«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

прочитаноне прочитано
Прочитано: 80%


         Один свидетель показал, что Дятлов лжет, что он был при этом.
         Но Дятлов говорил, что не отдавал приказа о подъеме мощности. Я не отрицаю такой возможности - вполне могло быть, что сам Акимов дал приказ поднять мощность. И если бы он был жив, то, думаю, ему дали бы самый большой срок, как начальнику смены блока.
         Я был на суде... Они в своем дело специалисты - что судья, что прокурор - это чувствуется. Все правильно, кон кретно. Но я думаю, что на эту аварию надо смотреть шире. Я об этом сказал на суде. Моя мысль заключается в том, что рано или поздно такой аппарат должен был взорваться. Он мог взорваться на Чернобыльской станции (кстати, вы знаете, что мы были лучшей станцией в Союзе?), но мог взорваться и на Смоленской, и на Курской станциях. Понятно, что есть какие-то организационные моменты, которые обеспечивают безопасность этого аппарата, но на человека все переложить нельзя. Все дело в недостатках самого реактора РБМК. Нигде в мире такие реакторы не строят. Только этот реактор может при аварии сам себя "разогнать", увеличить свою мощность, вызвать дополнительное парообразование. Поэтому человеческий фактор не дает стопроцентной гарантии.
         Если совсем точно сформулировать, то персонал ЧАЭС стал жертвой как своих ошибок, так и недостаточно устойчивой работы реактора. И недостаточной информации. Система СКАЛА, установленная там, выдавала информацию через определенные промежутки времени. Она постоянной информации не выдает. А бывает, ломается, происходит сбой программы, и мы остаемся без информации...
         После аварии у меня со здоровьем было плохо, я здорово мучился, были у меня депрессии... Я много думал о причинах аварии. И думал - если бы я оказался на месте судьи - какое бы вынес решение? Говорят, что понять - это оправдать. В данном случае я ребят понимаю. Как бы я наказал виновников? Вина директора Брюханова не в аварии, а в действиях после аварии. Главный инженер Фомин - я убежден - во взрыве не виноват. Может быть, вину несет за послеаварийные действия. Вина Дятлова есть, хотя до сих пор неизвестно - давал он команду на подъем мощности или не давал. Но не 10 лет, по-моему, он заслужил меньше. Начальнику смены станции Рогожкину я бы дал больше. Он был на центральном щите, когда это случилось, - и даже побоялся прийти на ВЩУ-4. Знал, что там радиация. И полностью самоустранился от ликвидации последствий аварии.
         Начальнику смены блока Саше Акимову - то есть самому себе - я бы дал лет восемь. И если бы это случилось на моей смене, я бы понимал, что это справедливо. Только, наверно, я бы вообще не жил. Даже если бы выжил, то не вынес бы таких моральных мук. Мне очень жаль Акимова. Ведь он наверняка понял свою ответственность за происшедшее. Через день, через два - но понял. Он очень мужественный человек, он умирал в муках, но прогонял от себя свою жену, потому что от него очень сильно "фонило"...
         Я вот сейчас думаю - что надо, чтобы это не повторялось? Не говорю о технике, я о ней все сказал. Говорю о людях. За пультами должны сидеть не только высококвалифицированные люди, но и более свободные. Свободные от страха. Не боящиеся постоянного меча, висящего у них над головой. Вот вы знаете, что такое - быть выгнанным с работы в Припяти? Это все, конец. Это ужасно, понимаете? У нас был начальник смены реакторного цеха Кирилюк. В 1982 году на ЧАЭС обнаружено нарушение штатного режима, его выгнали с работы, со станции. И куда он устроился? Ведь Припять - маленький городок. Главное здесь - АЭС. Так вот этот Кирилюк устроился инженером по снабжению на 120 рублей. Это кошмар, как вы понимаете. Нами правил страх. Страх, что выгонят. Этот страх диктовал неправильные действия.
         - А как стать свободным человеком?
         - Не знаю. Не берусь сказать. Может быть, на эту работу надо выбирать головастых ребят-физиков из Киева, Москвы, независимых, из научно-исследовательских институтов, сроком на 5 лет. Не зависящих от квартиры, от отношения начальства. Приведу вам пример. Когда я был СИУБом, у меня сложилась такая ситуация, что мы жили впятером в однокомнатной квартире в Припяти. Я прихожу с ночной смены - мне надо поспать, а где? Все толкутся в одной комнате. Я пошел к директору на прием по личным вопросам. Чтобы как-то ускорить дело. Тем более незадолго до этого взяли на работу уборщицу, дали ей трехкомнатную квартиру. Говорю: "Дайте лучше мне. Она уборщица, а мне нужно отдыхать. Я отвечаю за блок". А Комисарчук - начальник отдела кадров - спрашивает: "А почему ты считаешь, что ты лучше уборщицы? Она советский человек, ты - советский человек..." И все. Что я могу на это сказать?
         И потому, будучи СИУБом, я боюсь проявлять самостоятельность. Я полностью зависим от станции. Сейчас я зависим в меньшей степени. А до аварии - полностью. Во всех аспектах - моральных, финансовых. Я связан по рукам и ногам. Со мною могут сделать что хотят. Если бы Саша Акимов был свободен, тогда у него была бы возможность принимать правильные решения. Оператор АЭС должен быть как летчик. Даже больше, чем летчик или космонавт. Космонавт погибнет - трагедия. Но не такие страшные последствия, как Здесь".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»



 
Яндекс цитирования Locations of visitors to this page Rambler's Top100