  |
 |
Прочитано: 79% |
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
|
Прочитано: 79% |
Итак, нет ни малейшего сомнения в том, что раньше всех соратников, раньше Хрущева и Булганина, Маленкова и Берии в доме побывал Игнатьев с врачом. И не просто с врачом - мы увидим впоследствии, как сложно 2 марта решался вопрос, кого из медиков вызывать на дачу. Это должен был быть постоянный, известный охране, примелькавшийся врач - неужели кто-то всерьез думает, что главу государства не наблюдали медики? Он мог не доверять каким-то рецептам, не принимать неизвестные ему лекарства, но должен же был кто-то слушать сердце и измеpять давление! Иначе просто не могло быть.
Bопрос: кто был этот врач? Ни в архивах, ни где бы то ни было еще нет никаких свидетельств о том, что Сталин пользовался услугами медицины, и даже карточки его в кремневской поликлинике не существует. И вот это - отсутствие карточки - говорит о том, что он пользовался услугами врачей. Иначе бы карточка существовала, просто за последние годы в ней не было бы записей, но ее изъяли, и сделать это могли только с одной целью - чтобы подтвердить легенду.
Но, по счастливой случайности, эта тайна прояснилась благодаря двум обстоятельствам: дотошности все того же Юрия Мухина и некоторым личным качествам Никиты Сергеевича Хрущева, которого, по-простому говоря, все время несло. Его интеллектуальный уровень был таков, что он попросту не соображал, что можно говорить и писать, а о чем нужно помалкивать. И, готовя доклад для XX съезда, он в своих черновиках проговорился - из напечатанного текста этот момент был вымаран, но черновик в архиве остался.
"...Было создано дело врачей. Арестовали крупнейших и честнейших людей, которые были по своей квалификации, по своему политическому мировоззрению советскими людьми, которые допускались до лечения самого Сталина, например, Смирнов лечил Сталина, а ведь известно, что самим Сталиным к нему допускались единицы... Ему следствие не нужно было, потому что человек с таким характером, с таким болезненным состоянием сам себя считал гением, сам себе навязал мысль, что он всеведающий, всезнающий и ему никакие следователи не нужны. Он сказал - и их арестовали. Он сказал - Смирнову надеть кандалы, такому-то надеть кандалы - так и будет" ("Источник". 2000, No 6, С. 99).
Проговорился Никита Сергеевич - был, значит, у Сталина лечащий врач, и фамилия его Смирнов (что очень интересно, а еще более интересно то, что в официальном тексте он заменен академиком Виноградовым!). Но вот дальше идет самое любопытное. Ни в списке арестованных врачей Лечсанупра, ни в списке освобожденных никакого Смирнова нет. Из чего Ю. Мухин делает единственно возможный вывод: при жизни Сталина Смирнов не арестовывался, а был арестован после его смерти, и арестовал его Берия. Надо же: остальных врачей отпустил, а Смирнова арестовал. За что бы это?
Ну вот, как говорила незабвенная мисс Марпл, если отбросить все невероятные варианты развития событий, то, что останется, и будет правдой. И тут на авансцену выходит фигура, которую все действующие лица этой ночной драмы упорно держат в тени, - министр госбезопасности, генерал-майор Игнатьев. Ибо кто бы ни срежиссировал спектакль, разыгравшийся на Ближней даче, разыграть его мог только один человек - тот, кому по долгу службы подчинялась сталинская охрана, не подчинявшаяся никаким членам Политбюро, а только Сталину и ему.
ИГНАТЬЕВ Семен Денисович родился 1 (14) сентября 1904 года в деревне Карловка Елисаветградского уезда Херсонской губернии, в украинской крестьянской семье. С десяти лет работает на Термезском хлопкоочистительном заводе, затем в железнодорожных мастерских. С 1920 года работает в политотделе Бухарской группы войск, с 1921 года - в военном отделе Всебухарской ЧК, затем в главном управлении милиции Бухарской республики. В 1922 году становится заместителем заведующего орготделом ЦК КСМ Туркестана, затем работает в профсоюзах. В 1931 году заканчивает Промакадемию по специальности инженера-технолога по самолетостроению, но тут же начинает работу в аппарате ЦК ВКП(б), и дальше делает чисто аппаратную партийную карьеру. После того как 4 июля 1951 года к Маленкову обратился следователь M. Д. Рюмин с жалобой на министра госбезопасности Абакумова, Игнатьев стал членом комиссии Политбюро по расследованию этой жалобы, затем представителем ЦК в МГБ, а 9 августа 1951 года - министром госбезопасности, так что и "дело врачей", и прочие дела 1951-1952 годов - на его совести. 3 апреля 1952 года направил Сталину обвинительное заключение по делу Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) с предложением приговорить всех "еврейских националистов - американских шпионов" к расстрелу, кроме академика Лины Штерн. Тогда же доложил Сталину о завершении следствия по делу "сионистской организации" на Кузнецком металлургическом комбинате, по которому в сентябре того же года было расстреляно 4 человека. В сентябре Игнатьев направил Сталину подготовленную Рюминым справку по допросам арестованных врачей и по медэкспертизам, касающимся возможного убийства врачами Лечебно-санитарного управления Кремля Щербакова и Жданова, после чего сразу же были арестованы несколько крупных медиков. То есть, как видим, перед нами точная копия Ежова - партаппаратчик, ставший министром ГБ и раскручивавший маховик репрессий. Казалось бы, и судьба его должна была ждать ежовская. Но не спешите...
«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
|||