«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 43%

         Чита и Хабаровск были не единственными проявлениями атаманщины. В революционной неразберихе появились какие-то Иркутское и Енисейское казачьи войска, которых в прежней России не существовало. В Омске дурил атаман Сибирского войска Иванов-Ринов, бывший полицейский и большой любитель спиртного. То качал права своей "автономии", то рождал по пьяному делу радикальные проекты "оздоровления", вроде борьбы со спекуляцией и дезертирством через облавы и публичные расстрелы. После таких высказываний колчаковцы шутили, что в его лице Совдепия потеряла отличного председателя ЧК. Хотя здешние атаманы были на виду и оставались в какой-то мере управляемыми, в глубинке их казаки не стеснялись побезобразничать - как раз из них составлялись отряды "особого назначения" против повстанцев. В такие отряды казаки шли охотно - от дома близко, от фронта далеко. Гоняться по тайге за партизанами и сражаться с ними особо не стремились - зачем? Разве не проще вместо этого выпороть часть населения "партизанских деревень"?.. Ещё больше накаляя страсти... Так что и здесь атаманщина сумела отметиться с пагубной стороны.
         Ещё один её очаг, заметно отличающийся от дальневосточных, был в казахских степях. Там властвовал Б. В. Анненков, тоже самозваный - его претензии на атаманство основывались на том, что он выкрал у большевиков святыню сибирских казаков - "знамя Ермака", - под которым и начал собирать народ на борьбу с красными. В степях издавна проявлялась межнациональная вражда. Как уже отмечалось, крестьяне-переселенцы периодически резали киргизов (казахов), чтобы завладеть их землями, а киргизы отвечали им тем же. После революции богатое крестьянство примкнуло к большевикам и принялось резать нищих киргизов под маркой советской власти. И Анненков явился к ним как избавитель. "Красноту" и партизанщину он подавлял с величайшей жестокостью. При восстании в Славгороде уложил там тысячи полторы. Крестьяне трепетали при одном его имени. Зато киргизы молились на него, нарадоваться не могли. Привыкшие, что все и всегда их обирают, они в кои веки получили в его лице сильного защитника.
         Он жил по-солдатски просто, был суровым, а жестоким не только по отношению к противнику. Свои войска тоже держал в ежовых рукавицах. За всё местному населению чётко платили. Кара за грабёж, мародёрство, неисполнение приказа у Анненкова была одна - смерть. Состав его войск был весьма разношёрстным - и казачьи части, и русские, и казахские, даже "интернациональные" сотни из сербов, венгров, китайцев. Но атаман поставил дело так, что эта разнородность гарантировала беспрекословное повиновение ему. В случае чего одна национальность без колебаний подавила бы другую. Дисциплина была железная. Анненков даже просил присылать ему на "перевоспитание" разложившиеся части.
         Можно заметить интересную закономерность. Атаманщина пустила корни и прижилась там, где этому соответствовал моральный уровень населения. Дальний Восток, глухие углы Сибири, Казахстан в начале века очень сильно отличались от европейской России. Здесь и в мирное время была обыденной жестокость, гораздо ниже ценилась человеческая жизнь. Сибирский мужик без раздумий убивал беглого каторжника, потому что каторжник мог убить его. Тёмные забайкальские казаки прославились жестокостью в 1900 году во время похода в Китай. В тайге действовали банды хунхузов - и китайских, и русских. Не переводился такой "промысел", как охота на золотоискателей, собирателей женьшеня, контрабандистов-спиртоносов. В Казахстане обыденностью была межнациональная резня. В европейской России драконовские меры Анненкова смогли бы прижиться только у красных, а самостийный атаман, вроде Семёнова, был бы раздавлен той или другой стороной. Но на дальних окраинах они пришлись к месту... Белому Движению атаманщина принесла гораздо больше вреда, чем пользы. Как писал тот же генерал Будберг:
         "Мы, неизвестно только почему, считаемся на положении чёрных реакционеров. Очевидно, вся грязь Читы, Хабаровска и атаманщины легла на очень дряблый бессистемный, болтающийся, но отнюдь не реакционный Омск".

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»