«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 71%

Николай Луконин

         Луконин Николай Фёдорович - экс-министр атомной энергетики СССР. Родился в 1928 г. на станции Имам-Баба, Туркменская ССР. В качестве председателя государственной комиссии участвовал в приёмке в эксплуатацию объекта "Укрытие" для 4-го блока Чернобыльской АЭС и пуске оставшихся трёх блоков.

         - Аварию на Чернобыльской АЭС нередко называют закономерной предтечей экономического краха Советского Союза. Каковы были обстоятельства этой трагедии? Как вы узнали об этой аварии и сразу ли в полной мере поняли масштабы катастрофы?
         - Чернобыльская авария застала меня в Москве. Была суббота. В Министерстве среднего машиностроения, в состав которого входили все АЭС страны, проходил партийно-хозяйственный актив. Я, в то время ещё директор Игналинской АЭС, приехал пораньше. Захожу к первому замминистра Мешкову Александру Григорьевичу. Он говорит: "Хорошо, что зашёл. Садись. Слушай. Сейчас буду разговаривать с дирекцией Чернобыльской станции. Там произошла тяжёлая авария". Первый же вопрос его был: "Как охлаждается реактор?" Ему отвечают: "Охлаждается нормально, но у нас нет дополнительных поглотителей". То есть в 9.20 утра, когда происходил этот разговор, спустя 8 часов после аварии, когда никакого реактора уже не было в помине, а был лишь сильный пожар, Мешкова убеждали, что "всё нормально", да ещё просили дополнительные поглотители нейтронов, хотя на станцию уже и зайти-то было нельзя.
         Мешков меня спрашивает: "У тебя есть лишние поглотители? Звони главному инженеру, пусть отправит их на Чернобыльскую станцию". Звоню. Ведь раз требуют поглотители, значит, можно зайти в центральный зал, опустить их в пустые каналы... Я на всякий случай распоряжаюсь взять пробы в 30-километровой зоне вокруг станции, где у всех АЭС равномерно распределены датчики; хотя, в принципе, когда станция работает нормально, мы с них снимали показания только раз в месяц, чтобы зафиксировать, изменился ли радиоактивный фон в сравнении с естественным.
         На коллегии в министерстве собравшимся об аварии так со слов её руководства и сообщили: на ЧАЭС было два взрыва, и всё. На следующий день после аварии я приехал к себе на Игналинскую и по вч-связи стал звонить в Чернобыль. Дозвонился. Прошу замминистра Мешкова, который уже был там. Он говорит: "Поглотители, которые вы сюда отправили, уже не нужны. Реактора больше нет!"
         - Виноват ли, на ваш взгляд, кто-то конкретно в обширном радиоактивном заражении гражданского населения, как это произошло в Чернобыле? Можно ли было его избежать в таких масштабах?
         - Можно. На всех станциях была специальная кнопка, которую в случае большой аварии с выходом радиоактивности в окружающую среду следовало нажать, после чего сообщение об аварии в автоматическом режиме шло в горком партии, в исполком, в милицию, специалистам станции и так далее. Кроме того, после нажатия этой кнопки по всем громкоговорителям рядом со станцией тоже автоматически должно было начать передаваться обращение к гражданам: никто не должен находиться на улице, во всех помещениях закрыть окна и форточки, радиоактивное загрязнение. Но эту кнопку никто на Чернобыльской станции не нажал. Растерялись. Руководство ЧАЭС не знало, что делать. А ведь люди гуляли как ни в чём не бывало по улицам. Более того, некоторые строители-монтажники даже подъезжали с детьми поближе к станции, смотрели, как она горит.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»