«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 29%

         Несколько позже он обращается к Малиновскому с отчаянной мольбой: "Здравствуй, друг. Неловко как-то писать тебе, но приходится. Кажется, никогда не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахару, ни мяса, ни керосина (все деньги ушли на очередные расходы и на одеяние с обувью). А без запасов здесь все дорого: хлеб ржаной 4 коп. фунт, керосин 15 коп., мясо 18 коп., сахар 25 коп. Нужно молоко, нужны дрова, но... деньги, нет денег, друг. Я не знаю, как проведу зиму в таком состоянии... У меня нет богатых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться, и я обращаюсь к тебе, да не только к тебе - и к Петровскому, и к Бадаеву. Моя просьба состоит в том, что если у социал-демократической фракции до сих пор остается "Фонд репрессированных", пусть она, фракция, или лучше бюро фракции выдаст мне единственную помощь хотя бы рублей в 60. Передай мою просьбу Чхеидзе и скажи, что и его также прошу принять близко к сердцу мою просьбу, прошу его не только как земляка, но главным образом как председателя фракции. Если же нет больше такого фонда, то может быть, вы все сообща выдумаете что-нибудь подходящее. Понимаю, что вам всем, а тебе особенно - некогда, нет времени, но, черт меня подери, не к кому больше обращаться. А околеть здесь, не написав даже одного письма тебе - не хочется. Дело это надо устроить сегодня же, и деньги переслать по телеграфу. Потому что ждать дальше - значит голодать, а я и так истощен и болен..." (Цит. по: Островский А. Кто стоял за спиной Сталина. С. 395-398). Обратите внимание на извиняющийся тон письма, автору которого явно неловко затруднять предельно занятых товарищей - а ведь это пишет, по сути, первый по положению в партии из большевиков России. Можно представить себе, каким ушатом возмущения окатил бы товарищей на его месте Троцкий!
         В конце ноября в Монастырское, "столицу" Туруханского края, пришли наконец 100 рублей, выделенных ЦК для организации побега. Но присланы эти деньги были на имя Свердлова, и Джугашвили решил, что партия собирается устроить побег только ему одному. Позднее он писал: "Тов. Андрей получил их, но я думаю, что они принадлежат ему и только ему". Почему он так подумал, какие основании у него были полагать, что партии нужен только один из двоих российских членов ЦК? Казалось бы, у него не было оснований для подобной неуверенности в себе, и тем не менее... Впрочем, сын сапожника, самоучка, он должен был чувствовать себя среди интеллигентов верхушки партии чужаком. Косвенным подтверждением, что в то время он отнюдь не был своим для них, даже будучи членом ЦК, могут служить письма Ленина Зиновьеву и Карпинскому, датированные 1915 годом и содержащие совершенно неожиданное поручение: "Большая просьба: узнайте (от Степки или Михи и т. п.) фамилию "Кобы" (Иосиф Дж......? Мы забыли). Очень важно!"
         Так что, вероятно, основания для подобной щепетильности по отношению к Свердлову у него были.
         В январе Иосиф действительно получил деньги, в общей сложности 135 рублей, но туруханский исправник Кибиров тут же лишил его казенного пособия, как имеющего "другие источники существования".
         Запертый на далеком севере, он не упал духом и не начал пить, как рассказывают. У него оставалась еще учеба. Примерно в это время Джугашвили просит некоего Белинского во Франции, члена "Общества интеллектуальной помощи русским ссыльным", прислать ему франко-русский карманный словарь и несколько номеров какой-нибудь английской газеты. Он явно собрался посвятить время ссылки изучению иностранных языков. Кстати, тогда же он совершил единственный в своей жизни "экс" в личных целях: после утонувшего Дубровинского осталась небольшая библиотечка, которую ссыльные хотели обобществить, но Иосиф "экспроприировал" ее в свою пользу и забрал на новое место жительства. Возмущенный Филипп Захаров отправился к нему разбираться, но, по его словам, тот встретил его как царский генерал рядового солдата. Впрочем, Филипп, судя по приведенным воспоминаниям его жены, Сталина не любил и ехал к нему явно не с самым добрым чувством - так что скорее всего просто нарвался на адекватный ответ.
         Некоторое время по прибытии Иосиф жил в станке Мироедиха, где было небольшое общество ссыльных, однако вскоре перебрался в деревушку Костино. Неподалеку (относительно!), в селе Селиваниха, отбывал ссылку Свердлов, к которому вскоре присоединился Филипп Голощекин. Затем Кибирову "сверху" пришло сообщение о том, что эти ссыльные готовят побег. Дело в том, что о планах ЦК был полностью информирован депутат Малиновский, который был провокатором и работал на охранку, и, естественно, там все знали о готовящемся побеге. Получив предупреждение, Кибиров перевел Джугашвили и Свердлова на 180 верст севернее, за Полярный круг, в станок Курейка, да еще приставил к ним двоих надзирателей.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»