до выхода в отставку Клешнев успешно преподавал в Киевском университете. Как один из пионеров-исследователей таинственного, он, по собственному признанию, пребольно спотыкался о полузнания, о которых Ф.М.Достоевский сказал: "Полузнания - это деспот, имеющий своих жертв и рабов, перед которыми все преклоняются с любовью и суеверием, перед которыми трепещет сама наука".
Впрочем, если наука и трепетала, то пытливый, решительный, вспыльчивый профессор - нет! Во всяком случае, содержимое большого, обитого медным листом сундука, обнаруженного после смерти Марка Соломоновича, наилучшим образом подтвердило это. "Мы рассчитывали найти в ящике, по крайней мере, предметы серебряной утвари, - разочарованно уведомляла тетку, проживающую в Петербурге, племянница усопшего Полина Очкасова, - а был там лишь черный камень превеликой тяжести и множество четвертин пыльной бумаги, при складировании в целое вышедших в тетрадь интеллектуальных записок, совершенно нами не понятых и посему переданных во владение союзнику дядюшки, гимназическому надзирателю Федору Бахметьеву".
Кончина профессора внесла сумятицу в ряды иногородних родственников, не признававших его при жизни, но возжелавших участвовать в погребении. Объявившись в Кинешме, пустились они в споры о том, какой крест - кованый или гранитный - ставить на могилу. И вот, когда страсти накалились до предела, инициативу перехватил Бахметьев, сказавший: "Он не хотел казаться святее Папы Римского и завещал отметить место камнем из сундука, и никаких крестов, никаких!" Завет усопшего - закон. Так и поступили родичи, а затем торопливо покинули городок: наследства не отписано - чего ждать? Бахметьев перебрался во флигель Клешнева, раздраженно бросив вослед уезжающим: "Избави нас боже от доброхотов, от лицемеров мы сами избавимся". В доме воцарилась, было, тишина, создавшая условия для кропотливого изучения записок профессора, но случилось нечто, выходящее из ряда вон.
Ночью 23 апреля Бахметьева позвали во двор горожане, чьи дома и огороды примыкали к кладбищу, и бесцеремонно повлекли его за собой. То, что увидел гимназический надзиратель, было и пугающим, и удивительно красивым.
Над кладбищем, в центре его, где нашел последний приют Клешнев, разливался багровый, пронизанный серебряными жилками, очень яркий свет. Другой бы не решился, но Бахметьев стремительно направился к могиле и увидел, что камень на ней светится, буквально прожигая горячими сполохами чернильного цвета воздух. Бахметьева почему-то охватила лихорадочная дрожь, сменившаяся диковинной мыслью: "Они вступили в войну со мной, может, не только со мной. Они начинают свои войны, когда хотят, заканчивают, когда могут. Но кто, кто они?"
Это Федор Бахметьев узнал и даже прочувствовал на собственной шкуре, когда вернулся домой и с изумлением обнаружил, что все до единой керосиновые лампы - добрый десяток - зажжены, и сундук его покойного друга бог весть каким образом перекочевал из чулана на тахту, лишив гостя спального места. Бахметьев лампы, кроме двух, погасил, вернул сундук в чулан. Но вскоре лампы опять зажглись, а сундук вновь оккупировал тахту. Так повторялось трижды. Бахметьев вконец обессилил, таская в общем-то неподъемную вещь. И что странно: как зажигались лампы, он видел отлично, но путешествий сундука из чулана на тахту, как ни напрягал зрение, не замечал. Закончилось все тем, что он сдался и отправился спать в гостиную на древний кожаный диван. Только прилег, появился собственной персоной Клешнев, неотличимый от полнокровного прижизненного своего двойника. Произнес он фразу несколько странную:
- Вас заставят быть вместе или уничтожат поодиночке...
- Кого это нас, кто заставит? - очумело пробормотал гимназический надзиратель. В ответ услышал:
- Всех, кто знал нас...
Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||