«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 37%

         Телеграммы шли, в основном, на имя зампредов Совмина СССР Алексея Косыгина и Лаврентия Берии.
         "По неполным данным на 20 марта 1947 г., - сообщал, например, председатель Костромского облсовета Куртов, - насчитывается 10.000 больных дистрофией. В Полкинском районе имеется 76 смертных случаев, в Макарьевском районе 36 смертных случаев от истощения".
         "Начиная с февраля 1947 года Ульяновской области регистрируются случаи дистрофии среди населения,- телеграфировал председатель облсовета Семикин. - На первое марта зарегистрировано дистрофиков 8213 человек".
         "Проведённым обследованием комиссией Читинского облздравотдела физического состояния шахтёров Букачач и некого рудоуправления установлено, - писал министр Востокугля Оника, - что из 2500 рабочих 36% страдает упадком сил, 55% цингой и часть рабочих дистрофией первой степени".
         А министр путей сообщения СССР Ковалев недоумевал: "До 1.Х.1946 года паровозно-поездные бригады получали на путь следования 300-350 грамм хлеба в сутки. В соответствии с постановлением Совета Министров от 27.IХ. 1946 г. выдача хлеба паровозно-поездным бригадам была прекращена".
         Председатель ВЦСПС Кузнецов февральскими телеграммами 47-го просил срочно выделить для голодающих детей 200.000 пайков и сообщал, кроме того, что "только на предприятиях текстильной промышленности выявлено свыше 50.000 остронуждающихся многодетных семей и семей военнослужащих, погибших на фронтах Отечественной войны. Все они живут впроголодь".
         Авторы телеграмм требовали неотложной помощи. Из резолюций на документах видно, как маневрировали нашими ресурсами в Совмине: там ужать, туда перебросить. А что перебрасывать в ограбленной войной стране?
         Что-то всё-таки находили. И на наш класс выделили как-то две пары валенок. Попробуй их разделить справедливо, когда кругом одни голодранцы. С нами учились чеченцы. И педсовет (а это были русские женщины) передал валенки им. Как представителям обиженного народа. Никто не роптал. Мы всё-таки дома, говорили нам взрослые, а их, бедолаг, сдёрнули с родных мест, загнали чёрт-те куда. Люди, повидавшие многое, умели жалеть.
         Но вот чеченцы обустроились. Обжились. Обвыкли на новом месте. И пошло и поехало. Тех, кто делился с ними куском хлеба, они стали грабить и насиловать.
         Нагло действовали вайнахи. Нападали по-волчьи, стаями, приставляли к горлу ножи и отбирали деньги, одежду. Молодых женщин тащили в кусты.
         По ночам они обшаривали чужие сараи и воровали коров. Знали, конечно, что наши отцы и старшие братья погибли на фронте, в домах одни вдовы с мелюзгой - кого им бояться! Милиция? Она была малочисленна, к тому же собрали туда женщин и доходяг - без опыта и мало-мальской подготовки. А поди и найди в лабиринтах чечен-городков грабителей и насильников, где сплошное укрывательство и как по команде тебе отвечают одно: "Моя твоя не понимает".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»