«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 51%

         После второго удара, который случился в декабре, Ленин снова обратился к Сталину с той же просьбой. Сталин снова обещал, и снова обманул. Однажды в гостях у Горького он рассказал об этом:
         "- Ленин понимал, что умирает, - говорил Сталин, - и попросил меня однажды, когда мы были наедине, принести ему цианистого калия.
         "Вы самый жестокий человек в партии, - сказал Ленин, - вы можете это сделать".
         - Я ему сначала обещал, а потом не решился. Как это я могу дать Ильичу яд. Жалко человека. А потом, разве можно было знать, как пойдет болезнь. Так я и не дал... О просьбе Ленина я тогда же доложил на Политбюро. Ну конечно, все отвергли его просьбу" (Зелинский К. Одна встреча у Горького // Вопросы литературы. 1991. Май. С. 156).
         И действительно, есть записка членам Политбюро, датированная 21 марта 1923 года.
         "В субботу 17 марта т. Ульянова (Н. К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном "просьбу Вл. Ильича Сталину" о том, чтобы я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В беседе со мной Н. К. говорила, между прочим, что Вл. Ильич "переживает неимоверные страдания", что "дальше жить так немыслимо", и упорно настаивала "не отказывать Ильичу в его просьбе". Ввиду особой настойчивости Н. К. и ввиду того, что В. Ильич требовал моего согласия (В. И. дважды вызывал к себе Н. К. во время беседы со мной и с волнением требовал "согласия Сталина"), я не счел возможным ответить отказом, заявив: "Прошу В. Ильича успокоиться и верить, что, когда нужно будет, я без колебаний исполню его требование". В. Ильич действительно успокоился. Должен, однако, заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу В. Ильича, и вынужден отказаться от этой миссии, как бы она ни была гуманна и необходима, о чем и довожу до сведения членов П. Бюро ЦК".
         Но сохранилась и еще одна записка, судя по содержанию, первая. Датирована она тем же числом, адресована Зиновьеву и Каменеву. "Только что вызвала меня Надежда Константиновна и сообщила в секретном порядке, что Ильич в "ужасном" состоянии, с ним припадки, "не хочет, не может дольше жить и требует цианистого калия, обязательно". Сообщила, что пробовала дать калий, но "не хватило выдержки", ввиду чего требует "поддержки Сталина"". Что, по мнению Крупской, должен был сделать Сталин? Отравить ее мужа, раз у нее не хватает на это сил?
         Записку в Политбюро надо правильно понимать. Почему Сталин вдруг пишет в будущем времени: "У меня не хватит на это сил? Я вынужден отказаться от этой миссии". Смысл прост: он заранее категорически отказывается от возможного "партийного поручения" провести эвтаназию. "Не смогу, не буду! - говорит он. - И не пытайтесь заставить". Действительно, обстоятельства были таковы, что Политбюро вполне могло принять решение ускорить смерть Ленина, и Сталин категорически отказывался быть исполнителем. Что оставалось делать Политбюро, как не отказать Ильичу в его просьбе, - ведь иначе "миссию" пришлось бы выполнить кому-то из них, раз "самый жестокий человек в партии" отказывается. Кому? Каменеву? Зиновьеву? Троцкому?
         "Помню, насколько необычным, загадочным, не отвечающим обстоятельствам показалось мне лицо Сталина. Просьба, которую он передавал, имела трагический характер, но на лице его застыла полуулыбка, точно на маске. Несоответствие между выражением лица и речью приходилось наблюдать у него и прежде. А в этот раз оно имело совершенно невыносимый характер", - вспоминал Троцкий. Конечно, тут Сталин промахнулся. Надо было не забыть надеть на лицо похоронное выражение, какое бывает у столоначальника, извещающего о тяжелой болезни директора департамента, - и все было бы в порядке, никто бы не возмутился. Впрочем, тогда Троцкий написал бы о лицемерии - уж как обхаять, он всегда найдет. Казалось бы, записку Сталина Политбюро нельзя понимать двояко - а посмотрите, какой извращенный смысл придал происходящему Троцкий:

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»