«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 68%

         Худо было и в Донской армии. Прекрасно проявив себя в январско-февральских боях на Маныче, она последующей полосой поражений оказалась снова выбита из колеи. Едва донцы потеряли родную землю и отступили на Кубань, их боеспособность покатилась к нулю. Падала дисциплина. Началась сумятица в умах, вплоть до митинговщины и самоуправства. Донские командиры, собрав "совет", самовольно отстранили от должности генерала Павлова, обвиняемого во всех поражениях, к тому же не казака, и избрали на его место генерала Старикова. Вынашивались планы бросить фронт, бросить тылы и всеми силами пробиваться на Дон, чтобы начать там, как в 18-м, партизанскую войну. Что касается рядового казачества, то оно снова оказалось охвачено чувством тупой обречённости. Деникин писал:
         "...Десятки тысяч людей шли вслепую, шли покорно, куда их вели, не отказывая в повиновении в обычном распорядке службы. Отказывались только идти в бой".
         На данной почве стали всё резче возникать вражда и недоверие между донцами и добровольцами, из-за отхода казаков постоянно попадающими под фланговые удары врага. Основное ядро корпуса Кутепова продолжало доблестно сражаться на каждом рубеже. И вынуждено было бросать его, оказываясь обойдённым. Намерение донских командиров прорываться на север, развал казачьих армий расценивались как предательство. Но и добровольцы пошатнулись - хотя в другую сторону. 12 марта штаб корпуса направил Деникину довольно резкую телеграмму, где Кутепов "в полном согласии со строевыми начальниками, опирающимися на голос всего офицерства", указывал, что на казачьи части рассчитывать нельзя, и поэтому в случае неудачи нужно принимать решительные меры для спасения Добровольческого корпуса и тех, кто пожелает к нему присоединиться. Выдвигались требования передать в исключительное ведение корпуса железную дорогу Тимашевская Новороссийск, подготовить к моменту эвакуации 3-4 транспорта, объединить в руках командира корпуса всю власть в тылу, плавсредства и порядок посадки. Перечислялись и другие меры по эвакуации. В телеграмме говорилось:
         "Все учреждения Ставки и правительственные учреждения должны быть посажены на транспорт одновременно с последней грузящейся на транспорт частью Добровольческого корпуса и отнюдь не ранее".
         Деникин так же резко осадил Кутепова, напомнив ему о правильных взаимоотношениях подчинённого и начальника, и ответил по всем пунктам - что на случай распада казачьего фронта транспорты подготавливаются, семьи и раненые уже вывозятся. Относительно прочих требований "вся власть принадлежит главнокомандующему, который даст такие права командиру Добровольческого корпуса, которые сочтёт нужным". "Правительственные учреждения и Ставка поедут тогда, когда я сочту это нужным. Ставку никто не имеет оснований упрекать в этом отношении. Добровольцы должны бы верить, что главнокомандующий уйдёт последним, если не погибнет раньше".
         Дисциплина была восстановлена. Кутепов впоследствии сожалел о своём шаге и объяснял его нервной атмосферой, сложившейся в корпусе. Но сам факт получения этой телеграммы от добровольцев стал для Деникина последней каплей, после чего он принял твёрдое решение оставить свой пост (об этом пишет он сам и подтверждает в своих записках Кутепов). Вывести армию из критического положения, а потом уйти...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»