«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 73%

         По его голосу я понял, что он сам не уверен в успехе своего безумного предприятия и находится на грани срыва.
         (Поздно вечером третьего октября по просьбе Филатова я приехал в Кремль. Спасские ворота были закрыты, кругом автоматчики, теснившие толпу искавших убежище за зубчатыми стенами. А в темноте на Ивановской площади стояли наготове два вертолёта. Не для меня же, конечно, не для народа у закрытых ворот - для Ельцина. На случай, если побеждала бы противоборствующая сторона. Таким он был всегда, Борис Николаевич: замутить людей на братоубийство, а самому потом нырнуть в уютный подвал "жевать бутерброды" или воспарить над Москвой в вертолёте и отбыть под крылышко друзей "оттуда").
         В этом телефонном разговоре со мной Ельцин запальчиво назвал упрямых сидельцев Белого дома фашистами. И чиновники кремлёвской администрации костерили фашистами депутатов, проголосовавших за отрешение президента от должности. Но не всех.
         Проголосовал, например "верный хасбулатовец" Починок Александр за импичмент, но поозирался, увидел, что Ельцин сдаваться не собирается да ещё обкладывает Белый дом ментовскими силами - и стал перекрашиваться срочно в другой цвет. Побежал в Кремль с покаянием - его сделали распорядителем имущества Верховного Совета (позднее назначили министром).
         Таких починков - посредственных конъюнктурщиков, флюгеров, было немало. Они для Кремля перестали быть фашистами, поскольку ради доступа к деньгам и собственности легко отреклись от Конституции и демократии. С Ельциным они были одной крови. А вот, скажем, гордость нации, дважды Герой Советского Союза, лётчик-космонавт СССР Виталий Севастьянов или яркий политик демократических взглядов, декан юридического факультета сибирского университета Сергей Бабурин отказались торговать принципами и не ушли из Белого дома. Они для Кремля остались фашистами.
         Не надо больше притворяться: всем подан ясный сигнал, что отныне приспособленцы, беспринципные существа - желанные попутчики Ельцина, а люди с твёрдыми пророссийскими убеждениями - его враги.
         В те дни, опираясь на эти воззрения, ранее тщательно маскируемые, Борис Николаевич создавал философию исполнительной власти на будущее: меркантильность верхом на бесстыдстве! Все последующие годы он много делал, чтобы для России это было вечно живое учение - через подготовку условий для преемничества кремлёвского трона, через сплетение тугих коррупционных тенёт. И сейчас, глядя на нашу власть, на её дела, на её планы, мы можем смело, без всяких натяжек провозглашать, как ещё недавно говорили о вожде мирового пролетариата: "Ельцин жил! Ельцин жив! Ельцин будет жить!" И пока он "будет жить", владычество нуворишей над страной не прекратится.
         В те же октябрьские дни состоялся переход Кремля с силовыми структурами через запретительную черту, за которой нацарапано кровью: "Всё дозволено!" Годы горбачёвской демократии наклонили власть перед законом, заставили её с опаской оглядываться на общественное мнение, и она навряд ли решилась бы на беспредел даже с благословения Бнай Брита.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»