«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 35%

         И положил трубку. В его голосе было столько тревоги, перемешанной с испугом, что стало даже не по себе. И это, похожее на мольбу: "Верь мне!", обращённое к человеку, который не стоил по политическому весу и ногтя авторитета Президента СССР, тоже о многом сказало. Тогда раны общества от ГКЧП ещё кровоточили, и Михаил Сергеевич опасался любой правды. Она могла опрокинуть его. А я взял и приоткрыл сдуру уголок этой правды. И не поверил его признанию, поскольку верил документам и всему увиденному своими глазами.
         Вспоминая эту историю, я и не думал придавать ей значение реквиема по КПСС. Не в эмоциях дело. Любая партия, сколоченная по вождистскому, фюрерскому принципу - будь то КПСС, "Яблоко" или "Единая Россия" - обречена на саморазрушение, на бесславную смерть. Вне зависимости от идеологии.
         Беда, когда такая партия приходит к власти, господствует монопольно долгое время - она и общество корёжит по своему принципу, создавая тоталитарное государство. Это КПСС с её лидерами пыталась не выпускать нашу страну последние десятилетия из клетки большевистского догматизма и спровоцировала агрессию центробежных сил.
         Дело в другом. Когда низы партии покорно плелись за своими вождями, Горбачёва сотоварищи это удовлетворяло. Но как только многомиллионная армия рядовых коммунистов заартачилась, и возникла угроза осуществлению планов Бнай Брита, тогда и был вынесен партии приговор. Вот так получается, сколько бы ни говорил экс-генсек, что "это не так!". И не осталось организованной силы, способной остановить крушение государства.
         А Ельцин? Борис Николаевич сполна удовлетворил чувство мести за унижение от партии на пленумах ЦК и Москвы. Это чувство свербило все годы. Он успел подзабыть, как сам был красной партийной гусеницей, у него отрасли крылья для самостоятельного полёта, а чувство обиды не проходило. Теперь он в полном расчёте со всей стаей партийных функционеров и Горбачёва выдернул из этой стаи. Михаил Сергеевич остался один-одинёшенек: без партии, без поддержки народа и по сути без страны. Он стал приживальщиком в России, где уже был свой хозяин - крутой и сумасбродный.
         Ельцин сразу же перебрался в Кремль (мечта всей его жизни), и они с Михаилом Сергеевичем появлялись на публике подчёркнуто вместе, как Шерочка с Машерочкой. Вместе решали вопросы, даже те, что являлись прерогативой Президента СССР. Причём мнение Бориса Николаевича было часто решающим.
         Позвонил он мне как-то и сказал:
         - Я звоню от Михаила Сергеевича. Мы с ним решаем кадровые вопросы. Кого вы хотите поставить вместо себя председателем телекомпании "Останкино"?
         В дни путча он издал указ о снятии с этого поста Леонида Кравченко, а временно назначил туда меня. Но острота момента прошла, и совмещение двух должностей - министра и председателя - выглядело противоестественно.
         - Рекомендую Егора Яковлева, - сказал я. - Мы с вами уже говорили на эту тему.
         - А Михаил Сергеевич настаивает на Эдуарде Сагалаеве, - ответил Ельцин.
         - Достойная кандидатура, профессионал,- согласился я. - Хороший был бы тандем: Яковлев и Сагалаев. Но это не нам с вами решать, а президенту СССР.
         - Почему не нам? Я поддерживаю ваш выбор, - сказал Ельцин и положил трубку.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»