Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

не прочитано
Прочитано: 0%

Космонавт Павел Попович: "Мы перехватили американскую станцию "Скайлэб"!

"Факты", 18.07.2003, Киев, n127

Автор: Владимир Шуневич


         Накануне 29-й годовщины своего второго полета на околоземную орбиту первый космонавт-украинец рассказывает корреспонденту "Фактов" некоторые подробности космических и земных будней


         В жилетке, без пиджака, улыбающийся, энергичный, юморной Павел Романыч выглядит совсем по-домашнему. И только хрипловатый командирский бас, напоминающий голос артиста Алексея Булдакова-Михалыча, да отдельные смачные словечки выдают в Поповиче настоящего летчика и боевого генерала, космонавта из первой шестерки...

"Первым по-настоящему прочувствовал невесомость Герман Титов"


         - Павел Романович, извините за житейский вопрос: а в космосе, где нервы порой на пределе, разрешали выражаться?


         - Боже упаси! Во-первых, существует такое понятие, как "дисциплина эфира", исключающая даже лишние или трудноразличимые слова, которые диспетчер или летчик могут истолковать неправильно. В авиации, особенно в сложных ситуациях, этого правила придерживаются, конечно, не всегда. Но в космосе... Нас предупреждали, что космонавта может слышать весь мир.
         Более того, чтобы "противник" не узнал о каких-либо неприятностях на борту, некоторые фразы шифровали. Например, во время первого группового полета, если нас с Андрияном Николаевым стошнит, следовало говорить: "Вижу грозу". И действительно, не могу же я на весь мир кричать, что мне блевать, извините, хочется!


         - А хотелось?


         - Не так, чтобы очень... Первый полет длился трое суток, а после приземления я встал и пошел своими ногами. А вот некоторых ребят приходилось вытаскивать из аппарата, очень плохо им было.
         Меня, как и других космонавтов, преследовала другая беда. В условиях невесомости несколько иначе работает система кровообращения - кровь циркулирует в основном по малому кругу - сердце-легкие-голова. Из-за повышенного прилива крови голова сильно болела - попробуй повисеть вверх ногами десять минут! Шею раздувает, лицо красное. И болит, блин!.. Когда становилось невтерпеж, я подплывал к стенке корабля и с разгону бац об нее, чтобы искры посыпались. И эта новая боль как бы затмевала ту. Попускало, как у нас в Украине говорят.
         А еще, чтобы лучше себя чувствовать, каждую свободную от выполнения задания минуту космонавт должен заниматься на тренажере. Иначе перегрузка при посадке спросит...
         Кстати, о шифровке фраз. Лечу я над Мексиканским заливом. А там - гроза. Сильнейшая! Молний таких красивых я в жизни не видел. Дух захватило. Ну и докладываю: "Самочувствие и бортовые системы в норме, вижу грозу". В ответ вместо привычного "Вас понял" - гробовое молчание. Лишь когда подлетал к Хабаровску, товарищ из Центра управления полетами занудным, заунывным голосом спросил: "Так какую же ты грозу, голубчик, видел?" И тут до меня дошло. "Метеорологическую!" - заорал я на весь эфир. А после приземления Сергей Павлович Королев показал мне кулак: "Ну-у, я тебе устрою грозу!.."
         Да, мало мы тогда еще знали о невесомости и о том, как с ней бороться. До полета Гагарина запускали собачек. А что она - выскочит из корабля, бегает, гавкает. Рада, что на землю вернулась. Но не расскажет ничего! Первым по-настоящему испытал на себе это состояние покойный Герман Титов. Королев хотел, чтобы он сделал четыре витка, а на пятом садился. У Юры Гагарина, напомню, был всего один виток вокруг земли, и его задачей было вернуться живым. И Титов, и мы начали просить больше. Сошлись на том, что если Титову будет невмоготу - посадим. А если терпимо - летает дальше.
         Полетел Гера. Пришла пора решать вопрос о посадке. А он притих. "Герман, как самочувствие?" - спрашиваем. Он что-то мямлит. "Ты сказать можешь?" - "Могу. Хреново..." - "Все, сажать!" распорядился Королев. Титову дали команду закрыть глаза и не шевелиться. Но через виток он зачирикал. Потому что перед этим мы "взбодрили" его вопросом, выдержит ли целые сутки. "Выдержу!" - оживился он. Поднапрягся - и все прошло в пределах нормы.
         Человеческий организм имеет огромные резервы прочности... Впоследствии, когда американцы начали готовиться к "звездным войнам", Титов как заместитель командующего Военно-космическими силами стал одним из руководителей программы боевого применения космической техники, защитил диссертацию "Исследование возможного характера военных действий в космическом пространстве и пути завоевания господства в космосе".
         Мой второй полет на "Союзе-14" с бортинженером Юрием Артюхиным проводился в рамках этой программы. Состыковавшись с орбитальной станцией "Салют-3" (так называлась для общественности секретная боевая станцию "Алмаз-2". - Авт.), мы занимались разведкой. У нас были мощная оптика, фотооборудование, инфракрасные приборы и прочая аппаратура, позволявшая отлично видеть нужные нам засекреченные объекты. Даже пушка стояла обычная, 30-миллиметровая нудельмановская (А.Э.Нудельман - советский конструктор оружия. - авт.). Одной из задач было перехватить американскую орбитальную станцию "Скайлэб" с тремя астронавтами на борту. Мы их вычислили, сфотографировали. Юра испытывал разведывательную аппаратуру, фотографировал земные объекты и тут же проявлял пленки. После полета он защитил диссертацию по теме "Военная разведка".
         Хороший был мужик. Жаль, рановато умер. Здоровье не ахти. Он и в летчики из-за этого поначалу не попал, выучился на военного авиационного инженера. Но очень хотел летать. И в конце концов добился своего. Очень был спокойным, уравновешенным, без амбиций. Но трудяга и специалист блестящий. В группе, в которой готовились космонавты для полетов на "Алмазах", он был негласным лидером. К его мнению все прислушивались. В полете, а летали мы 16 суток, ему тоже было несладко, но он мужественно преодолевал плохое самочувствие и работал. Перед завершением полета мы поместили отснятую фотопленку в спускаемую капсулу, которую потом отстрелили, и она благополучно достигла Земли. Получилась первая в мире посылка из космоса. Для военных этот опыт тоже имел важнейшее значение. Позже Герой Советского Союза полковник-инженер Юрий Артюхин стал космонавтом-инструктором, сам готовился к новому старту, который не состоялся. Программа, увы, а может, к счастью, позже постепенно заглохла... 22 июля Юре исполнилось бы 73 года. Как время летит...

Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



 
Яндекс цитирования Locations of visitors to this page Rambler's Top100