«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 57%

         Возвращаясь к ГКЧП, я считаю, что самым позорным был последний день его существования, когда Язов единолично принял решение вывести войска. Он собрал ночью коллегию Министерства обороны и всё решил.
         Трое парней попали под колёса машины, когда выводили войска, а не вводили. Если бы не этот случай, то был бы другой, третий. Обязательно.
         Двадцать первого августа произошли эти трагические события. Потом, позже, когда меня допрашивали, в соседней комнате допрашивали водителей БМП. Всё было сведено к дорожно-транспортному происшествию.
         Как мне рассказывали, на смотровой люк БМП кто-то накинул брезент, лишив водителя обзора, тот подал назад, где стоял троллейбус, и раздавил стоящего там парня. Другого, по их рассказам, застрелили: "Стрелял какой-то майор не из нашей части. Стрелял, когда парень бросал бутылки с зажигательной смесью в машину". Там же сгорел водитель машины, но об этом никто не говорит.
         Итак, Язов выводил войска. На заседание ГКЧП приехать отказался. Тогда всё члены ГКЧП сами поехали к нему. Я находился в машине вместе с Крючковым и слышал, как он переговаривался с Лукьяновым: надо лететь в Форос к Горбачёву и просить, чтобы тот вернулся в Москву и взял власть в свои руки. Лукьянов, как я понял, соглашался.
         Анатолий Иванович Лукьянов пришёл только на последнее совещание в штаб ГКЧП, да и то скоропалительно. До этого, примерно числа 20 августа, у меня был с ним разговор по телефону. Он спросил: "Ты понимаешь, что происходит?" Я ответил: "Нет, не понимаю. Вижу только, что полное бездействие приведёт к краху и разгрому".
         Когда пришёл Лукьянов, его спросили, что надо делать. Анатолий Иванович ответил: надо лететь к Горбачёву, другого выхода он не видит для того, чтобы потушить возникшее народное волнение.
         Всё, подумал я, с меня довольно, хватит. И заявил, что теперь чётко понял: это политическая провокация, которая поставила под удар и страну, и партию, и другого выхода, кроме как застрелиться, никому из членов ГКЧП в этой ситуации не остаётся. И добавил, что больше не собираюсь участвовать в этом маскараде и ухожу. И сейчас же собираю секретарей райкомов партии, бюро горкома, и мы выступим с заявлением по этому поводу, объявим, что всё последние события воспринимаем как политическую провокацию.
         Следом за мной поднялся Шенин и сказал, что поддерживает Прокофьева. Мы спустились вместе. Поехали на моей машине. Он вошёл в ЦК, я отправился в свой кабинет.
         Люди уже по моему звонку были собраны. Я рассказал о ситуации, о том, что происходит, что может произойти. Было принято заявление секретарей райкомов партии и Бюро ГК партии по поводу ГКЧП. Отмечалось, что считаем его действия политической провокацией, которая ведёт к негативным последствиям. Решили передать заявление через ТАСС. Но, когда туда позвонили, нам ответили, что им запретили принимать какие-либо заявления и обращения. Кто запретил - не сказали.
         Текст этого заявления не сохранился. Всё документы, что были в моём кабинете в горкоме партии, я оставил там. Сокращённый текст можно найти в архивах "Московской правды", так как она всё же свой маленький выпуск осуществила. Понимая, что закрытие всех изданий, кроме партийных, было неправомерно, "Московская правда" из солидарности в эти дни не выходила. А тут вышла небольшой листовкой с этим обращением. Вечером по ТВ прошла передача, где совещание было показано, и я частично прокомментировал наше заявление.

* * *

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»