«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 9%

НАШЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

         Сотрудничество КГБ и, в частности, внешней разведки и контрразведки с польскими коллегами из таких же служб развивалось и углублялось по мере выявления новых оперативных возможностей, представлявших взаимный интерес. Поляки и мы, со своей стороны, вносили предложения по совместному проведению все более сложных операций, требовавших полного доверия друг к другу.
         Мы отмечали, что все больше сотрудников польских служб разведки и контрразведки проникались действительно искренними дружескими чувствами к нам, отмечая нашу искренность и откровенность с ними. Это нас радовало и увеличивало не только наше доверие к ним, но и доверие к польским спецслужбам в целом со стороны нашего Центра.
         Соответственно центральные подразделения нашей разведки и контрразведки стали охотнее откликаться на просьбы поляков по оказанию им содействия в решении отдельных сложных проблем, с которыми они порою встречались в оперативной работе. Это чаще всего случалось в связи с операциями ТФП.
         Несмотря на то что в наших взаимоотношениях с польскими коллегами мы действовали строго в рамках, согласованных в протоколе о сотрудничестве и взаимодействии, далеко не всегда легко удавалось найти готовность отдельных польских руководителей подразделений спецслужбы к осуществлению совместных операций.
         Я отмечал у ряда польских коллег стремление прежде всего решать задачи личной заинтересованности, то есть такие, которые могли бы создать им престиж и повысить авторитет в глазах польского политического руководства. Соответственно главные, можно сказать, фундаментальные задачи, связанные с обеспечением общих для всего соцсодружества интересов, которые были и главными задачами внешней разведки, не всегда интересовали польскую сторону. Не все поляки видели в них свои национальные интересы, что порою и определяло нежелание таких руководителей вкладывать в разрешение разведывательных проблем собственные ресурсы.
         Чаще всего я ощущал такую позицию со стороны директора второго департамента МВД - контрразведки Владислава Пожоги, в дальнейшем, в 1980 году, ставшего заместителем министра, взявшего под свою опеку также и разведку.
         В. Пожогу отличала постоянная подозрительность и недоверие не только к нам, но и к своим коллегам - другим полякам, позиции которых не совпадали с его мнением и не соответствовали его убеждениям.
         Меня интересовал этот польский руководитель в связи с тем, что он был поставлен на один из ключевых постов в МВД, был хорошо знаком с С. Каней, ставшим в 1980 г. Первым секретарем ЦК ПОРП.
         Исходя из того что я знал о действительно искреннем дружественном отношении С. Кани к нашей стране и постоянно чувствовал это в моих взаимоотношениях с ним, долгое время я так же воспринимал и его протеже В. Пожогу. Но все чаще у меня стали возникать вопросы, так ли это на самом деле, и сомнение в его искренности, его действительных настроениях.
         Еще до того как С. Каня выдвинул его в заместители министра, я понял, что в лице этого польского руководителя в МВД мы имеем не совсем того человека, которым он стремится представлять себя нам.
         Он был не столько патриотом своей страны, сколько националистом со своеобразным представлением о себе как о почти единственном "правильном" поляке, подозревающем всех и вся в каких-то неблаговидных, с его точки зрения, делах.
         Первый сигнал о его неискренности я получил, когда во время одной из ответственных операций ТФП потребовалось применение сложного аппарата нашего специального технического отдела. Аппарат этот был уникальной новинкой, специально предназначенной для использования в операциях ТФП, и усиленно охранялся сотрудниками нашего спецотдела.
         По указанию Пожоги была предпринята тайная попытка скопировать устройство этого аппарата с целью его изготовления для своих нужд. Перед этим Пожога обращался в КГБ с просьбой передать им этот аппарат. Ему откровенно сказали, что он имелся у нас только в единственном экземпляре, но наш спецотдел изъявил готовность в любое время прибывать с ним в Польшу при возникновении в нем надобности у поляков.
         Как видно, это разъяснение не удовлетворило Пожогу. Но он не знал, что аппарат был настолько сложен в своем устройстве и принципах действия, что полякам просто технически было бы не по силам изготовить его самостоятельно, какие бы схемы они ни приобрели тайком от нас. Кроме того, аппарат был опасно радиоактивен и пользование им требовало большой осторожности и знания его особенностей.
         Пожога ошибочно полагал, что мы не узнаем о его поползновениях в отношении нашего прибора, но среди тех, кому он отдавал тайные указания, оказались много наших искренних друзей, не одобрявших лицемерия своего начальника.
         Что касается его подозрительности, то мне стало ясно происхождение этой нехорошей черты его характера. Оказывается, он в прошлом долго работал в Управлении инспекции польской Беспеки, то есть в министерстве безопасности. Это управление вело наблюдение за своими собственными сотрудниками. С тех пор он перестал верить кому-либо, научившись подозревать всех своих коллег.
         Как-то в беседе с Пожогой, с которым мы внешне были в хороших отношениях, я спросил его: "Владислав, веришь ли ты себе-то? Ведь кого ни возьми, ты выражаешь недоверие - и к Ярузельскому, и к Кане, хотя последний верил тебе и выдвинул, доверяя тебе полностью, на такой важный пост, как контрразведка?" Владислав лишь ухмыльнулся. Он не верил М. Милевскому, своему непосредственному начальнику в МВД. И конечно же, не верил нам, представительству КГБ, о чем я прекрасно знал.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»