«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 96%

         2) Представляемая деятельность - необходимость для воплощения чего бы то ни было результативно воздействовать на материал, поэтому представлять себе и саму деятельность. Работающий предвосхищает не только результат, но характер и порядок самой деятельности. На кусок мамонтового бивня в ориньяке-солютре в некоторых случаях сначала наносился кремневым резцом контур того костяного изделия, которое предполагалось получить, - это предвосхищение результата, но и предстоящей обработки бивня. Эта представляемая деятельность является отражением природной действительности и тоже, как и цель, подчиняет себе волю и внимание работающего.
         Общение между людьми (отстранение человека от вещей и распоряжения ими) и воздействие людей на природный материал (средства и возможности нечто изменить не в воображении, а в действительности) в конце концов соединяются: отстранение от вещей приобретает характер собственности, которая отодвигается в плоскость отношений между группами, чтобы позже породить пограничные межобщинные меновые связи, тогда как внутри групповой собственности перевешивает деятельность с вещами, т.е. обработка материи. Впрочем, в начале истории все это только эмбрион.
         Но вернемся к двойникам. Ориньякские поразительно реалистические (по безупречности анатомии и динамики) изображения животных были "двойниками", "портретами", а не обобщениями: "двойниками" неких индивидуальных особей. В плоскости эволюции мышления мы назвали это дипластией; здесь два явления, явно различные, несовместимые, исключающие друг друга, в то же время отождествлены. Они образуют пару - ту самую, которую А. Валлон для онтогенеза называет бинарной структурой, а для филогенеза и предыстории - дипластией, т.е. "пару, которая предшествует единице" и служит самой изначальной операцией ума. На языке логики имя этой операции - абсурд. Создание изобразительных двойников было созданием устойчивых нелепостей, или абсурдов, типа "то же, но не то же" и тем самым выходом на уровень, немыслимый в нервной деятельности любого животного. Последующая история ума была медленной эволюцией средств разъединения элементов, составляющих абсурд, или дипластию.
         Этому противоречивому объединению в одно и то же изобразительной копии и живого оригинала, надлежит думать, отвечала какая-то эмотивная реакция. Она-то и "склеивала" несоединимое: эту эмотивную реакцию, вернее, ее выражение можно было вызвать у других подражанием, но она находила подкрепление и могла быть стойкой, только если отвечала наличию двух противоречащих друг другу раздражителей; данное выражение эмоции своей определенностью, фиксированностью превращало их в тождество, т.е. в их одинаковость по отношению к этому выражению эмоции, однако только при условии, что они не только не одинаковы между собой, но противостоят друг другу. Такая эмоция свидетельствовала об абсурде и нуждалась в нем. Следом этого остается факт, выраженный в так называемом законе А. Элькоста: всякое человеческое чувство в норме амбивалентно (внутренне противоречиво).
         Вспомним еще раз, что ультрапарадоксальное состояние в высшей нервной деятельности животных порождается столкновением, т.е. одновременным наличием двух раздражений, противоположных друг другу по своему знаку, - возбуждающего какую-то деятельность и тормозящего ее, следовательно, дифференцируемых. В этом "трудном состоянии" нервная система животного дает неадекватную или "срывную" реакцию, а именно реагирует не данной деятельностью, а той, которая являлась ее скрытой тормозной доминантой - ее подавленной "антидеятельностью". У животных это растормаживание последней ("неадекватный", "смещенный" рефлекс) не может стать стабильным, у человека оно фиксируется благодаря имитатогенности выражения эмоций в мимике и жесте (эхопраксия) и особенно благодаря имитатогенности речи (явная или скрытая эхолалия). Тем самым происходит инверсия: у человека тормозная доминанта не находится, как правило, в подавленном состоянии, а общением людей вызывается наружу, т.е. удерживается в мире действий. Следовательно, адекватные первосигнальные рефлексы подавляются. Последние лишь в ходе всей человеческой истории - посредством трансформации общения (преодоление суггестии контрсуггестией) и тем самым деятельности - пробиваются в известной мере к примирению со второй сигнальной системой. Но в глубине истории царит операция образования дипластий, фундаментально несовместимая с нейрофизиологическими операциями в рамках первой сигнальной системы. Дипластия воспроизводит как раз то одновременное наличие двух противоположных друг другу раздражений, которое "срывает" нормальную высшую нервную деятельность у животных.
         Универсальная операция, с одной стороны, высшей нервной деятельности животных, с другой - формальной логики человека - дихотомия, т.е. деление на "то" и "не то", иначе, на "да" и "нет". Однако в эволюции между тем и другим, несмотря на все их сходство, лежит уровень операций, которые не являются дихотомией и обратны ей: дипластия. Принцип последней тоже бинарный (двоичный), но это не бинарные деления, а бинарные сочетания. Необходимость предположить такой средний уровень станет ясной и кибернетикам, конструирующим машины на двоичном принципе, если они вспомнят, что формальная логика делит надвое не объекты, а истинные и неистинные суждения, каковые могут быть неистинными только потому, что представляют собою сочетание, связывание двух различаемых элементов (что касается "ошибок" животного, то выше уже отмечалось, что это нарушение им замысла экспериментатора, биологически же животное всегда право; так, в ситуации "проб и ошибок" "ошибки" вовсе не ошибочны, они целесообразны).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»