«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

         Он писал, что советская сторона либо вернула, либо скоро вернёт основные сырьевые и промышленные области, в связи с чем дальнейшая её блокада становится невыгодной. 7 января лорд Керзон распространил меморандум Уайза среди членов британского кабинета, а через неделю Ллойд-Джордж приступил к обсуждению данного вопроса в Верховном совете Антанты. Свои предложения он легкомысленно мотивировал ещё и тем, что, "когда будет установлена торговля с Россией, большевизм уйдёт". И 16 января Верховный совет по докладу Уайза постановил "разрешить обмен товарами на основе взаимности между русским народом и союзными и нейтральными странами". Хотя указывалось, что "эти меры не означают перемену в политике союзных правительств по отношению к Советскому правительству", но шаг к признанию Совдепии Запад сделал.
         Черчилль через русского представителя в Париже Маклакова сообщал:
         "Удержать блокаду не смог бы никто... Предложения Ллойд-Джорджа шли гораздо дальше и вели к неприкрытому признанию большевизма; этому пока удалось помешать".
         Со своей стороны, Черчилль заверял, что содействие белым будет продолжаться. Действительно, на поставках и политике британской военной миссии перемена курса до поры до времени не сказывалась. Однако моральный удар был тяжёлым, а дипломатическая миссия ринулась в различные закулисные интриги, выискивая "компромиссные" варианты организации русской власти.
         И всё же соглашение, достигнутое с Мак-Киндером, имело одно важное практическое значение. В результате отступления Кубань и Новороссийск оказались забиты беженцами. Ютились по станицам и городам, Новороссийск был переполнен до отказа. Нахлынувшие сюда люди теснились на чердаках, в подвалах, хозяйственных пристройках. На запасных путях железной дороги вырос целый город из теплушек. Жили в тяжелейших условиях, во множестве умирали от свирепствующего тифа. Поэтому ещё в январе, вне зависимости от исхода войны, было решено начать эвакуацию за границу, о которой договорились с англичанами. Деникин определил её порядок:
         "1) больные и раненые воины,
         2) семьи военнослужащих,
         3) семьи гражданских служащих,
         4) прочие - если будет время и место,
         5) начальники - последними".
         Кроме того, был разрешён свободный выезд за границу за собственный счёт всем женщинам, детям и мужчинам непризывного возраста. И британские военные транспорты повезли новую волну русской эмиграции. Их расселяли в Салониках, Принкипо, на Кипре, направляли в Сербию. Разумеется, указанная Деникиным последовательность часто нарушалась - за взятки, по знакомству. Но, с другой стороны, многие из тех, кому было предоставлено преимущественное право эвакуации, не решались ехать. Боялись неизвестности на чужбине, боялись покинуть родную землю, боялись навсегда потерять связь с родными, оставшимися в армии. И всячески оттягивали выезд, надеясь на лучшее, жадно ловя сведения и слухи о малейших проблесках на фронте. Пароходы задерживались, уходили с недобором пассажиров. Англичане даже на время прервали эвакуацию - как раз когда белые стали одерживать победы. Хотя те, кто всё же выехал из Новороссийска, несмотря на все тяготы эмиграции, могли считать себя относительными "счастливчиками". С белой Россией ещё считались, поэтому размещали их хотя бы с минимальными удобствами. И в местах своего расселения они ещё имели возможность найти работу...

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»