«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 27%

Политология

         Очевидцы рассказывали, что М.Л. Суслов в своем выступлении на XIX съезде ВКП(б)-КПСС сказал, что у нас есть недостатки в политическом просвещении. Сталин его перебил: "Товарищ Суслов, не недостатки, а очень плохо, очень плохо!" Суслов обернулся и говорит в президиум: "Товарищ Сталин, правильно: очень плохо, очень плохо!" (В стенограмму этот момент не попал).Так оно и оказалось...
         Только со стороны было заметно, что в СССР "политология как наука не признавалась" [2.69. С. 15]. О том, как это происходило, теперь вспоминают неоднократно. Доктор наук из Института США и Канады начинает свою статью о мытарствах этой науки с того как он принес одному редактору в солидный московский журнал материал. Тот ему говорит: "Вы пишите "политология". Эта штука не пройдет. Надо или добавить "буржуазная", или вообще выбросьте это слово" [2.70. С.34].
         Другая подобная ситуация: "Помню заседание Института мировой экономики и международных отношений, когда Евгений Максимович был уже его директором. Речь шла о политологии - науке, тогда, наряду с кибернетикой и генетикой, находившейся в ряду "буржуазных лженаук".
         - Какая еще политология? - воскликнул один из участников заседания. - У нас есть марксизм-ленинизм и незачем его подменять всякими новомодными штуками.
         Надо было видеть негодование, с которым воспринял это заявление Примаков. Обычно на заседаниях совета спокойный, уравновешенный, готовый выслушать любую точку зрения, на сей раз вскипел и, не особо выбирая выражения, отчитал выступавшего, не заботясь о том, как будут восприняты его слова ортодоксами "наверху".
         Неслучайно, когда жизнь и здравый смысл взяли свое, избранный к тому времени действительным членом Академии наук, Евгений Максимович стал первым руководителем нового отделения Академии, занимавшегося запретной до того политологией" [2.71. С. 152-153].
         Отсутствие политической культуры не только всего советского общества, как такового, но и науки, государственного аппарата привело к тому, что когда мы подошли к своему наиважнейшему моменту в жизни, мы оказались в положении подобно студенту, который приходит на экзамен не только не выучив урока, но и даже не зная самое название предмета. Известный анекдот на эту тему, подсказавший нам метафору, звучит так: студенты приходят на экзамен к профессору, тот настроен более чем благодушно и говорит: самый легкий вопрос, кто ответит, тот получит сразу же тройку и может идти: как называется мой предмет? - В ответ глубокое молчание и только с задней скамьи доносится сдавленное: во, гад, валит, а!.. Как говорится: "Автомат (...) может дать вам то, что вы просите, но не скажет вам, чего просить" [2.72. С.326]. Впрочем, сама по себе эта мысль не новая, она была сформулирована еще в "Фаусте" И.В. Гете: "Бог дал нам орехи, но Он не будет их колоть".
         Мы "срезались" все вместе на жизненном экзамене под названием "перестройка" потому, что у нас а) отобрали учебник по логике в 1956 г.; и б) задали такой вопрос, на который мы не только не знали ответа, но и потому, что не подозревали, что жизнь нам может поставить задачу, которую мы все вместе (самая читающая страна в мире!) не сможем решить. Когда людей учат самой простейшей арифметике, можно хоть как-то понадеяться на их способность и предположить, что они смогут когда-нибудь решить и наисложнейшую задачу из области высшей математики - с некоторой натяжкой можно сказать, что принципы там одни и те же. Я прямо-таки слышу как в этом месте надо мною начали смеяться математики и сделаю уточнение, которое не будет опровергать первые слова: ну хотя бы десяток цифр там и там одинаков. Но во время "перестройки" была задана такая задача, о природе которой никто и понятия не имел, и нет ничего удивительного, что никто с нашей стороны не справился с ее решением. Тем более ее и сформулировали именно в том виде, что до сих пор еще никто не может ее разъяснить.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»